Легион: Рим должен пасть. Карфаген атакует. Ганнибал Великий - Прозоров Александр. Страница 10

Когда до квинкерем оставалось не больше сотни метров, их наконец заметили. Федор отчетливо разглядел трех черноволосых и бородатых мужиков, стоявших у ограждения на борту «грузовика». Одетые в серые балахоны, они с интересом разглядывали тельняшки изможденных морпехов – сине-белые полоски морской души. Единственное, что осталось на друзьях из военной формы.

Первый корабль на полном ходу прошел мимо, несмотря на дикие крики, которые издавали оба друга, и яростное жестикулирование.

– Подойди ближе, – неуверенно посоветовал Федор, хотя лодку с развернутым парусом любой раззява не проглядел бы даже ночью.

Леха выполнил приказ и приблизился еще метров на пятьдесят, а потом даже свернул на параллельный с караваном курс. Но неизвестные мореплаватели, с интересом разглядывавшие морпехов, желания помочь незадачливым рыбакам не выказывали. Второй и третий «сухогрузы», разрезая килем волны, также величаво прошествовали мимо к неведомой цели.

– Черт побери, – не выдержал Леха, когда четвертый корабль родил мощную волну, на которой их лодка вознеслась вверх на несколько метров, – да они что, слепые, что ли? Пялятся на нас и хоть бы кто притормозил. Сволочи нерусские!

– Может, у них приказ, – безрадостно заметил Федор, – никого на борт не брать.

– Да что они там везут, золото, что ли? – заерзал Леха у руля.

– Кто их знает, – ответил Федор, разглядывая приближавшуюся квинкерему, – может, и золото. Не зря же с ними охрану послали.

– Какую охрану? – вскинулся Леха.

– Да вот этот корабль, со щитами на борту, – показал Федор. – Это военные.

– Сержант, ты перегрелся? Какие военные? Это же парусники! – Леха привстал и заорал, бросив руль: – Эй, братишки! Не дайте погибнуть!

Но, заметив, что мощный корабль, вспарывавший волны тараном, над которым виднелись огромные раскосые глаза, намалеванные на обшивке носовой части, тоже не собирается замедлять ход, снова схватился за руль и крутанул его в сторону. Лодка, повинуясь, вильнула и пошла поперек хода квинкеремы.

– Уж теперь точно заметят, – мстительно пообещал дембель.

Военный корабль приближался. Между ними было не больше сорока метров, когда лодка морпехов оказалась прямо перед ним по курсу. Еще немного – и массивный корпус навалится, раздавит их утлое суденышко, словно каток лягушку. Но Леха и не думал сворачивать. Даже, наоборот, повернулся к приближавшемуся судну кормой.

– Ты чего творишь? – рявкнул Федор. – Он же нас в щепки разнесет! Уходи с курса!

– Ни хрена! – заявил Леха. – Пусть давит, сволочь! Или на борт возьмет.

На высоко вздернутом носу квинкеремы, возвышавшемся над водой на несколько метров, действительно началась суматоха. Их заметили. Но произошло совсем не то, на что рассчитывал Леха. На площадке, находившейся сразу за высоким носом, появились двое лучников в кожаных куртках. Они быстро натянули тетиву своих луков и тут же в борт лодки, в десяти сантиметрах от левой ноги рулевого, с мокрым стуком впилось две стрелы. Лучники выждали несколько секунд и снова взялись за свое оружие.

– Это предупредительный! – дошло до Федора. – Сворачивай, а то убьют к чертовой матери! И так дойдем, на своем парусе.

Леха, увидев стрелы в реальной близости от голени, мгновенно осознал угрозу и навалился на руль. Спасать их, похоже, никто не собирался. Не убили бы – и то ладно.

– Хорошо стреляют, сволочи, – заметил он, оглядываясь на странные суда с не менее странной командой.

В последний момент лодка соскользнула с тарана квинкеремы, отброшенная боковой волной. Над головой промелькнули доспехи, щиты, несколько скуластых лиц. Боевой корабль неизвестной страны прошел мимо, оставив их за кормой, над которой возвышалась какая-то палатка. Но и оттуда за ними наблюдали. Несколько облаченных в доспехи человек, с выделявшимся среди них седовласым и бородатым в серо-синем одеянии. Доспехов на нем не было. Зато была золотая цепь на груди с какой-то бляхой или амулетом. Она так сверкала на солнце, что Федор заметил ее даже с расстояния в сотню метров.

– Обезьяны зажратые! – погрозил кулаком Леха, вставая во весь рост. – Ну, попадитесь вы мне. Я вас на куски порву! Бросили помирать, сволочи, посреди моря.

Он даже хотел снять штаны и продемонстрировать им то, что является у американцев самой важной частью тела, и даже взялся за ремень, но Федор его удержал, указав другой рукой куда-то назад.

– Погоди, – проговорил сержант, – сейчас тебе представится такая возможность.

Леха перевел взгляд в указанном направлении. Замыкающий корабль – такая же квинкерема – немного отклонился от курса, направляясь к ним. Паруса на корабле уже спустили. Затем до морпехов долетел какой-то пронзительный свист, а следом окрик. В бортах открылись многочисленные порты и оттуда выскользнули, погрузившись в воду, длинные весла, образовав один сплошной ряд от носа до кормы. Несколько целенаправленных взмахов целого леса весел – и корабль оказался почти рядом с лодкой.

– Да пошли они в жопу, – вдруг решил Леха и снова взялся за руль. – Психи какие-то. Сами выберемся.

– Это точно, – кивнул Федор. – Да только удрать нам, похоже, не светит. Шустрые ребята.

– Ничего, пусть догонят на своих лопатах, – заявил Леха, снова бросая лодку поперек курса квинкеремы.

Набрав парусом ветер, суденышко пошло на удивление ходко. Так быстро, что, проскользнув на полном ходу прямо перед носом корабля, развернулось и нахально еще раз пошло в десятке метров от форштевня. Леха умудрялся даже вилять из стороны в сторону, успешно уклоняясь от пролетавших над головой стрел.

– Мазилы! – морпех грозно вскинул кулак, заложил очередной вираж и снова вытянул руку с фигой в сторону лучников и нескольких мужиков в доспехах, столпившихся на носу догонявшей их на веслах квинкеремы. – Не родилось еще удальцов, чтобы Леху Ларина и Федора Чайку живьем взять!

Федор бросил взгляд на остальной караван судов – тот шел своим ходом, не обращая внимания на гонки. Видимо, его хозяин решил, что одной квинкеремы вполне хватит, чтобы разобраться с утлой лодчонкой каких-то сумасшедших моряков. Однако лодка этих самых моряков продолжала закладывать виражи, успешно уходя от преследования.

– Что, взяли?! – морпех старательно подкопил слюны и выразительно харкнул в сторону неповоротливого врага. – Больше не увидимся!

Ларин резко, с глубоким креном, переложил руль на левый борт, уходя от квинкеремы под ветер – и в этот миг громко хлопнул один из шкотов. Обрывок веревки свистнул над головой, парус заполоскался, лодка качнулась с боку на бок – раздался предательский треск, и мачта, преломившись у основания, рухнула в воду вместе с парусом. Палуба ушла из-под ног, Чайка потерял равновесие, взмахнул руками, падая на спину, и окунулся в воду.

Федор очнулся от скрипа. Он лежал на какой-то дерюге со связанными руками и ногами. Прямо над ним, буквально в метре, поскрипывали и прогибались доски, по которым расхаживал кто-то тяжелый. В глаза посыпалась просмоленная труха, которой были законопачены пазы, и сержант зажмурился.

Голова болела. Глаз тоже. А что еще ожидать, когда тебе вместо рукопожатия, шерстяного одеяла и рюмки водки, полагающейся спасенному в море, без лишних разговоров въезжают в глаз оголовьем короткого меча? Потом связывают и бросают в узкий кубрик где-то на самом дне мокрого трюма, в котором кроме вонючих мешков с какой-то тухлятиной и крыс ничего нет. В общем, мирно войти в контакт с «киношниками» у морпехов как-то не получилось. Но на борт неизвестного корабля они все-таки попали. Хотя и не так, как рассчитывали вначале.

Мокрых рыбаков, вцепившихся в брошенную сверху веревку с узлами, втащили на палубу квинкеремы и, прежде чем они хоть что-то успели рассмотреть, оглушили крепкими ударами по голове. Точнее – попытались. Но не зря ведь морпехи срочную служили. Сдаваться были не приучены. Даже усталый, в неудобном спасжилете, Федор успел разбросать троих мужиков, одетых в темно-синие кожаные доспехи с металлическими пластинами на груди. Но четвертый все же достал его, точным ударом массивной рукояти в бровь. Хорошо, не в висок.