Вольные стрелки (СИ) - Макеев Максим Сергеевич. Страница 43

Тот вздохнул, и продолжил. Дружину собирал он на этот год под договоренности с зерноторговцами Ладоги. Урожай был чуть лучше, много хлеба появилось. А значит и прибыли стало меньше. Он почти все свои скидочные талоны от Лиса потратил на различные торговые операции, пытался еще заработать. Получалось не очень. Проблема еще была в том, что его команду плохо теперь брали в совместные походы. Он хотел собрать караван, как обычно делал, на три-четыре судна. Вроде как они торговцами пойдут, а он за охрану. Народ осматривал его экипаж, подшучивали над бабьим батальоном, получали люлей от жены Атли, и либо заламывали несусветную цену за свои услуги, либо просто отказывались. Торир откровенно переживал.

- А баб-то ты откуда набрал? - меня этот вопрос сильно интересовал.

- Родичи. Брунгильда - жена Атли. Остальные так же. Воительницы. Сигну - моя дочь.

- О! Так а чего ты не познакомил? Я думал амазонки пришлые да наемные, а тут такое! Пойдем хоть покажешь, я тебя с сыном-то познакомил - мы направились в крепость, разговор вели на природе.

В крепости царила идиллия. Идиллия и розовые сопли. Вся толпа, не сильно различая друг друга по национальности и степени владения языками, разглядывала парочку, стоящую на той стене крепости, что выходила на озеро. Бабы, мои и мурманские, тихо перешептывались. Вот те "здрасьте", моя-то супруга откуда мурманский знает? Тоже стоит, пялится, да с Брунгильдой - вот правильное ей имя подобрали - переговаривается, да мелкого на руках качает. Лада с Юркой и Отаром, сыном Ивара, тоже что-то обсуждают, и пялятся на парочку.

- Дед, - я потихоньку подошел к Буревою, - дед, а дед. Чего стряслось-то?

- Эх-х-х, а сам не видишь, - тот показал на Кукшу и блондинку, стоящую на стене, - любовь!

Дед назидательно поднял указательный палец.

- А что за девушка? Тут вроде все жены...

- Сигня вроде зовут, - добавил дед.

Подошел Торир, включился в диалог:

- На стене дочка стоит. Приведу сейчас, - вождь было направился к сладкой парочке, что стояла чуть не взявшись за руки.

Зря он это! Во первых, потерял авторитет, кучка баб бросилась и зашикала на вождя, когда осознали что он делает. Да еще и от Брунгильды по жбану получил, несильно, но шлем съехал. "Железная девица" так шикнула на вождя, что тот ретировался. У мурманов смотрю тоже проблемы с субординацией. Эх, что за жизнь у нас, царей-государей, только что не пинают походя. Шевеление внизу не осталось незамеченным парочкой. Они обернулись. Я чуть не заржал - как будто все стояли на стоп кадре, дышать громко боялись, а тут Кукша глянул - все такие засуетились, типа, по делам идут, да и вообще в ту сторону не смотрят.

Парень помог спуститься своей спутнице, нежно придерживал ее за руку, та краснела, но позволяла. Они вместе направились к нам. Я же лихорадочно думал, у нас проблемы или радость? Мне прям сейчас за винтовкой бежать, или винище ягодное доставать из подвала? Как тут вообще к таким вещам относятся, особенно отцы молодых девушек? Молодых, красивых и стройных - это я разглядел, когда девушка подошла. Краем глаза заметил еще одну жертву Амура - куда-то с цветами шел Славик. Ишь ты, не забыл нашу Веселину!

- Знакомься, Сергей, это Сигни, дочь Торира. Она по нашему плохо очень, - Кукша представил спутницу.

- Очень приятно видеть такую красивую и замечательную девушку у нас! Торир! Почему раньше прятал от нас такое сокровище?

Торир напрягся. Сам он говорил отрывисто, а тут бы дословный перевод не помешал, комплимент все-таки, даже в девятом веке это понимают. Под раздачу попал Славик - не донес букет, и понуро направился к нам. Перевел сказанное, девушка покраснела, сильно.

- Я тут главный, этот родственники мои, - я представлял собравшихся людей, - это вот тоже почти родственники, Лада, Юра, другие тоже подойдут. Кукша, покажи ей тут все, Торир, ты возражать не будешь?

Ярослав традиционно блеснул знаниями, перевел синхронно. Мурманы, стоящие здесь тоже все поняли, особенно Брунгильда. Такую рожу скорчила украдкой Ториру, да еще и кулак показала, что вождь с кислой миной согласился. Он наверно и сам бы не прочь отпустить, но вроде как отец, надо показать заботу и строгость в воспитании. А вообще сейчас непонятно, что тут больше вождь - он, или эта Железная Брунгильда? Я даже у Кнута тайком спросил, он малость разъяснил обстановку:

- На лодке да в бою, в походе - Торир тут главный. А тут мы вроде как дома почти, да еще и дело такое... - он неопределенно махнул рукой, - не мужское. Вот Торир и подчинился.

Неделя пролетела быстро. Дела и заботы перемежались созерцанием мыльной оперы "Кукша и Сигни". Вся Москва, которая вроде как слезам не верит, держала глаза на мокром месте от умиления, наблюдая за парочкой. Парочка гуляла по крепости, Кукша с Кнутом катали Сигни по озеру, я ее на свой манер называл, под парусом и на паровом двигателе. Пасынок оставлял ей цветы по утрам на крыльце, вчетвером, с Ладой и Юрой они даже пикник устроили с моей подачи. Торир не то что был против, скорее не ожидал такого. От необдуманных поступков его удерживала Брунгильда, я же даже не знал что ему посоветовать. Привлекли к работе, путь хоть отвлечется.

Работали для мурманов. Мы делали доспехи новый, тем кто ими не был обеспечен, да оружие. Нам не жалко, ребятам и девчатам приятно. Кукша так вообще просил, чтобы Сигни сделали потолще, для большей защиты. Я такую любовь раньше только в кино видел - а тут в девятом веке вживую сподобился. Покрутил пальцем у виска - броня как у танка будет, как она ее на себе потащит? Кукша грустно согласился, приговаривая, мол, нечего бабам в бою делать. Тут, кстати, я с ним согласен.

Торир тоже не забыл наши потребности, привез мела много с Ладоги, помнил, как я ему радовался, олова и свинца. Живности добавил, мы обзавелись десятком кур, да пива мне привез. Вот под пиво, в бане и разговорил седого дядьку.

- Одна она у меня, только ей и живу - мурман был сильно разговорчив, - как мать ее умерла, все для нее только и делал. А тут выросла так сразу, там, дома обо мне заботилась, да на мужиков и не глядела.

- Не переживай, Торир. Мы стареем - они растут, уходят из гнезда родительского, свои гнезда вьют. И не нам тому противостоять...

- Да знаю все, - отмахнулся вождь, - только вот внуков хотел, воинов сильных воспитать. А теперь как? Кукша твой парень хороший, воин добрый, да с умом. Она если за него пойдет - у вас жить станет, а мне одному, там, за морем...

Блин, аж жалко седого вояку. Похлопал его по плечу:

- Ну мы ж, если так случится, прятать-то ее не будем. Поучишь еще внуков сабелькой-то махать, - вдруг родилась совершенно безумная мысль, - а то и по-другому. Переезжай к нам! Место есть, будешь рядом с внуками...

- Как - к вам? - Торир не понял.

- Ну, дом тебе выделим, у нас пока еще есть незанятые, будешь отсюда в походы свои ходить. Ходить недалеко, чаще дома будешь. На берегу - дочка с внуками, у тебя на глазах расти будут. Им умения свои передашь...

- Я о том не думал. Там дом мой. Там предки, - вождь перешел на короткие фразы, задумался.

- Да я и не настаиваю. Предки твои - они везде, и с неба наблюдают, как их род продолжается. Тут им тоже видно. Меня ты знаешь, род мой тоже. Подумай просто, может, и впрямь переедешь. Но я еще раз говорю, не уговариваю, так, вариант предлагаю. На тебе ж вон лица нет, надо же друга поддержать.

- Друга... Спасибо тебе, Сергей. Только добро я от тебя видел, да все как-то поблагодарить времени не было, - вождь серьезно посмотрел на меня.

- Да не за что. Обращайтесь. Для друзей, тем более таких, ничего не жалко, - я налил еще по кружке, - ну, давай за дружбу...

- А давай...

Неделя закончилась, мы закончили делать подарки для мурманов. Те обслужили лодку, и начали собираться в дорогу. Кукша и Сигни ходили понурые, скорое расставание их печалило. Вместе с ними понурые ходили все - мыльная опера задела за живое. Мне даже супруга плакалась ночью, что такая любовь, а уходить надо, расставаться голубкам нашим. Я гладил и успокаивал, ляпнул про проверку отношений временем и расстоянием. Получил под дых, и заслужил звание деревяшки бесчувственной, которая на такие "чуйства" столь утилитарно смотрит. Захныкал в колыбели Володька, пошел его успокаивать. Вернулся, супруга приобняла: