Принцесса с дурной репутацией - Первухина Надежда Валентиновна. Страница 58

— А может быть, — начала строить версию Оливия, — она увидела, как ты страдаешь от неразделенной любви и решила освободить тебя от предметов страсти, исцелить, так сказать. Потому что сама ответить на твою любовь не в силах. Она же нездешняя. Надо понимать. Это тебе не девчонка с птичника. И вообще, Себастьянчик, можно ли так горевать о какой-то эфемерной красотке, когда здесь сидит баронесса Висконти? Где же твоя галантность?

— Ох, простите, дамы, не до галантности. Очень напиться хочется, а не мадригалы читать.

— Да, — мрачно молвила Оливия. — Так он и умирает, истинный рыцарский дух. А я еще удивляюсь, чего это папашкины вассалы все такие грубые и без лоску. Где ж нам с тобой, Люци, женихов искать?

— Придется по галактикам пошариться, во вневекторных подпространствах помотаться. Жениха искать — не мух ловить, дело серьезное.

В конце концов мы распотешили Себастьяно так, что он перестал оплакивать свои утраченные иллюзии и принялся рассказывать нам анекдоты из жизни мадьярского подпоручика Ржавского. Форменное безобразие, надо отметить, но было смешно.

И тут наше блаженное времяпрепровождение было бесцеремонно нарушено. В библиотеку вбежала запыхавшаяся служанка:

— Ваша светлость, его светлость требует, чтобы вы сей же час явились в парадную залу в сопровождении компаньонки.

— Хм, — сморщилась Оливия, будто надкусила гнилой персик. — Чего ему от меня надо? Ладно, идемте, посмотрим.

— Его светлость особо приказал, чтоб только вы и компаньонка.

— Ну хорошо, Беатриче, Себастьянчик, поскучайте тут без нас. В том шкафчике коробки с лото, монополией и трик-траком. Еще есть классная забава — кто дальше плюнет. Не скучайте. Мы потом придем и все вам расскажем.

И мы ушли из библиотеки со смутным ощущением того, что движемся навстречу крутым переменам в своей судьбе. Такие вот дела.

Глава шестнадцатая

Матримониальные планы герцога Монтессори

Парадная зала замка сияла всеми люстрами и канделябрами. Прямо удивительно, до чего некоторые не экономят на свечах. Старые гобелены выглядели яркими и посвежевшими, мраморные колонны блестели как отполированные. Можно короля принимать.

Однако гостями герцога, сидящего в церемониальном кресле, оказались люди не королевской крови. Справа от герцога, занимая кресло покойной герцогини, сидела дама лет тридцати пяти, одетая по последней столичной моде и красивая настолько, что прямо глазам больно. Что-то зачастили к нам красавицы, это не к добру. Хотя грех жаловаться — все-таки красавицы лучше, чем священные жуки и гигантские, закованные в броню, осы.

Рядом с креслом красавицы стоял юноша, от одного взгляда на которого немел язык и подгибались колени. Со мной, во всяком случае, так и произошло. Насчет Оливии не знаю, она ко всем искушениям плоти устойчивая.

Юноша был красив, как закат на морском берегу, как россыпь жемчужин на синем бархате, как бисквитный торт, украшенный белым шоколадом, как… Ой, все, хватит. В общем, им немедленно хотелось завладеть, прижаться к его могучим плечам, накрутить на пальцы его длинные белокурые локоны, поцеловать его в сочные губы и запереть его в самой дальней комнате, чтоб никто не стащил. И ключ проглотить.

Я очень удивилась этим своим мыслям. До сего момента я к особям противоположного пола дышала ровно. Во всяком случае, у меня не было желания влюбиться или влюбить в себя какого-нибудь красавчика. Тут у меня мелькнула мысль, что это еще одно доказательство моего внеземного происхождения. Наверное, на моей далекой звездной родине красивые юноши имеют другие грани привлекательности — например, пушистый хвост, или огромные крылья, или третий — во лбу — глаз. Вот я на тутошних парней и не западаю. Разве исключая этого… Ну ладно, это все ерунда. Самое удивительное то, что и на мою экселенсу золотоволосый красавец не произвел никакого впечатления. Она гордо держала спину и выглядела, как королева в изгнании перед своим эшафотом.

— Мы прибыли, мессер отец, — громко отчеканила она.

— Княгиня Хелена, княжич Лукаш, позвольте вам представить мою дочь, герцогиню Оливию Монтессори, — сказал герцог. — А это ее компаньонка Люция.

— Нам бесконечно приятно знакомство с вами, герцогиня, — мило улыбнулась княгиня Хелена. Еще бы! Разве этикет позволяет гостье сидеть на месте хозяйки дома, пусть даже хозяйка и умерла давно?! Разве отец не должен сначала представить гостей дочери, а не наоборот? Я четко услышала, как пальцы Оливии стискиваются в кулаки и ногти впиваются в кожу. — Я Хелена-Матильда Гофмансталь, княгиня Волынская, а это мой двоюродный племянник Лукаш, княжич Забалдовский.

— О-о-очень приятно, — расползлась в реверансе Оливия, а улыбка у нее на лице обозначилась такая, что впору ею костры поджигать. Для всех гостей из Пшепрашамского королевства. — Я еще никогда не имела чести встречать гостей из такой далекой и загадочной страны.

— Ну, не такой уж далекой, — у княгини тоже улыбка была что надо, колбасу резать такой улыбкой можно. — И вовсе не загадочной. Вы полюбите Пшепрашам, когда узнаете страну ближе.

— Да зачем же мне узнавать ближе вашу пшепрашамскую шляхту? Я и здесь неплохо устроилась.

— Сейчас ваш почтенный отец все вам объяснит.

— Хорошо, — кивнула Оливия и села в свое кресло. Ну неужели герцог не видит, что она абсолютно здорова, что она стройна и изящна, что она чертовски похорошела? Неужели видит в ней всю ту же капризную калеку, которую можно презирать и окатывать безучастной холодностью?! Да Оливия — это лучшее его произведение, а все эти стихи, кто их помнить будет через сто лет? Нет, может, и будут, но Оливию точно никто не забудет. Уж об этом-то я позабочусь! Если моя кровь дарит вечную жизнь, я просто поделюсь с Оливией кровью. А потом рванем диктаторов крушить.

Я встала за спинкой кресла Оливии и натянула на лицо одно из самых удающихся мне выражений — надменной приветливости.

Герцог откашлялся.

— Оливия, дочь моя, — заговорил он. — Ты уже не маленькая девочка, которой прощались все ее капризы и баловство.

Так уж и прощались! А три дня беспрерывной порки, из-за которой Фигаро дрался на дуэли с герцогом?! Уже забыты?

Герцог продолжал:

— Оливия, ты девушка, и в твоем возрасте девушки оставляют шалости и забавы и выходят замуж. Пожалуйста, не перебивай. Княжич Лукаш просит твоей руки. Он знатен, богат, благодаря связям своей двоюродной тетушки вхож во двор пшепрашамского короля. С какой стороны ни посмотри, это очень выгодный брак.

— Лукашику принадлежат три разработки сланцевой нефти и угольный бассейн, — гордо сказала тетушка Хелена. — Он способен обеспечить беззаботное существование и своей супруге, и детям, и ближайшим родственникам. Надеюсь, вы понимаете, Оливия, что княжич богат также и родовою честью, хонором, как говорим мы, пшепрашамцы. В роду Забалдовских нет простолюдинов…

— А запоры у княжича бывают? — вдруг спросила Оливия, уставившись на прекрасного Лукаша так, что он лицом стал напоминать клюкву.

— Оливия! — рявкнул герцог.

— Кхм-кхм, — закашлялась княгиня Хелена. — А почему вас интересует этот вопрос, герцогиня?

— А почему нет? — удивилась Оливия. — Если я стану его женой, а у него запоры, он же мне всю плешь проест просьбами о приготовлении слабительного! И вообще, мужчина, склонный к запорам, излишне гневен, уныл, мрачен и склонен видеть жизнь в корич… в темном цвете. Такого мужа и за пять нефтяных вышек не захочешь!

— Лукашик, — пробормотала княгиня. — Что ты молчишь, в рот воды набрал? Скажи ей, что у тебя нет запоров.

— Тетушка!

— Хватит вам там перешептываться за веером. Отвечайте прямо, здесь все свои.