Юная Венера (сборник) - Тидхар Леви. Страница 71

Кто-нибудь из детей постарше по очереди крутил ручку сепаратора, разделяющего морскую воду на отдельные элементы, один из которых был пригоден для дыхания. Устройство исправно работало – на соляном коллекторе уже собрался приличный слой соли. Тем не менее Иона беспокоился. Правильно ли я поставил полюса? Что, если в баллон попадает кислород, а водород я выпускаю в отсеки? Вдруг наша лодка уже полна взрывоопасной смесью, которая может положить конец нашим страданиям в любую секунду. Он не знал, как это определить, ни в одной из его книг не было сказано об этом, хотя он смутно помнил, что у водорода не было запаха. Сопровождая его во всех проверках и повторяя все его объяснения по несколько раз, Петри чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы настаивать:

– Тебе нужно отдохнуть, Иона. Я буду следить за скоростью подъема и вносить необходимые коррективы. А сейчас я хочу, чтобы ты закрыл глаза.

Он пытался протестовать, но она настояла на своем, используя тон лауссанских матерей:

– Позже мы будем нуждаться в тебе гораздо сильнее. Тебе нужно поберечь силы до поверхности. Ляг и отдохни. Обещаю, что позову тебя, если что-нибудь изменится.

Вняв ее рассуждениям, он вытянулся на паре рисовых мешков, которые Зираш перенес в кабину управления. Иона с благодарностью смежил веки. Но мозг не мог перестать работать.

Насколько глубоко мы сейчас?

Это повлекло за собой следующий вопрос: на какой глубине теперь находится каньон Клеопатры?

Согласно преданиям, первые колонисты пользовались лотом для определения глубины венерианских морей, когда свет от поверхности достигал дна океана. Они запускали воздушные шары, прикрепленные к огромным катушкам с тросом, чтобы определить толщину слоя температурного перехода и взять его образцы, и даже определяли расстояния до горячего неба. Эта практика исчезла, хотя Иона видел одну из гигантских лебедок однажды, во время посещения колонии Чаун, покрытую пылью и источенную временем в каком-то сыром углу.

Давным-давно земляне смотрели в небо, на свою ставшую адом планету так же, как сейчас жители каньона смотрели вверх. Хотя бывали и исключения. Слухи утверждали, что Мелвил, легендарный безумец, вернувшийся из каньона Теодоры, требовал у колоний помощи, чтобы исследовать большие высоты. Ведь там могла быть какая-то пограничная зона, где водились животные, пригодные для еды. Конечно, он был безумцем; но мальчишки до сих пор продолжали шептаться о нем.

Сколько всего комет? Единственная книга в колонии Тайри повествовала о великом проекте преобразования Венеры, предшествовавшем вторжению Косса. Могучие роботы, сильные, как боги, в дальней окраине Солнечной системы собрали глыбы льда и направили их из того невообразимо далекого мира, чтобы бомбардировать планету – каждый день, всегда под одним и тем же углом и в одном и том же положении, с целью ускорить вращение планеты и напитать ее сухие долины влагой. Если каждая комета имеет несколько километров в диаметре… насколько глубокий океан может образоваться на планете за двадцать поколений бабушек?

На каждую комету, падающую на поверхность Венеры, приходилось пять направленных по касательной, прорывающих плотную, густую атмосферу и захватывающих часть этой атмосферы, прежде чем упасть на Солнце. Масштабы этого проекта были ошеломляющими, невероятными настолько, что Иона сомневался: разве он сам мог принадлежать к виду людей, творящих подобные вещи. Петри может быть такой. Она умная. Но не я.

Кто мог завоевать таких людей?

Его взбудораженный мозг обратился к более близким вещам. Если бы не случайная комета, ударившая на шесть часов позже обычного и посеявшая хаос в колониях всего каньона, Иона и его невеста сейчас заселились бы в небольшой лауссанский домик, чтобы получше узнать друг друга, но более традиционными способами. Но вследствие… или даже благодаря чрезвычайным обстоятельствам он в большей степени ощущал себя мужем яркой, настоящей личности, чем ощущал бы в случае физической близости… И все же он тосковал по тому, что теперь уже никогда не произойдет между ними. Там листья пиньонов колышутся над головой. Там он мог показать ей, как ловко он карабкается по лианам. Он бы перебирался с ветки на ветку, держа ее в своих руках, и ветер в полете трепал бы ее волосы…

Протяжный вибрирующий звук проникал в подлодку, словно где-то колебалась толстая струна. «Птица» пульсировала, и Иона чувствовал, что она медленно поворачивается.

Он открыл глаза и понял, что спал. Кроме того, его голова покоилась сейчас на коленях Петри. Она запустила пальцы ему в волосы.

Иона сел.

– Что это было?

– Не знаю. Был резкий звук, корабль немного скрипел, но пол теперь не кренится.

– Больше не…

Вскочив с места, он с криком кинулся к манометрам, шепча проклятия.

– Что случилось, Иона?

– Быстро разбуди всех взрослых и поставь на насос!

Она не тратила время, выпытывая объяснения. Но как только экипаж был расставлен по местам, Петри подошла к нему и подняла одну бровь.

– Оторвались балластные камни, – пояснил он. – Видимо, они висели на волоске. Теперь их нет. Наклон подлодки выровнялся, но мы поднимаемся слишком быстро. Петри взглянула на колонистов Садула и Лауссана, лихорадочно заполняющих балластные цистерны водой.

– Что мы еще можем сделать, чтобы замедлить всплытие?

Иона пожал плечами.

– Мы могли бы снять заплатку с протекающего подшипника и пустить воду в кормовой отсек. Но этот процесс мы не контролируем. Можно затопить всю подлодку. Я бы предпочел перенести декомпрессионную болезнь.

Она молча кивнула.

Они присоединились к работающим на насосах, и вскоре все цистерны были заполнены. «Птица» не могла стать еще тяжелее без затопления отсеков.

– Мы должны снижать внутреннее давление. Это значит, что мы будем выпускать воздух за борт. Чтобы сравнять показатели, – сказал Иона.

– Но нам нужно дышать!

– Выбора нет. Цистерны полны, и мы не можем закачать туда воздух и снизить давление.

И снова насосы, но работа более трудная. Иона вглядывался в людей в тусклом освещении всего двух светящихся ламп, пытаясь увидеть признаки недомогания.

Головокружение, мышечная боль, затрудненное дыхание? Все это может быть только результатом упорного труда.

В книгах говорилось, что признаками декомпрессионной болезни также могут быть боли в суставах, сыпь, бред. Внезапная потеря сознания. Он знал, что старые таблицы погружений были бесполезны, поскольку созданы для людей с Земли. А мы изменились. Во-первых, потому, что ученые изменили наших предков и их потомство. Но время также меняло нас, даже спустя много поколений после того, как мы утратили могучие знания. Каждое поколение участвовало в этом эксперименте.

Сделали ли эти перемены нас менее уязвимыми? Или более?

Кто-то дернул его за руку. Это была не Петри. Одна из девочек стояла перед Ионой, все еще одетая в мятое платьишко подружки невесты, потянула его за собой на другой край подлодки. Сначала он подумал: Видимо, кому-то очень плохо. Она просит меня помочь. Но что я могу сделать?

Но она вела его не на корму. Они пришли на нос лодки, и девочка указала ему на лобовое стекло…

– Что это? – прижавшись к стеклу, Иона напряженно высматривал новое облако обломков…

…И увидел свет. На первый взгляд он был еле заметен. Только острое зрение ребенка могло заметить его так рано. Но вскоре он стал ярче и залил весь свод над их головами.

Похоже, мы в зоне температурного перепада. Он ждал жесткого, может быть, даже смертельного перехода этой границы между нижним и верхним океаном. Но это произошло незаметно, пока он спал. Иона позвал пассажира заменить Петри и подвел ее к окну.

– Иди назад и скажи людям, чтобы держались крепко, – сказала Петри девочке, потом повернулась и обняла Иону. Он взялся за руль. Они были всего в нескольких метрах от Венерианского ада.

Он мог измениться, подумал он, тая надежду, которую никогда не смел озвучить, даже внутри себя. Океан разросся, и его заполнила жизнь…