Непреклонность (ЛП) - Линч Карен. Страница 9

Лазанья Нейта была одним из самых моих любимых блюд, но я могла с таким же успехом сейчас съесть картон и даже этого не заметить, учитывая несметное количество эмоций, которые кружили во мне. Что же такое произошло со мной на пляже? Всего в течение нескольких часов, я переключилась со спасения жизни, на причинение кому-то боли. Осознание того на что я была способна довольно сильно меня напугало.

И в довершении всего, я в очередной раз соврала Нейту. Я тихо сидела за нашим маленьким кухонным столом, вилкой гоняя еду по тарелке. Я ненавидела обманывать Нейта, но в моей жизни было так много всего, о чём я не могла ему рассказать. Было проще позволить ему быть разочарованным во мне, чем попытаться рассказать ему правду.

Хотела бы я, чтобы был способ преодолеть расстояние между нами. Он был моей единственной семьей, и я знала, что мой папа хотел бы, чтобы мы были близки. В этом не было вины Нейта; он стал хорошим для меня родителем, после смерти папы. Я была изрядно не в себе, когда переехала сюда, и я никогда не раскрывалась ему так, как следовало бы. А потом я открыла для себя Реми и настоящий мир, и неожиданно у меня появились все эти секреты, которые я не могла ни с кем разделить.

Не то, чтобы меня не заботило это, ведь я любила Нейта больше всего на свете. Просто у нас было так мало общего. Нейт был одним из тех, кто не верил в паранормальное или сверхъестественное, или во что-либо ещё, что не имеет убедительного научного объяснения. Он никогда не читал фантастическую литературу и не смотрел фильмы о сверхъестественном, или подобного рода телевизионные шоу. Его сводило с ума, когда я пересматривала повторные показы "Баффи", так что обычно я смотрела их в своей комнате. В некотором смысле, он был более отстранённым, нежели я, и я не была уверена, смог бы он справиться, узнав о моём даре и о настоящем мире, окружающем его.

Я ополоснула тарелку и с котом в руках направилась наверх. Верхний этаж нашего здания был разделён на мансарду и открытое пространство, которое служило мне спальней, почти как просторные апартаменты на чердаке, только без кухни. На одной стороне находилась моя кровать, шкаф и письменный стол. С другой стороны под большим окном расположился выгоревший зелёный диван, который едва выглядывал из-под одежды и книг, разбросанных по нему, а рядом с диваном находилось два высоких переполненных книжных шкафа. Мой папа был учителем английского, и он любил книги, особенно классику. Он обычно говорил: "Ни одного человека нельзя назвать одиноким, если у него есть Бог и дружеское общение с хорошими книгами". Несколько лет назад я попыталась найти это выражение и обнаружила, что оно пошло от Элизабет Барретт Браунинг. Иногда я была не особо уверена в вопросе Бога, но была согласна с отцом и Браунинг насчёт книг. Я прочитала все его книги и добавила свои собственные в коллекцию. Думаю, он был бы рад, если бы знал, что я взрослела и разделяла его страсть к чтению.

Стены в моей комнате были голыми, за исключением нескольких фотографий моего отца и некоторых фото со мной, Роландом и Питером. Роланд называл комнату уныло-пустой и сетовал по поводу того, что я отказывалась заменить старую стереосистему своего отца на новую. Но мне нравилось своё пространство. Оно было личным, и у меня была своя собственная ванная комната, даже, несмотря на то, что размером она была с чулан. Лучшим было то, что комната имела множество окон, открывавших обширный вид на бухту. Чего ещё может хотеть девушка?

– Так ладно, кот, давай тебя помоем, прежде чем ты приблизишься к моей мебели.

Я схватила шампунь Дейзи и полотенце, и приступила к намыванию грязного животного с головы до пят. Он был слишком сонным после кормления и исцеления, чтобы хоть как-то попытаться оказать сопротивление, и он замурлыкал как маленький двигатель, как только я насухо обтёрла его полотенцем. Я опустила его на старое одеяло, положенное на диван, и он счастливо потянулся, а затем свернулся в клубок, всецело ощущая себя дома.

После того, как я установила маленькую коробку, используемую для нашего последнего гостя из семейства кошачьих, я оставила кота дремать и запрыгнула в душ, в надежде, что горячая вода смоет не только въевшуюся грязь после сегодняшних событий. Но ничто не могло освободить меня от воспоминаний о том, что произошло со Скоттом. Я всегда считала себя хорошим человеком, но только монстр мог бы получить наслаждение от причинения вреда другому человеку так, как причинила его я. Я задрожала, несмотря на омывавшую меня горячую воду.

Пока я вытиралась, мои мысли вернулись к маленькому семейству буги, и мне стало любопытно, как обстояли их дела. Вместо скорби по потерянному сегодня малышу, Френ с Мол были дома с их новорождённым ребёнком. Сегодня я спасла жизнь – это должно что-то да значить. Было ли этого достаточно, чтобы искупить мою вину за ужасный поступок, свершённый после этого?

Натянув топик и свои любимые пижамные брюки, я поставила диск с записями группы "Флитвуд Мэк" и перенесла альбом для рисования на кровать. Я унаследовала коллекцию дисков своего папы после его гибели, вместе с его любовью к року семидесятых годов. Это было одно из немногих, что у нас с Нейтом было общее – наш вкус в музыке, и он даже время от времени заимствовал у меня диски. Я стряхнула своё сожаление, когда раскрыла альбом на чистой странице. Если бы не вся эта необходимость вести тайный образ жизни, мы с моим дядей, возможно, были бы гораздо ближе, чем сейчас.

Я думала о буги, собирая образ крошечного буги-младенца, которого держала в руках. Мой карандаш летал по бумаге, пока я пыталась целиком запечатлеть его подобие. Я нарисовала его, лежавшим на моих руках, в тот самый момент, когда он открыл ротик и издал свой первый крик, поскольку это было моё самое чёткое представление о нём. Когда я закончила, то улыбнулась, посмотрев на рисунок с изображением маленького существа; его сдавленное личико несчастливо сморщилось, а его миниатюрный ротик был приоткрыт в безмолвном плаче. Я не была да Винчи, но мои зарисовки были не так уж плохи. Не то, чтобы я, так или иначе, делилась ими с кем-либо.

Постукивание в одно из окон оторвало моё внимание от эскиза, и я подбежала к окну, чтобы открыть и впустить большого чёрного ворона. Он каркнул и, широко махая крыльями, несколько раз облетел комнату, прежде чем приземлился на мою вытянутую руку.

– Харпер, пора бы тебе вернуться домой, – пожурила я его, поглаживая мягкое оперенье тыльной части его шеи.

Он не появлялся в течение двух дней, и я переживала, что он попал в неприятности. В принципе, он не жил с нами, но любил проводить здесь время, особенно на крыше. Он как бы принял меня, после того как я спасла его от рук Скотта, но ему всё равно нравилось сбегать и заниматься своими личными делами.

– Если ты голоден, в твоей чаше есть еда, – сказала я ему, когда он беспокойно шевельнулся, дав понять, что хочет угощение.

Я не была удивлена, когда он покинул мою руку и вылетел из окна, направившись на крышу. Неоднократно я подозревала, что он понимал меня, когда я с ним разговаривала. Я читала, что вороны очень умные, и Харпер получил довольно приличную дозу моей силы, пока я исцеляла его. Кто знает какой ещё эффект это оказывает на животных?

Я оставила окно открытым для него и села за свой ноутбук, проверить активность в сети. Сегодня был второй раз, когда я использовала желчь тролля ради приобретения лекарства для Реми, и я была ужасным параноиком, переживая, что кто-нибудь отследит её путь до меня и, особенно, до Реми. Это была основная причина, почему я вела дела только с Мэллойем. Несмотря на все его хитроумные способы, Мэллой был очень осмотрительным во всём, что касалось его бизнеса. С его родом занятий, он должен быть таким, если не хочет оказаться выпотрошенным в аллее.

Форумы были перегружены информацией. Упоминаний о желчи троллей нигде не было, но мне бросилась в глаза другая дискуссия – о росте активности вампиров в Портленде. Вампиры были наиболее распространённой темой, обсуждаемой на форумах, и всегда было множество постов об обнаружении вампиров, хотя можно было запросто отличить реальное событие от надувательства. Я никогда не встречала вампира, но изрядно много знала о них, получив большую часть информации от Реми, и моё просвещение указывало мне, что Голливуд и беллетристы не имели абсолютно никакого понятия о вампирах.