Звездные приключения Нуми и Ники. Книга 1 - Дилов Любен. Страница 22

Городской житель Николай Буяновский овец кроме как по телевизору никогда не видел и потому сразу подумал, что они действительно попали на планету, где все наоборот.

Внезапно рядом со стадом поднялась огромная грязно-оранжевая копна, странно похожая на человека. Однако ребятам трудно было понять, действительно ли это человек, так как лица его они не видели из-за низко надвинутого на голову мохнатого капюшона, от которого до самой земли спускалась такая же лохматая и толстая бурка. Похоже, она была сделана из шерсти этих обратных овец. Но вот странная копна выпростала руку из-под бурки и немного приподняла капюшон. Показалась морковно-красная борода, над которой все же имелось нечто похожее на нос и глаза.

– Кажется, он весьма учен, – сказала Нуми, смерив взглядом оранжевого пастуха. – Он сразу же догадался, откуда мы. В мозгу его появились звезды.

Капюшон склонился в глубоком поклоне. Ники в ответ тоже поклонился. Несколько поколебавшись, Нуми тоже поклонилась. А потом шепотом сказала:

– Нам не следовало этого делать. В мыслях у него появилось смятение.

Оранжевая копна что-то пробормотала.

– Постарайся выучить его язык, – шепнул Ники девочке, а вслух произнес: – Добрый день. Мы – пришельцы из другого мира. Из двух других миров. А как называется ваша планета?

– Он испугался, – тихо сказала Нуми и шагнула к пастуху.

Она несколько раз ударила себя рукой в грудь и произнесла:

– Я – Нуми. Он, – Нуми указала на Ники, – Ники. – Потом отважно прикоснулась к бурке пастуха. – А вы?

Из-под капюшона донеслось нечто вроде «цуцу».

– Цуцу?

– Цуцу! – более внятно подтвердил пастух.

Воздев руку к Солнцу, Нуми сказала:

– Солнце.

– Додо. Додо! – донеслось из щели между огромной бородой и низко надвинутым капюшоном.

– Он понимает, – радостно объявила Нуми. – Я выучу его язык. Ты займись пока чем-нибудь.

Легко сказать: займись! Единственно, чем Ники хотелось бы сейчас заняться, так это чего-нибудь пожевать. Но только не жвачку, от которой еще больше терзал голод. Кроме того, оказывается, жвачка делала его уродливым. Интересно, а эта трава съедобна? Хотя овцы ее не едят…

– Цуцу! – обратился Ники к пастуху и, показав пальцем на свой рот, принялся усиленно жевать, затем погладил себя по животу.

Пастух, перед которым ребята казались совсем крошками, проворно вытащил из-под бурки какой-то жирный шар желтоватого цвета и протянул его Ники.

Ники поднес шар к носу. Он был мягким на ощупь и издавал весьма странный запах.

– Чем пахнет? – заинтересованно спросила Нуми.

– Апельсинами, поджаренными на машинном масле и приправленными крысиным ядом.

– Не могу себе представить этот запах.

– Я – тоже, – признался Ники.

– Не ешь это. Еще заболеешь.

Однако у Ники челюсти сводило от голода. Впервые за столько времени он держал в руках нечто, предназначенное для еды.

– Если только он не завертится направо, я его съем за милую душу.

Он отщипнул от шара маленький кусочек и засунул его в рот. Размял языком, осторожно пожевал, задумался, словно вслушиваясь в то, что происходит у него внутри, потом ухмыльнулся.

– Не завертелся.

– Дурачок! Заболеешь ведь, вот увидишь, – предупредила его Нуми, но любопытство явно взяло в ней верх. – Какой у него вкус?

– Такой же, как у апельсинов, поджаренных на машинном масле, – со смехом ответил Ники и с жадностью впился зубами в желтоватый шар, как вконец изголодавшаяся собака. – Хочешь кусочек?

– Нет, – сердито отвергла его предложение Нуми. – Противно на тебя смотреть. Ты снова стал некрасивым.

– А ты отвернись, – ответил он с набитым ртом. – Учи язык, не теряй времени зря.

Отвернувшись от него, Нуми принялась оживленно расспрашивать о чем-то пастуха. Она показывала то на траву, то на части своего тела, то на овец. Серебристые рукава ее скафандра мелькали как молнии. Пастух тоже выпростал руки из-под бурки и начал помогать себе жестами, отвечая на ее вопросы. Рукава его одежды были сделаны из такой же лохматой оранжевой шерсти, что и бурка. Заметив, что мальчик проглотил последние остатки шара, он достал из-под бурки еще один, который Ники с готовностью принял.

– Спроси его, что это такое! – приказал он Нуми.

И, удивительное дело! – пирранской девочке удалось произнести несколько слов на языке пастуха и даже связать их в нечто похожее на предложение. Разумеется, она помогала себе и руками.

Пастух указал в сторону овец, которые продолжали стоять неподвижно, повернувшись к людям хвостами.

– Так я и подумал, – сказал Ники. – Только вкус у него совсем не такой, как у нашего сыра.

– Не мешай! – прикрикнула на него Нуми.

«Тоже мне, раскомандовалась», – сказал себе Ники и отошел в сторону. Уселся на траву и теперь уже не так жадно принялся поедать второй шар. Желудок его, казалось, скулил от удовольствия, как щенок, которого погладили по шерстке. Насытившись, он лег на спину и уставился в небо. Смотреть там было особенно не на что: воздух, редкие, небольшие облака, горячее Солнце, походившее как две капли воды на земное. «Красота! – подумал он. – Но только бы недолго ею любоваться. Хоть бы Мало вернулся, не то нам – крышка. Может, он отправился туда, где есть песок, чтобы подзаправиться? Или же подлечиться, если мы вдруг заразили его какой-то болезнью? А может, просто скрывается, раз не любит показываться людям на глаза… А вдруг он решил совсем избавиться от нас и оставить здесь навсегда? Но тогда он должен был бы выбрать для нас подходящую планету с хорошими людьми. Раз уж он такой добрый. Пока эта планета вроде как ничего – красивая, но вряд ли на ней живут одни пастухи да овцы…»

Ники сел, чтобы еще раз оглядеться, и увидел, что Нуми уже довольно свободно болтает о чем-то с пастухом. «Великая вещь – язык!»

– подумал он. Если они когда-нибудь доберутся до Пирры, он непременно попросит, чтобы и ему засунули в голову такой волшебный мозг. Тогда он им покажет, тем, которые на Земле, и по части языков, и вообще…

Однако в следующий миг ему пришло в голову, что, когда он вернется на Землю, где пройдут века, ему и показывать-то будет нечего, небось, и у землян будет по меньшей мере два мозга. Ему стало грустно и жарко.

– Ты скоро кончишь? – крикнул он Нуми.

– Да, – отозвалась она. – Мысли этого пастуха исключительно бедны. Он почти ничего не может мне рассказать.

Вспомнив, что причиной всех его тревог была Нуми и этот ее Мало, Ники с издевкой заметил:

– Конечно, у вас на Пирре пастухи умнее!

– У нас нет пастухов.

– И то правда, вы же одни таблетки едите!

– Мы едим не только таблетки, но и животных не убиваем, как вы, чтобы употреблять их в пищу! Мы все производим сами. Пошли!

– Куда?

– Пастух рассказал мне, что неподалеку живут другие люди. Здесь люди делятся на две категории – звездные и беззвездные. Только я не поняла, какая между ними разница. Сам он относится к беззвездным. Спросил меня, какими мы будем, и когда я ему сказала, что мы с других планет, он снова перепугался и принялся кланяться. Потом, правда, успокоился. Сказал, что мы, очевидно, не настоящие звездные люди, потому что звездные не разговаривают с беззвездными. А кроме того, они сейчас спят. Они днем спят, а ночью – бодрствуют. Может, поэтому их и называют звездными.

Ники подошел к стаду и с некоторой опаской подергал одну овцу за хвост. Животное подняло голову и кротко посмотрело на него, ну совсем как земная овца.

– Спроси его, почему овцы так стоят.

Указав на овец, Нуми что-то спросила. Пастух ответил, указав пальцем на Солнце.

– Они так стоят, потому что им жарко, – перевела его слова Нуми.

– Когда Солнце зайдет, они повернутся и начнут пастись.

– А ему самому не жарко?

Нуми отважно подергала пастуха за бурку и произнесла три незнакомых слова. Пастух ответил ей длинной тирадой.

– Ему не жарко. Днем жарко только звездным людям. Беззвездным – холодно. Я тоже его не понимаю, – добавила она, уловив в мыслях Ники недоумение. – Когда мы найдем этих звездных, тогда больше узнаем.