Октябрь, который ноябрь (СИ) - Валин Юрий Павлович. Страница 99

- Ежели вы из Общего орготдела, то должны решать по справедливости, - угрюмо указал скорчившийся за баранкой водитель. - Не старое время, нет сейчас таких законов, чтобы умирающих принудивать...

Василий ободрил "умирающего" по шее.

- Добавь ему еще разок и дальше поедем с полным концентрированным вниманием и сугубо умными мыслями, - Катрин попыталась снять кормовой пулемет и улучшить вентиляцию, но разобраться на ходу и практически на ощупь с незнакомой подвеской станка не вышло. Шпионка в земноводной манере обругала негодное вооружение. Броневик продрынчал по Вознесенскому проспекту, вновь свернул... Дело выглядело безнадежным. Есаул Кулаковский - личность весьма безумная, но отнюдь не глупая. Слинял уж наверняка.

- Совсем спятил, - в изумлении пробормотала Катрин, глядя на фигуру в бекеше, торчащую на углу у темной аптеки. Почему-то есаул даже не смотрел в сторону довольно шумной бронетехники, замер, подняв голову вверх, словно подставляя лицо лунному свету, которого, кстати, вообще не было в эту темную историческую ночь.

- А это точно он? - с удивлением уточнил Василий.

- Я его спину недурно помню. Насмотрелась когда-то.

- Так чего он так? Замороженный какой-то. Пьян, что ли?

- Берем, какой есть. Может, протрезвеет.

Броневик остановился, и пан Куля, наконец, повернулся к машине.

Василий подпихнул водителя к двери.

- Вашбродь, у нас все побиты да поранены. Выручайте, - с болезненной достоверной гримасой прохрипел шофер, высовываясь из неуклюжего люка.

Катрин ожидала, что есаул метнется прочь - помнится, резв он был и весьма догадлив. Стрелять придется через бойницу, главное, не зацепить в организме мерзавца чего-то жизненного.

Но пан Куля как ни в чем ни бывало, легкой походкой направился к бронемашине. С лицом его было что-то не так. Контужен, что ли?

Есаул подошел вплотную к люку, ухватился за броню своими неполными ладонями. И только теперь взглянул вглубь боевого отделения...

И встретился взглядом с Катрин.

- Ночь сырая, а вы все гуляете, пан есаул.

Вот теперь есаула контузило. Лицо Кулаковского перекосило. Сильно. Вся левая сторона куда-то съехала, частично оскалились зубы. Катрин испугалась, что с паном Кулей приключилась серьезная неприятность медицинского характера типа инсульта. Онемеет, возись с ним теперь.

Есаул отшатнулся - резво, как в былые времена. Катрин, понимая, что стрелять опасно, достала его тростью - окованный серебром кончик безжалостно уколол врага в просвет меж пол бекеши.

- Ыыы! - утробно ахнула жертва, валясь на колени и хватаясь за пораженные ценности.

- Толковая тросточка, - подивился Василий, выскакивая к добыче.

- Так генеральская. Умели делать.

- А револьвер у него в левом кармане! - проявил из-за руля полную революционную и всякую иную сознательность подвальный страдалец-сиделец...

Пан Кулаковский был жив, относительно цел, но не в себе. Да и на ногах стоять не мог. Пришлось загружать в согнутом состоянии. Впрочем, в броневике изрядно дуло, не задохнешься и лежа на полу. Пленник пребывал в состоянии ступора - от стресса или под воздействием неких веществ, было не совсем понятно...

Взбунтовался пленник через несколько минут. Внезапно судорожно забился, едва не вышиб автомат из рук Василия, рывком дернул к двери, попытался выскочить, а когда не вышло, принялся колотиться о люк головой. Броневик зарыскал, едва не выскочил на тротуар, шофер заскулил и запричитал. Сам бунтарь-террорист членораздельных звуков не издавал, только низко, нечеловечьи рычал. Руки ему Катрин стянула надежно, иначе вообще было бы непонятно, как с ним справляться. "Попутчик" двинул безумца по темени - тот, наконец, обмяк.

- Что-то ты все осторожно и бережно, вполсилы, а сейчас от души приложил. Как бы не случилось непоправимого сотрясения остатка мозга, - отдуваясь, высказала опасение шпионка.

- Бомба жестяная, башка у бандеровца будет куда потверже, - успокоил Василий, цепляя гранату обратно к поясу. - Вот это очевидный, показательный вражина, таких мы еще не брали.

- Это да...

У Аничкова моста навстречу броневику свернул "лорин" с товарищем Островитянской и охраной.

- Управились? - встала в машине завотделом. - Катерина, пересаживайся. Опаздываем мы. Товарищи без тебя этот колесный сундук и остальное отконвоируют...

* * *

- А куда мы, собственно, так летим? - поинтересовалась Катрин хватаясь за сидение

Колька вновь гнал в своем фирменном стиле, благо улицы практически опустели, заграждения были раздвинуты, а пикеты узнавали машину издали и шарахались с проезда заблаговременно. Изредка взвизгивали тормоза, качало как в девятибалльный шторм.

Да, в определенном смысле броневик - неторопливый и малоскоростной, имел свои преимущества.

- Как куда?! - поразилась оборотень. - Я для чего тезисы готовила, умственным потом обливалась? Все эти ваши погони - рутина, тщета и суета, главное ведь сейчас...

- Прости, мне этот бронесарай все мозги растряс.

Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов уже открылся. Лоуд выступает одной из первых, и это тот редкий случай, когда оборотню была необходима моральная поддержка. Конечно, земноводного профессора галетами не корми, дай выступить перед достойной аудиторией. Но сейчас что-то не на шутку нервничает завотделом.

Лоуд придвинулась к напарнице и прошептала:

- А ведь не справлюсь я. Набросала всякой ерунды, не тезисы, а сплошь безграмотная и наивная шмондюковина, сущий дитячий лепет.

- Перестань. Если не ты, то вообще непонятно кто. Тут собрались или теоретики, или практики. Ты из редких практикующих теоретиков. Уникальный опыт, широчайший кругозор. Абсолютная незашоренность взгляда, отсутствие ангажированности и полная непредвзятость суждений.

- Это конечно, тут не поспоришь, обязана я помочь строительству нового мира, - оборотень вздохнула. - А ведь надлежит нам, Светлоледя, сворачивать свою работу. Пора и честь знать. В чистую политику вступаем, тут мигом за жабры возьмут, квакнуть не успеешь.

- Ты же говорила - есть еще временной резерв.

- Есть. Как ему не быть. Но размером он с черноперью какашку, - Лоуд вздохнула, посмотрела в темное небо и сказала погромче, минорно и отстраненно:

- Меня убьют на рассвете. Взойдет солнце новой эпохи, а товарища Островитянской уже не будет под его ласковыми, пусть и жгучими лучами.

- Да вы что, теть Люда?! - ахнул Колька и машину разом повело в сторону. - Разве можно такие суеверия ляпать?! Вот не ждал от вас.

- Ты рули, а то вообще все разом и внеурочно угробимся. Я в широком смысле говорю, аллегорическом, - пояснила товарищ Островитянская. - Ибо строить новый мир, это тебе не бензин втихомолку сливать из полковых грузовиков. В пять минут не управишься. Тут годы и годы упорного труда. Молодые, конечно, дотянут, вволю поживут в новую сияющую эпоху, а те кто постарше годами...

- Вы же совсем молодая, - запротестовал водитель, как и все сопляки (собственно, и не только сопляки) крайне чувствительный к несравненному женско-земноводному обаянию тов. Островитянской.

- Да я в большей степени о Катерине, - пояснила оборотень. - Она глубоко семейная, бытом замордованная.

Колька кинул сочувственный взгляд на рослую шпионку и утешил:

- Сейчас надежнейшую модель электроутюга изобрели. Чрезвычайно полезная и прогрессивная техника. Как у нас начнут производить, сразу случится заметное облегченье в домашней работе, вот увидите.

Даже не поймешь, кто из этих двоих откровеннее глумится. Но домой захотелось сразу и сильно. Катрин попыталась припомнить, когда в последний раз брала в руки утюг. Кажется, случайно в "Померанце". Вышла там смехотворная дискуссия с сильно пьющим представителем местной ретроградной аристократии.