Жестокий эксперимент - Дилов Любен. Страница 21
– Что скажете об этой вот картине? – спросил он женщину, указывая на прикрепленный к штативу холст.
Она испуганно откинула назад волосы и ответила:
– Кажется, я уже видела ее где-то…
– Ага! Книгу читали, картину видели…
– Я прошу вас! – произнесла она в который уже раз, и в глазах ее застыли слезы.
– Ну хорошо. А вы не помните хотя бы, откуда мы знаем друг друга?
– Я посещала ваши лекции, – ответила она так, словно была не совсем уверена в том, что говорила, или что-то замалчивала.
– Вы физик?
– Биолог. Но моя подруга занималась в вашем семинаре, и я вместе с ней ходила на ваши лекции.
– Значит, интересуетесь физикой? Почему же тогда вас не удивила зависшая в пространстве книга? – заподозрил он ее в неискренности. Затем налил себе виски и столь же подозрительно понюхал. Затем спросил ее:
– Вам налить?
– Нет-нет, я почти не пью… – непонятно почему испугалась она. Потом добавила, как бы в порядке самозащиты: – Я супруга биофизика…
– Ага! Кх-кх, – поперхнулся он, услышав знакомое имя. Черт побери, что он тут делал с женой уважаемого коллеги?
– Наверное, вы поженились не так давно? – спросил с надеждой.
– Год назад.
– Знаете, у меня такое чувство, что я знаю вас очень давно…
– Может, смотрели фильм «В начале весны»? Я там играла.
Он усмехнулся.
– Значит, артистка? – И уже с подтекстом добавил: – Тогда понятно по крайней мере ваше легкомыслие… В общем, как бы там ни было, но кто-то или что-то свело нас на моей яхте, поэтому мы должны вместе вспомнить кое-какие подробности.
Она густо покраснела, решив, наверное, что он имеет в виду происшедшее недавно между ними, и окончательно рассмешила его.
– Знаете что, загляните для начала в каюту, – решил он дать ей возможность прийти в себя. – В кухонном шкафчике есть все необходимое для приготовления кофе. Только экономьте воду, кто его знает, сколько еще проторчим здесь! И никакой паники, никаких истерик. Слышите? Будете слушаться меня, иначе сделаю «а-та-та»!
Она собралась было встать с шезлонга, но так и застыла вместе с застывшим на ее губах вопросом:
– Как так?
– А так! Я совсем недавно стал практиковать доброту, до этого был страшный злюка.
Сказал, и невольно вспомнил, что когда-то был добрым, великодушным и справедливым к людям, не совершая над собою никакого усилия для этого.
Женщина наконец– поняла шутку, однако испуг ее пока еще не прошел. И, словно желая увести его от недобрых намерений, стала уверять:
– Нет-нет, вы добрый и очень уважаемый человек. И все это знают.
– Хорошо, что хотя бы вы знаете меня. Ну идите же. Я умираю, хочу кофе.
Разумеется, как хозяин, он должен был сварить кофе сам. Но профессор хотел, чтобы женщина на какое-то время оставила его одного.
Ему хотелось как-то систематизировать их пребывание на яхте, а потом уже заняться разгадкой окружившей их тайны – обманно-светлой, как и все тайны природы.
На каждой своей вступительной лекции он старался внушить студентам следующее: «Забудьте раз и навсегда сидящие в вас клише обыкновенного человека вроде: «темная загадка», «черная тайна» и так далее. Природа приветливо повернута лицом к человеку. Она не враг ему и готова сотрудничать с ним. Да только вот мы не понимаем пока еще ее тайн, которые она давным-давно нашептывает нам…»
Он задержал свой взгляд на теле молодой биологини, что шла по палубе, спотыкаясь из-за своих каблучищ, и между прочим отметил, что она могла бы скинуть свои ходули. И еще отметил, что тело это напоминает ему совсем о других тайнах… Странное световое облако, поглотившее яхту, безмолвствовало, хотя тяжесть его была довольно осязаемой, и профессор включил на всю мощь магнитофон, чтобы противопоставить этой бесчеловечной тишине музыку.
14
Она отсутствовала куда дольше, чем это необходимо для приготовления кофе. Оказалось, переодевалась. Сейчас на ней были белые фланелевые брюки, бело-розовая водолазка и белые спортивные тапочки на босу ногу. Не стесненная ничем грудь под водолазкой сразу привлекала внимание. Казалось, вместе с прежней одеждой она сняла с себя страх, и в данный момент походила на женщину, которую беспокоит только, понравится ли она.
– Там целая куча одежды! – весело сообщила она. – Ох, и богатая же дама была у вас в гостях. К сожалению, ее фигура получше моей.
– Неужели это не ваша одежда, девушка? – спросил он с улыбкой, закрывая ладонью бортовой дневник, что лежал у него на коленях. (Он нашел его за одним из холстов.)
– Нет, моих вообще здесь нет.
– Неужто? А когда же вы успели так приятно поправиться?
– Уф, после того, как вышла замуж. Я ведь целыми днями сижу зубрю, готовлюсь к госам.
Он влюбленно разглядывал ее изящную фигуру через золотистое виски, что было в бокале, и ему очень хотелось, чтобы она вспомнила если уж не больше, чем он, то хотя бы то, что он прочитал в дневнике.
– Значит, находите картину хорошей?
– Страшновато, но хорошая.
– Кошмарная! – сказал он, хотя и признал в ней свое произведение.
– Идея оригинальная. Нарисуй ноги человека, и увидишь весь путь, который он прошел.
Именно это говорил он недавно, ища оправдания неизвестно когда нарисованной им картине.
– Вы просто чудо, – засмеялся он. – Если следовать вашей логике, значит, достаточно нарисовать всего лишь подошвы… Ну да ладно. Садитесь, выпейте немного. Алкоголь пробуждает воспоминания. – Он сунул ей в руки бокал и положил рядом дневник. – А пока я буду пить кофе, прочтите эти вот последние страницы. Это ваш почерк, не так ли?
Его воспоминания пробудились еще не совсем, но все же прочитанное соотносилось с некоторыми событиями, хаотически всплывшими в его памяти. Уже при первом прочтении записок у него возникло ощущение, что он действительно пережил все описанное, несмотря на то, что даты, проставленные на страницах, уносили события в будущее, на несколько лет вперед. Но ведь те же самые даты, проставленные его рукой, зафиксированы на листках, находившихся в каюте. В самом низу на одной из страниц было подчеркнуто несколько раз жирной чертой: «Должно возникнуть нарушение причинно-следственной связи».
Это явление, что так завораживало физиков, он умел довольно впечатляюще объяснять студентам, но оно существовало только как математическая абстракция в мире микрочастиц. И вот, вроде как проглянуло. В его сознании, подобно вихрю, проносились события вчерашнего дня, все неизвестно откуда взявшиеся приключения, которые, возможно, были плодом его снов. После того как еще раз, более спокойно, пролистал книгу, автором которой значился, он поймал себя на том, что хотел когда-то написать такую книгу. Наткнулся также и на знакомые формулировки. А под конец, как абсурдное воспоминание, в памяти возник Дом отдыха ученых, комната, пишущая машинка и пляшущие по клавиатуре пальцы, силившиеся перенести на бумагу его преклонение перед природой.
«Прежде всего ищи эмоционального единения с природой, – напутствовал он в предисловии воображаемого молодого читателя, для которого, собственно, и писал книгу. – Сломи свое мышление, мышление прагматичного человека! Именно то, что покажется тебе парадоксом, может оказаться законом ее логики. Поэтому терпеливо вслушивайся в ее язык, не будь жесток к ней, люби ее, и она отплатит тебе любовью…» Советы, которые сейчас казались ему глупыми из-за назидательного тона, однако назавтра он снова готов был давать их студентам.
Изумленный шепот женщины в шезлонге вернул его к реальности.
– Похоже, я писала. Но совершенно ничего не помню!
– Вот видите, Альфа! Так что напрасно вы обвиняли меня.
– Но почему вы меня так называете? Действительно, почему?
– Не знаю. Может, я назвал вас началом чего-то, началом всего этого, – повел он рукой, следя за тем, как бы не расплескать содержимое бокала.
– Что за дурацкая шутка этот брачный протокол!
– Давайте не будем торопиться с определениями. Кто-то тут разыгрывает с нами более жестокие шутки.