Жестокий эксперимент - Дилов Любен. Страница 32

Перед ним стоял не «дед» с рыжевато-коричневыми, как будто постоянно грязными усами, перед ним стояла двадцатилетняя девушка – лохматая, в мятой сиреневой блузке и расстегнутой юбке. За ее спиной проходил белой линией корабельный релинг, как бы изображенный на ярко освещенной декорации.

Он истинктивно оглянулся – показалось, кто-то хочет напасть на него сзади, но там не было никого, кроме белых досок, упершихся в тот же самый нарисованный релинг. И он понял, что находится в каком-то тесном сценическом пространстве, имитирующем палубу маленького кораблика. В самой ее середке торчала мачта, над реей красный сигнальный фонарь силился перекрыть своим анемичным светом тысячу герц невидимого прожектора, который заливал все вокруг желтоватым светом… Неподалеку стоял штатив, какие-то картины. И тишина.

Незнакомка чего-то ждала от него, но он не знал, какую реплику должен произнести. И подумал, что, кроме нее, его некому было ударить, и ударила его она вот этой самой ногой в прорезиненной тапочке, что заняла сейчас третью балетную позицию. А может, все это – проклятый сон, что долго мучил его после защиты диссертации: его силой выталкивают на какую-то сцену, и он оторопело замирает перед набитым битком залом?

– Ты кто такой? – зазвенел голос, полный театрального драматизма.

Он назвался и добавил, что является доцентом, надеясь, что его общественное положение защитит его от этих издевок. Девушка прореагировала совсем как дневальный:

– Мерзавец! Что ты со мной делал?

Ему не впервые приходилось сталкиваться с тем, что некоторые отказывались верить, из-за его молодости, что он действительно доцент. Однако недоразумение, имевшее место сейчас, выходило за все возможные рамки.

– Но что я сделал?

– Это скажешь ты! Ну! – глаза девушки налились кровью. – Свинья такая!

– Но, прошу вас! Я… – начал было он, однако девушка резко оборвала его.

– Нечего меня просить! Говори, как выйти отсюда!

Он беспомощно огляделся, по-прежнему ожидая, что его вот-вот ударят снова. Невидимый прожектор, вырвавший, как ему сначала показалось, декоративную палубу из окружающего пространства, распространил свой свет в какойто замкнутой сфере. Плотная световая завеса изолировала его, как в шаре, вместе с этим озверевшим существом, которое, как он понял, отнюдь не разыгрывало его.

– Но я не знаю, где мы! – панически закричал он, ужаснувшись неожиданно обнаружившимися провалами памяти.

Он полез за носовым платком, чтобы вытереть проступивший пот, и рука наткнулась на незнакомый колючий свитер. Оглядев себя, он увидел, что на нем еще и чужие брюки из серого грубого вельвета с ощерившейся расстегнутой молнией на ширинке. Он выставил вперед ладонь, закрываясь от незнакомки, и подумал, неужели ему снова подстроили старый номер студенческой поры и теперь ржут от восторга, спрятавшись где-то в укромном месте.

– Поверьте мне, я…

– Хватит строить из себя идиота! – снова оборвала его незнакомка.

– Но почему вы так со мной разговариваете! – возмутился он, но это скорее смахивало на жалобу. – И вообще, кто вы такая?

Она отошла на полшага назад и, сощурившись, свирепо уставилась на него. Ему казалось, что это происходит во сне и что эти мучения длятся уже не один час. Может, ему самому стоило дать ей как следует, чтобы все встало на свои места, но он никогда не позволял себе поднять руку на женщину. Правда, иногда такое желание в нем вызывала его собственная жена своими постоянными капризами… Наконец незнакомка, видимо, оценив, что такой перепуганный замухрышка, как он, вряд ли способен сделать то, в чем она его подозревала, несколько смягчилась.

– Послушайте, вы действительно не знаете, где находитесь? – спросила она.

– Но ведь я уже сказал!

– И никогда не видели всего этого? – махнула она рукой в сторону декорации.

– Поверьте, никогда! Я не понимаю… что-то случилось со мной. Голова просто раскалывается, я как будто пьяный. Я что, терял сознание? Это вы… – он хотел было сказать «пнули», но вместо этого произнес мягко и даже как бы доброжелательно, – разбудили меня?

– Сядьте! – произнесла незнакомка уже спокойнее, хотя и приказным тоном.

Он огляделся. Ничего, кроме надувного матраца, с которого незнакомка пинком подняла его, поблизости не было. Стоявший неподалеку матерчатый шезлонг занимала сама девушка. Рядом с матрацем была расстелена скатерть, на которой стояли грязные чашки из-под кофе и чая и рюмки из-под вина, тарелки с засохшими остатками еды. Девушка склонилась над скатертью, и из разреза блузки проглянули смуглые холмики красивой молодой груди, при их виде он еще острее ощутил свою собственную наготу под чужим свитером.

– Я сказала вам сесть!

Он осторожно подогнул под себя ушибленную ногу и сел. Незнакомка взяла в руки сразу две чашки и стала обнюхивать поочередно то одну, то другую. Затем спросила:

– Вы клали сюда что-нибудь?

– А что я должен был класть? Она продолжила свое расследование:

– Мы курили что-нибудь?

– Я не курю… Я прошу вас, скажите, где мы находимся?

– Сами видите! На какой-то яхте, – ответила она, уставившись в кофейную гущу, словно гадала по ней.

Любой другой ответ вряд ли озадачил его больше, хотя окружавшая их декорация на самом деле напоминала небольшую яхту.

– Значит, вы уверены, что мы с вами не пили ничего подозрительного, не курили…

– Да я вас вообще не знаю!

Она закончила свое расследование, опустилась в шезлонг, не заметив, что край юбки загнулся и ее бедро приоткрылось. Взгляд его панически метнулся к застекленной кабине, возвышавшейся как нечто призрачное и нереальное. За стеклом кабины зияла все та же мистическая пустота.

– Где ваш паспорт?

– Не знаю. Эти вещи тоже не мои.

– Кто же тогда это сделал?

– Но что случилось?

– Дурак! – выпалила незнакомка, и глаза ее заполыхали огненно-малиновым пламенем. Пожалуй, они были здесь единственным предметом, способным менять цвет. – Ведь я сказала тебе: мы находимся на какой-то яхте, и я… И кто-то надругался надо мной!

В ее тоне уже не звучало обвинений лично в его адрес, и тем не менее он оцепенел. Выходит, на этот раз кто-то решил испортить ему теперь уже карьеру в университете.

– Вы студентка?

– Первокурсница.

Масштабы и цели заговора были столь очевидны, что ему не оставалось ничего другого, как начать действовать. Он решительно встал с матраца и спросил:

– Мне можно осмотреть все?

– Да нет здесь никого.

Прихрамывая, он двинулся вдоль борта в поисках входа в каюту.

Его внимание ничто не привлекало, кроме какого-то насоса и шланга, тянувшегося в прикрытую дверь маленького туалета. Устройство явно заменяло не функционировавшие механизмы, но поскольку моря не было ни видно и ни слышно, это становилось понятно. Он огляделся, так как необходимость воспользоваться услугами туалета стала нестерпимой, и вошел вовнутрь. А когда сместил пусковой рычаг мотора, вздрогнул от взрывного грохота, и тотчас же вернул рычаг в исходное положение.

– Ну и шум! – сразу же примчалась студентка, и он виновато кивнул на черный полиэтиленовый мешок, шевелящийся от хлынувшей в него воды.

– Извините, – сказал он.

– Вы что-нибудь уяснили из всего этого? – спросила студентка, и слова ее, рассыпавшись под тяжестью необычайной тишины, стократно отдались в ушах.

– Нет, – ответил он и двинулся дальше.

– Да я уже сто раз все осмотрела. Самое странное, что мы висим в воздухе.

– Как так висим?

– Киль вон, и тот…

– Винт, гребной винт, – поправил он ее. И уже позже стал спрашивать себя, с какой стати ему вздумалось поправлять ее, если он не разбирался в яхтах?

Из-под транца действительно выглядывали стальные лопасти мощного гребного винта. А никаких подпорок нигде не было видно. Внизу простирался тот же густой, как бы зернистый свет. Ему показалось странным не то, что они висят в воздухе, куда больше смущало увиденное: картина казалась знакомой, и она не страшила его.