Третий шеар Итериана (СИ) - Шевченко Ирина. Страница 77

Если Лэйд и удивился, то виду не подал. Ему и самому, наверное, приятнее было вспоминать свою сильфиду, чем слушать о незнакомой пока девушке. И делиться он не боялся. Ему нечего уже было терять. Вспоминал. Рассказывал. И Тьен, слушая его рассказы, скучал, и по матери, и по тем беззаботным временам, когда не верил в существование Дивного мира и не догадывался, что является его частью.

Но сильнее всего скучал по Софи.

Сколько еще ждать?

Скоро наступит вечер. Сад и душу заполнят сумерки.

А там и ночь. Затем — утро…

Всего за несколько дней он привык просыпаться рядом с ней и сейчас не мог представить утра без ласкового тепла под боком, без приятной тяжести умостившейся на плече головки. Хоть не ложись…

Подумав, что Генрих проголодался за день, Тьен предложил поужинать в каком-нибудь ресторане. Вспомнил, что так ни разу и не взял отца на автомобильную прогулку, и вел машину не торопясь, позволяя Лэйду насладиться мягким ходом машины, удобным пассажирским креслом и свежим ветерком…

И вдруг затормозил.

Затем, так же неожиданно, позабыв, что подобные маневры могут напугать пожилого человека, нажал на газ, и автомобиль, сорвавшись с места, полетел по улице, чтобы вскоре остановиться у дверей небольшого ресторанчика.

— Пап, я… Это срочно. У тебя есть деньги? Закажи что-нибудь на свой вкус. Я скоро вернусь.

— Все хорошо? — забеспокоился Генрих.

— Надеюсь, что да.

Девушка стояла на перекрестке. Отошла всего на пару кварталов от дома и заблудилась на знакомых улицах. Оглядывалась растерянно, не зная, куда идти дальше. Сошла с бордюра на дорогу, чтобы перейти на противоположную сторону, и тут же вернулась назад.

Прохожие смотрели на нее, кто с улыбкой, а кто осуждающе: платье мятое, волосы растрепаны, на ногах — комнатные войлочные тапочки с большими белыми бубонами, смешные и такие неуместные здесь, на шумной улице…

Тьен остановил автомобиль и последние разделявшие их десятка два шагов прошел пешком, до последнего подспудно ожидая, что она развернется и убежит.

Но нет. И взгляда не отвела. И руки, несмело, но протянула навстречу.

— Я…

— Люблю тебя, — он осторожно привлек ее к себе и поцеловал в лоб.

— Я хотела подумать… обо всем. Не получается, — вздохнула она жалобно.

— Значит, ты еще ничего не решила? — спросил он с опаской.

— Решила. Я решила не решать ничего больше, — она прижалась к нему, потерлась о шею, норовя забраться носом под ворот рубашки. — Мне без тебя плохо — это все, что я знаю.

— Мне без тебя еще хуже, — прошептал он, поднимая ее над мостовой, чтобы заглянуть в глаза.

— Нет.

— Да. Намного хуже. Потому что ты нужна мне намного больше, чем я тебе.

— Ты там знаешь…

Какие-то люди шли мимо, но ему до них и дела не было. Пусть себе идут, тротуар широкий, всем места хватит.

Но, с другой стороны, не простоишь же всю жизнь на обочине?

— Поехали в ресторан? — предложил шеар. — Люк и Клер ведь обойдутся без нас еще час-два?

Не дожидаясь ответа, подхватил девушку на руки и понес к машине.

Софи пришла в себя уже в салоне.

— В ресторан? Тьен, ты посмотри на меня.

Казалось, она сама только что осознала, в каком виде вышла из дома, и секунду назад бледные щеки вспыхнули от стыда.

— Ты — красавица, — уверил он ее.

Сел на место водителя и потянул за рычаг, чтобы поднять крышу. Незачем случайным прохожим видеть…

Девушка с недоумением следила за этими манипуляциями.

— Закрой глаза, — попросил он ее.

— Зачем?

— Сейчас узнаешь, как полезно иметь в хозяйстве шеара, — улыбнулся мужчина. Как ни старался, а горечь проступила в словах…

Но Софи, похоже, не заметила. Зажмурилась послушно.

— Все. Можешь смотреть.

Она удивленно ахнула, увидев, что мятое платье превратилось в новое, из расписанного цветами голубого шелка, а тапочки — в элегантные туфли-лодочки. Несмело развернула к себе зеркальце и убедилась в отсутствии потеков туши под глазами. Потрогала волосы.

— Как это?

Тьен неловко развел руками.

— Помнишь сказку, в которой фея подарила девушке новый наряд и сделала карету из тыквы?

Софи ощупала ткань платья и постучала по полу каблучками.

— Так это все — лишь до полуночи? — спросила с недоверчивой улыбкой.

— Все равно мы вернемся раньше. А это… — он запустил руку в карман и достал кольцо Йонелы. — Это — настоящее. Сейчас, наверное, не лучшее время, и место не слишком романтичное…

Она посмотрела на кольцо, потом на него и без слов протянула руку.

Тоненький ободок легко наделся на безымянный палец, и бриллиантовые звезды Итериана вспыхнули, приветствуя новую шеари…

До наступления ночи уже перебрались в новый дом. Все. Переговорив с Софи, Тьен предложил Генриху остаться.

Оглянувшись на прожитый день, он впервые за долгое время мог сказать, что сделал все правильно. Почти все…

— Клер хотела, чтобы в саду были качели, — напомнила перед сном Софи.

— Завтра найду мастера, — пообещал он.

— Мастера? — вырвалось у девушки удивленное.

Как бы они ни старались делать вид, что открывшееся не повлияет на их жизнь, призраки Дивного мира теперь неотступно следовали за ними.

— Да, я вызову мастера. Он провозится несколько дней и сделает для Клер качели, такие, какие она захочет. Так будет правильно.

— Конечно, — согласилась, подумав немного Софи. — И не придется объяснять, откуда они взялись.

— Не только. Послушай…

Подняв девушку на руки, Тьен как ребенка уложил ее в постель. Наколдованное шелковое платье давно сменилось на прежнее, домашнее, а то в свою очередь уступило место ночной сорочке… жаль, не той, в которой Софи вертелась перед зеркалом…

Он тряхнул головой, отгоняя отвлекающие мысли, и присел рядом со своей шеари.

— Мне не трудно сделать качели, и откуда они взялись придумал бы. Но если есть возможность не задействовать дар, я предпочитаю ею воспользоваться. Это не развлечение, понимаешь? Хотя в мелочах можно. Вот чай, например, или конфеты… Хочешь конфет? А в остальном… Есть мировой порядок. Законы природы, которые не стоит нарушать без особой необходимости. Да и тому же плотнику нужно как-то зарабатывать на жизнь, ведь так?

Девушка кивнула, а затем спросила недоверчиво:

— Значит, деньги у тебя настоящие?

Столько в этой фразе было детской непосредственности и вместе с тем практичности, свойственной Софи, его Софи, которую он помнил хозяйственной, не по годам серьезной девчонкой, что мужчина невольно улыбнулся.

— Самые настоящие. Итериан богат на золото, самоцветы и другие вещи, которые ценят в людских мирах. Фер давно открыл счета в нескольких банках и пополнял время от времени. Фер — это… Не знаю, помнишь ли ты…

— Помню, — нахмурилась девушка.

Тьен ласково погладил ее по щеке, успокаивая.

— Он хороший. Странноватый временами, как и все… — хотел сказать «мы», но смолчал, оборвав фразу. — Фернан — флейм, огненный. А еще — мой дядя, двоюродный, по матери… по людской линии.

Слишком многое еще нужно рассказать, и если не откладывать разговор, вряд ли этой ночью удастся уснуть…

Историю своей семьи, которую Софи частично уже знала, он пересказал бегло. Волей-неволей зацепил и семейку Холгера.

— Йонелу ты видела. Есть еще Арсэлис. Это вроде как моя мачеха, — была бы, если бы Тьен считал Холгера отцом. — Ну и Эйнар, его ты знаешь. Он неплохой, в общем-то, но мы на самом деле почти не общаемся.

— А его жена?

— Эсея? Она ему не жена, — признался, пользуясь случаем, шеар. — Даже не знаю, с чего Эйнар назвал ее так. Эсея — мой воздух. В смысле, представляет народ воздуха в моей свите… Представляла. У шеара должна быть свита и поддержка в сложных ситуациях, связь со всеми стихиями. Но здесь мне свита не нужна, и поэтому Эсея вернулась в Итериан.

— Ясно, — кивнула Софи. После башни памяти ее мало что могло теперь удивить. Прищурилась и протянула с улыбкой: — Мой воздух. Так романтично прозвучало.