Челленджер - Ян Росс. Страница 43

– Ну что? – проронил через плечо Уолтер.

– Всё, – выдохнул я.

– Всё, – осоловевшим голосом пробормотал Ариэль.

– Точно? – он оглянулся. – Можно ещё разок успеть, решайтесь…

– Да-да, действительно всё, – кивнул Ариэль. – Всем спасибо.

Уолтер извлёк катетер, выключил флюороскоп, пожал нам руки и удалился. Мы принялись упаковывать оборудование. Вошёл анестезиолог. Я внутренне напрягся, но он лишь бегло осмотрел тело, сверился с приборами и попросил ждать его в холле.

Санитары вывезли койку. Медсестра – машину жизнеобеспечения. Я с облегчением выдохнул. Со сборами управились на удивление быстро, и я даже успел наспех высмолить две сигареты, начхав на запрет курения на территории больничного кампуса.

– Держите, – анестезиолог вручил мне до боли знакомую пластиковую ёмкость. – Постарайтесь поскорее в заморозку.

– Спасибо, – прочувствованно промолвил Ариэль. – Прямо по приезде – в лабораторию на гистологию, всё уже оговорено.

Анестезиолог кивнул.

– А что с остальным? – не удержался я от дурацкого вопроса.

– Разбираем, желающих предостаточно, – буднично отозвался врач. – Органы разойдутся ещё сегодня, разве что конечности останутся, да и то не все.

По пути в аэропорт, я обнаруживаю четыре пропущенных звонка. Улучив момент, отхожу в сторону и набираю номер.

– Ир, привет.

– Где ты? Всё о'кей?

– Да, я был на опыте…

– Почему ты не отвечаешь?

– Ир…

– Сложно найти минуту перезвонить?

Я не нахожу слов. Явственно чувствуется нарастающее напряжение.

– Ир… – просительно повторяю я.

Она молчит.

– Ира…

Мой тон становится заискивающим, и от этого я начинаю закипать, а она не отвечает, нагнетая невыносимость происходящего.

– Ира! – говорю я требовательно.

– Что?

– Ира, пойми… – делая над собой усилие, начинаю я.

– Не трудись, – тускло откликается она. – Я уже всё поняла.

И действительно, я не в состоянии сейчас что-либо объяснять.

– Ир, я прилечу в Сан-Хосе и позвоню тебе.

Она снова молчит.

– Ира, пока. Прилечу и позвоню.

Выждав несколько секунд, я вешаю трубку. Так… если сегодня я её продинамлю…

Возвращаясь к стойке регистрации, где уже началась посадка, судорожно потираю виски, пытаясь сосредоточиться. Как ни крути, добраться до Лос-Анджелеса к мало-мальски приемлемому времени никак не удастся. Пока долетим до Сан-Хосе, пока закинем вещи, пока то-сё, а езды до LA часов пять в лучшем случае. От усталости и морального переутомления ситуация с каждой секундой кажется всё более нестерпимой и безвыходной.

Очередной скандал неизбежен. Хотя нет, в том-то и дело, она не станет скандалить, она будет молчать. Уж лучше бы пошумела, пошвырялась чем-нибудь, в конце концов. Всё легче пытки тихой истерикой. Сегодня мне этого не вынести.

Что же делать? Что делать? Мрачное отчаяние вызывает жгучее желание выплеснуть напряжение на кого-то. Бешено озираюсь кругом. Так и подмывает позвонить ей и с ходу начать орать. Зачем она так? Разве она не понимает?! Хочется докричаться. Хочется, чтобы она услышала. Чтобы поняла. Или хотя бы сама начала кричать в ответ. Я до боли стискиваю в кулаке мобильник. Но звонить нельзя. Этого не будет. Она не услышит и, тем более, не примется орать. Она дождётся пока я выдохнусь, скажет что-нибудь бесцветным голосом или молча повесит трубку, а мне лишь станет ещё хуже.

– Эй, где тебя носит? – шутливо треплет меня по плечу Арик. – Мы пока ещё не купили этот самолёт.

"Самолёт… Самолёт!" – врубаюсь я. Поистине, всё гениальное просто. Полечу на самолёте. Я заново прокручиваю расчёт времени и понимаю, что, если поднапрячься, успею на последний рейс. Впритык, но успею. Значит придётся бросить машину в Сан-Хосе. Ну и фиг с ней. Можно взять что-нибудь напрокат прямо в аэропорту. Почему бы себя не побаловать? И я, позабыв о давешних терзаниях, перебираю в уме марки крутых тачек, на которых хотелось бы погонять.

Заняв своё место, Ариэль мгновенно отрубается, свесив голову набок. Я тоже прикрываю глаза, но сон не идёт. Беспорядочно мелькают сцены последних суток – безмятежный вечер, кровавый ужин с Ариэлем, безумная ночь, Стив, явившийся в последний момент, тета-волновой излучатель и спич о спасении человечества. Беспощадный свет операционной, непередаваемый больничный запах, умелые пальцы, сжимающие скальпель, и бурое пятно на хромированной поверхности.

Чтобы отвлечься, я начинаю ворошить в уме выкладки Ариэля. На самом деле, в порыве вдохновения он несколько приукрасил. Во-первых, наше оборудование применимо далеко не для всех кардиохирургических операций, однако вполне пригодно для диагностики и лечения некоторых видов рака. А во-вторых, катетеризация – не единственное решение, всегда остаётся опция открытой операции на сердце. Вскрытие грудной клетки, распиливание рёбер… бррр. Не говоря уж о реабилитации и цене столь сомнительного удовольствия.

Я зябко поёжился, развивать эту мысленную траекторию не хотелось. Тем не менее, упомянутые Ариэлем цифры вполне реальны, возьмись мы лечить всё связанное с кардиологией, компания стоила бы уже не миллиарды… На мыслях о миллиардах долларов, я задремал и провалился в глухой душный сон. Даже не сон, а анабиоз, из которого меня выдрал Ариэль, нещадно тормоша обеими руками. Я ошалело обозрел опустевший салон, с трудом поднялся и потащился к выходу.

По дороге позвонил Ире, успевшей сменить гнев на милость, и условился, что еду прямиком к ней. Подкатив к зданию офиса, мы припарковались поперёк тротуара, заблокировали лифт, перетащили