Вольные стрелки (СИ) - Макеев Максим Сергеевич. Страница 56

Пигалица начал посапывать, пригрелась и окосела от выпивки и еды.

- Протопите дом свободный, тот, где рыбаки наши раньше обитали, да закройте ее там. Спать положите. Намаялась бедная...

- Я ж говорю - жалко, - Агна поднялась с лавки, Кукша помог отнести несостоявшуюся шпионку-проститутку в дом.

Мы с Буревоем засели думать как быть в сложившейся ситуации.

- Буревой, что делать будем?

- Негоже так с девками поступать...

- Ага, негоже. А с другой стороны, чего ему, Святославу этому делать? У него ситуация патовая - дед кивнул, мы с ним в шахматы играли периодически, - уйти не может, остаться - мы не даем жить нормально. В принципе, нормальный ход, правильный. Циничный, но правильный. И еще, обратил внимание, он сам все делал? Не хотел мужиков своих марать в этом...

- Ага. Теперь только с него спрос, - дед почесал бороду, - только вот как спрашивать будем? В УК за это статьи нет...

- Надо найти! - я с силой хлопнул по столу, - но такую, чтобы мужика не на веки вечные упрятывать. Может, споемся еще...

- Я за Кодексом! - дед убежал, на ходу сдирая с себя медицинский халат.

До полуночи просидели за Законами. За проституцию и сутенерство статьи нет, это факт. Я же не думал, что такое у нас в Москве начнется! Хотя зря, Москва место такое, что угодно случиться может.

- Я кажется понял. Давай ему вот это впарим, как раз повод будет его изъять, - я ткнул в статью "Торговля людьми".

- Ну дык он же ее не продал!? - дед не знаком с поговоркой "закон что дышло", сидит, удивляется.

- Ну тут как посмотреть... Вот смотри, он ее силой заставил, есть у нас тут пункт про принуждение? Есть. Цели продажи - извлечение прибыли, то есть топоры те самые. Есть такое? Есть. Угроза применения силы - это когда он отца ее на мороз выгнать грозился. По всем признакам, торганул душой невинной за три топора.

- Так он ее шпионить послал, вроде, значит, и 58 тоже? - дед проникался юридическими тонкостями.

- Шпионаж - это когда от другого государства. А они вроде как у нас живут, хоть мы и не звали. Внутренний шпионаж - это нонсенс! - я поправил прическу, - Вообще, светит ему на общих основаниях трояк. И то потому, что попытка не удалась. А так бы на шесть строгача влетел.

- Ну трояк - много, он же не для себя старался, это раз. Опять же, воинов своих не привлек, а мог бы, это два. Вот насилие учинил - тут хуже, но и то, смертным боем не бил никого, по словам пигалицы той.

- Буревой, ты я смотрю адвокатом заделался - дед выгнул бровь - ну, защитником обвиняемого. Ты все верно говоришь, все правильно. Трояк много, года ему хватит, да еще и с возможностью УДО через половину срока, ну, досрочного освобождения, если будет сотрудничать со следствием и вести себя хорошо, на контакт с администрацией пойдет. А если сознается, да чистосердечное напишет - так и полгода срока хватит.

- Дык как он напишет, если по нашему не бельмеса? - дед изумился.

- А вот ты, как адвокат, ему в том поможешь. Охранять его все равно особо некому, чем быстрее встанет на путь исправления, тем лучше для нас... И для него.

- Ладно, тут мы все порешили...

- Следственные действия провели, - подсказал я деду.

- Ага, вот их. Теперь его взять надо...

- И место заключения подготовить... С утра зови Кукшу, решать будем. Пигалицу ту отпускать пока не будем, посидит под программой защиты свидетелей.

- А что, у нас и такое есть? - дед опять изумился.

- Ща будет. Готовь указ, я подпишу...

План изъятия преступника подготовили сообща. Дед отправился делать камеру, в подвале водокачки, единственного каменного здания в Москве, решетки там надо поставить. Кукша опять в патруль, я - делать спецсредства. "Слезогонку", из гранат наших зажигательных, там только заправка поменяется на чесночную настойку. Шумовая будет также из гранаты, только со встроенным свистком, без жидкости. Факелы с быстрым зажиганием и зеркалом, вместо фонарика. В лучших традициях "кровавой гебни", задержание назначили на предрассветные часы.

Хрусь, хрусь, хрусь... Под мягкими тряпками, которыми обернули подошвы, почти неслышно скрипел снег. На задержание отправилась опергруппа в составе меня, деда, Кукши, Юрки, Обеслава и Толика. Из засады нас прикрывала Веселина и Добруш, на случай неожиданностей. Мы тихо передвигались по лагерю беженцев. Полшестого утра не то время, в которое тут оживленное движение. Главное - не наступить на чью-нибудь землянку или навес под снегом, старались придерживаться протоптанных тропинок. Запахи тут конечно стояли те еще... Из черного проема, входа в землянку, показались глаза, тускло блестевшие в свете луны. Я в маскхалате прижал палец ко рту. Глаза пропали. Опять тишина. Переждали, вдруг кто закричит, и продолжили движение.

К часовому, прикемарившему возле костра подошли со спины. От легкого ветерка скрипели деревья, он нас не услышал. Кукша выдвинулся вперед - порядок работы мы четко оговорили. Холодная сталь ножа коснулась шеи часового. Тот встрепенулся, но пасынок уже зажал ему рот кляпом:

- Дернешься - здесь поляжешь. Спокойно, - часовой угомонился, Обеслав быстро накинул на руки и ноги подготовленные веревки, стянул их и запихнул в рот кляп.

Мужик чуть подергался и затих, бегающими глазками наблюдая за нами. Мы построились возле входа в землянку Святослава, Буревой взялся за конструкцию, изображавшую дверь, мы достали гранаты и факела, вырвали чеку, две шумовых и две слезогонки. Обеслав дернул за кремниевый запал факелов, лучи света, созданные отполированной металлической полусферой, уперлись в дверь. Я рассчитывал, что после чесночной настойки им и этот свет ярче летнего полуденного солнца покажется. Ну, понеслась...

Буревой дернул дверь, в открывшийся проем полетели шумовые гранаты, чтобы все проснулись, потом, парой секунд позднее - с чесноком. Душераздирающий сдвоенный свист разорвал ночную тишину. Послышалось шипение слезогонки.

- Работает МУР! Всем лежать! Никому не двигаться! - эх-х-х, давно мечтал это крикнуть.

Возгласы удивления, потом крики боли, потом стоны и вопли, затухающий свист шумовой гранаты - все смешалось воедино. Что будет делать воин, если его вот так разбудить? Полезет наружу, ясен пень. Вот и полезли наружи заплаканные мужики, размахивая кто чем. Первым вылез дядька с копьем, за ним - Святослав, потом и остальные полезли. Бабы были, и даже дети. Пошел конвейер...

Воинов били по голове, не сильно, чтобы упали, отбирали оружие, вязали на манер часового. Святослав, силен мужик, даже попытался открыть глаза, и начла шерудить мечом перед собой! Получил пару травматических пуль в живот, согнулся, получил еще и по голове, и затих. Хоть бы не убить дядьку-то...

Минут пять-десять заняла вся экзекуция. Народ в лагере смотрел из своих землянок, не решаясь противостоять нам. Вояки связаны, трое еще рыпаются, остальные оглушены. Бабы и дети из землянки ходят, и натыкаются на деревья - хорошо чеснок отработал.

- Всем спокойно! У нас - Ордер! Святослав, ты арестован по подозрению в торговле людьми! - кому я это кричу, мужик обвис уже безвольно на руках у Кукши и Юрки, - Это, те кто бродит, глаза промойте, ничего там страшного нет! Воинов развязывать только на рассвете! Все, уходим!

Беженцы в полном оцепенении наблюдали как группа в маскхалатах под руки тащит Святослава к крепости. Потом снялась наша снайперская засада. Слава Перуну, все прошло без сучка и задоринки...

Святослава разукомплектовали, принесли в баню, связанным. От воды тот пришел в себя, и извивался ужом, таращил глаза, наполненные бешенством. Еле связали его, на манер кокона гусеницы получилось, провели гигиенические мероприятия, пропарили его, обливали водой. На голове только шишка, жить будет, глаза после чеснока краснючие-е-е. Вынесли после помывки, понесли в КПЗ, в подвал водокачки. Там уже и нары сделали, и белья комплект заготовили, да и светильников поставили - окон в подвале нет. Прислонили дядьку к решетке изнутри камеры, разрезали веревки. Обеслав схватил по носу, не сильно, но кровь пошла. Потыкали Святослава тупым концом копья, загнали в угол. Тот за древко цепляется, как зверь дикий, честное слово. Орет, воет, карами грозит, решетку ломает. Ну пусть помучается, решетка у нас знатная получилась.