Псы войны. Гексалогия (СИ) - Пауллер Олег. Страница 74
- Какую же воду ты пьешь?
- Обычную дождевую. Другие пьют ее -- и ничего.
- Странно. А кроме воды ты пил что-нибудь?
Он помялся и опустил глаза.
- Вчера, понимаешь, я выпил денатурата. Глупо, может быть, но никак не мог удержаться. Хотел взять жидкость для волос, и увидел денатурат. Я их никогда не ставлю рядом, это жена виновата. Ну я и подумал: денатурат-то, наверное, крепче и лучше. Налил, добавил немного воды и выпил. Получилось здорово! Вот только сегодня голова кружится, стоит только глотнуть воды.
- И смех и грех! Ну что тут скажешь...
- Действительно, - согласился с пациентом Шеннон, - дешевый способ забалдеть. Взять, что ли, да самому перейти на денатурат?
Флорис пропустила реплику наёмника мимо ушей и продолжила. Я говорю этому бедолаге:
- Никогда не делай этого!
-Да, да, - воскликнул Тон в ужасе. -- Я и сам теперь, кроме жидкости для волос, ничего не буду пить.
И смех, и грех! Я прописала ему горячее молоко!
- Пациенты, конечно у тебя ещё те!
Флорис продолжила рассказ.
- Вот другой случай за сегодня. На консультацию пришли две прилично одетые женщины. Одна из них пожаловалась:
- Что-то в груди болит!
- Ну-ка, покажи, в каком месте? - на горьком опыте я уже убедилась, сколь туманны представления местных жителей о названиях частей тела. Она показывает на живот.
- Но ведь это же не грудь, а живот.
- Может быть, во всяком случае, тут болит.
- Ты алкоголь не пила недавно?
- Она вчера весь день пьяная была, -- сообщила её соседка, стоявшая тут же рядом. - Мы пили чери...
- И часто у тебя болит?
- Всегда, но особенно когда выпью...
- А ешь ты что?
- Консервы и клецки.
- Ну вот, потому и живот болит. Пей горячее молоко утром, на обед ешь рыбу, макароны и овощи, а вечером -- немного киселя.
- А шоколад, а персиковый компот? Я не люблю молоко, а от макарон и киселя мне только хуже станет.
- Ты хоть раз пробовала их есть?
- Нет, но другие пробовали и заболели.
- Может быть, они уже до этого были больны... Вот, возьми этот список и ешь только то, что в нем перечислено. Не думаю, что она будет соблюдать эту диету. А вот, ещё случай...
Шеннон ехал и слушал рассказы врача, всё больше проникаясь какой-то брезгливостью к местным жителям. У него зародилось и постепенно раздражение к этим примитивным людям, перенявшим только внешний лоск европейской культуры. Тем временем, Флорис продолжала:
- К этому следует добавить, что все без исключения горожане - завзятые курильщики. Многие из них заразились в барах неутолимой жаждой. Если нет контрабандного спиртного, обращаются к заменителям, и одним из наиболее популярных напитков на острове является жидкость для ращения волос. Большинство настолько закалилось, что способно пить эту дрянь без каких-либо последствий. К сожалению, поглощение других суррогатов не проходит безнаказанно. Расстройство желудка, больные зубы, открытые гноящиеся раны, сильная простуда....
- Приехали, - прервал спутницу Шеннон, заехав прямо на плац. - Извини, дорогая, мне надо по делам...
Он чмокнул её в щёчку и поехал в механические мастерские при порте. Они занимали небольшой металлический ангар, приткнувшийся одним краем к пирсу, а другим - к пакгаузу. Серб сидел снаружи и что-то мастерил.
- Горан, - спросил Шеннон напрямую, - ты имеешь отношение к контрабанде алкоголя?
Серб молча поставил на стол два стакана, затем достал большую стеклянную бутылку со знакомой Шеннону тёмно-красной жидкостью и наполнил их до краёв. Серб подмигнул ему и произнёс с ужасным славянским акцентом:
- Не так уж плохо, а?
- Да, намного лучше, чем денатурат или жидкость для ращения волос, - усмехнулся наёмник. - Откуда этот чери?
- Что значит откуда? - ухмыльнулся Горан. - Как по-твоему?
Шеннон пожал плечами:
- Контрабанда? Недавно я пил этот напиток в отеле...
- Не угадал. Это произведено в Кларенсе.
- За неделю? Очищенный ликер меньше, чем за месяц?
Тем временем, Горан покончил со своим стаканом и, улыбаясь, налил себе еще.
- Я помог местным ребятам, - самодовольно признался он. - Меня с ними познакомил Жан. Их зовут папаша Вильк и Жюль. Они белые.
- Знаю их, - кивнул Шеннон. - Рассказывай дальше.
- В этих местных лесах полно такой ягоды. Они поставили несколько женщин и детей собирать ее. На старом сахарном заводе есть пресс, - он неопределённо повёл рукой. - Я его починил. Папаша Вильк откуда-то добыл дрожжи.
- Хочешь расскажу?
- Не надо. Мне всё равно. Так вот: подавили ягоды, добавили дрожжей и мелассы, дали постоять. Вот из этой смеси стали гнать ликёр. Папаша Вильк его разливает в тару, а Жюль им торгует.
- Да, но разве он дистиллирован?
- Ты прав, - усмехнулся Горан. - Он заморожен. Это быстрее, чем дистилляция.
- Впервые слышу. Ну-ка, расскажи...
Горан разлил свой чери по стаканам и оживлённо заговорил:
- Перебродивший сок заливаешь в пластиковый пакет и ставишь в морозильник. Когда он замерзнет алкоголь соберётся в центре, а вода и жмых превратятся в лед. Через некоторое время пакет достаёшь пакет и просверливаешь дыру до его середины. Не плохо, правда?
- Ну и какова же эффективность твоей технологии?
- Вы исп- Небольшая, несколько галлонов на баррель.
ользуете морозильник Жюля?
- И не только. Здесь в порту есть тоже холодильник. Его поставили для хранения рыбы. Я его тоже починил.
- А что потом?
- Как только я приведу в порядок "Нгиому", Норбиатто привезёт морозильник побольше, а также дизель, работающий на дровах. Расширим производство...
- Члены правительства аж кипят из-за твоей инициативы, - Шеннон хмыкнул. - Не знаю, что и сказать?
- Шеф, я хочу построить небольшой пивной заводик и открыть при нём бар. Местное пиво мне не по душе. Войдешь в долю?
- Подумаю, - впервые со времени их знакомства Горан видел командира наёмников был таким растерянным. Шеннон допил свой стакан, встал и направился искать Норбиатто. Ему было о чём с ним поговорить...
Полуденное африканское солнце безжалостно палило. Казалось, его яркие лучи, проникают даже в крытые ангары военного аэродрома. Полтора десятка мужчин сидели под крылом самолёта ИЛ-18Д и вяло потягивали пиво. Их кожа представляла собой целую палитру красок: от розово-поросячьей до смугло-коричневой. Их объединяло только одно: все они были облачены в мабуту, советскую военную форму для жаркого климата. По всему было видно, что находятся в Алжире уже давно: их панамы и гимнастёрки выгорели добела. По всему было видно, что сидели они уже долго, постепенно перемещаясь по мере движения тени. Гора пустых бутылок постепенно росла...
- Что-то командование не торопится нас отправлять, - сказал один из них, ни к кому особенно не обращаясь.
Никто не ответил. Жара была такая, что лень было лишний раз пошевелить языком: здесь у северного тропика пик лета приходился на конец июля. За вялотекущим разговором пиво заканчивалось. Внутри самолета было еще три ящика, но фюзеляж накалился так, что мысль о том, что туда войти, ни у кого не возникала. Белый длинный "кадиллак эльдорадо" подкатил к самолёту. На переднем сидении, рядом с водителем, сидел их командир - капитан Зигунов. Он открыл дверцу и выскочил на жару. Ещё из машины, капитан скомандовал:
- Товарищи офицеры и сержанты!
Изнывавшие от жары военные, немедленно вскочили и выстроились, отдавая честь вновь прибывшим. Их выцветшие панамы представляли почти идеальный ряд. Зигунов открыл заднюю дверцу кадиллака. Вслед за ним из кадиллака медленно вылез штатский в лёгком полотняным костюме, светлых туфлях и белом пробковом шлеме.
- Позвольте представить, специальный уполномоченный советского правительства товарищ Голон!