Девочка №13 (СИ) - Широкова Юлия. Страница 29

Они посидели в кафе, сходили в кино, потом она пригласила его к себе — в маленькую съёмную квартирку на окраине города. Она была его третьей женщиной — не похожей на двух предыдущих. Эта новизна возбуждала и волновала его, но в глубине души было пусто. Он не был влюблён.

Она подошла и прильнула к нему, обняв.

— Раньше, мне ни разу никто не говорил, что я красивый, а послушать всех этих девчонок, так красивее меня и быть никого не может! Ну, если только Макс. Смешно всё это!

— Ты красивее Макса, — ответила Маша. — Гораздо красивее! У него красота банальная, стандартная, а ты ни на кого не похож, ты особенный…

Она принялась нежно целовать его плечи, шею, щёки… Ему хотелось ещё немного поболтать, но его новая подруга явно была настроена на другую волну.

— Не понянчишься ещё с одной маленькой девочкой? — спросила она и Данила ответил на её поцелуй.

Закончились зимние каникулы и под ехидные реплики однокурсников: "О, какие люди!" Данила появился в институте. Он посмотрел на Оксану, она на него и их глаза сразу же всё сказали друг другу — ничего не прошло, они всё ещё любят. Весь день они старательно избегали общения, только, когда все начали расходиться по домам, Данила попросил её задержаться. Оставшись вдвоём, они, не говоря ни слова, обнялись.

— Ты сегодня же позвонишь ему и скажешь, что между вами всё кончено.

— Между мной и Виктором и так уже давно всё кончено, — ответила она. — Я и двух недель не смогла прожить с ним. Я его никогда не любила. Только тебя…

— Зачем же ты так со мной поступила?

— Чтобы наказать. За твоё равнодушие. Но в итоге, наказала в первую очередь саму себя…

— Это я во всём виноват! Мы станем жить вместе. Снимем квартиру. И как бы сильно я не был занят, по крайней мере, засыпать, мы всегда будем вдвоём, — пообещал он.

Но, не смог выполнить своего обещания…

Всю последнюю неделю злость каменной солью лежала на душе. Он злился на себя, на Оксану, на Машу, на Макса, на весь мир.

Отношения с Максом становились всё более необязательными и поверхностными. Отношения с Оксаной тоже не согревали — они много времени проводили вдвоём, но было в этом что-то натужное, казалось, они вместе по принуждению, и это тяготило обоих. Машу он избегал, малодушно не решаясь ей признаться в том, что снова сошёлся со своей бывшей.

Как-то вечером Маша без приглашения пришла к нему домой, застав его одного (родители в это время отмечали двадцать пятую годовщину со дня свадьбы, совершая туристическую поездку по Италии). Он впустил её, думая, что наконец-то решится признаться ей во всём, но она не дала ему такой возможности, сразу же набросившись на него с ласками и поцелуями. Она казалась страстно и отчаянно влюблённой, и это тронуло его сердце. Они занялись любовью, а ночью, когда они спали, пришла Оксана, открыв дверь своим ключом и застав их в постели. Банально и просто.

Данила не ждал её в тот день, так как накануне они очень сильно и серьёзно поссорились. Он, как обычно, не помнил, с чего всё началось, но не мог забыть слова, которые она ему сказала тогда…

— Рядом с тобой я теряю себя, ты подавляешь меня, поглощаешь, стираешь мою индивидуальность… Я начинаю жить не своей, а твоей жизнью! Только твои планы и мечты имеют значение! Только твоя точка зрения единственно верная! Раньше я не замечала этого, я была девчонкой, восхищалась тобой… И сейчас восхищаюсь! Я понимаю, наверное, жизнь с таким ярким и гениальным человеком, как ты, и не может быть другой, но, мне кажется, я не гожусь на роль музы… Я повзрослела. Я изменилась. У меня теперь есть своё мнение и свои амбиции. И я больше не согласна быть только твоей тенью. Я хочу, чтобы и мной тоже восхищались! И с моими желаниями и планами считались!

— А я что тобою мало восхищаюсь? Ты просто пожила с другим мужиком, который с тебя пылинки сдувал, и теперь сравниваешь меня с ним и сравнение это — не в мою пользу!

— Ты меня не слышишь! — завопила Оксана в ответ.

— Прекрасно слышу, учитывая, как ты кричишь. С ним тебе было плохо, потому что ты его не любила, а со мной тебе плохо, потому что я люблю тебя не так, как тебе хотелось бы! Чего ты от меня ждёшь, что я превращусь в посредственность и буду сидеть дома, молясь на свою красивую и талантливую жену? Ты не понимаешь, что всё, что я делаю — это в первую очередь для нас с тобой? Я сейчас работаю на своё имя, чтобы впоследствии оно работало на меня! Чтобы нам не пришлось жить в нищете, как другим талантливым, но неизвестным артистам! Чтобы наши будущие дети были всегда сыты и одеты не хуже других! Господи, почему мы опять говорим об этом?! Почему я должен объяснять тебе такие простые вещи? Почему ты меня не понимаешь?

— Это ты меня не понимаешь.

Данила чувствовал себя опустошённым — ему не хотелось выяснять отношения ни с Оксаной, ни с Машей. Ему хотелось всё перечеркнуть и от всего освободиться, начать жизнь заново — с чистого листа.

Но всё же чувство вины и надежда ещё что-то исправить, привели его к Оксане. Он долго стоял под её дверью, звонил, она не открывала. Послал ей смску, в которой попытался объяснить и оправдать свою измену подсознательным желанием отомстить за её измену. Ему самому стало тошно от этого доморощенного психоанализа и он, смирившись с неудачей, вернулся домой. Там его ждало письмо от Оксаны: "Я не открыла дверь, боясь, что увидев тебя, проявлю слабость и прощу… Знаешь, я ведь тогда пришла к тебе, потому что почувствовала, что была не права, хотела попросить прощения… А сейчас я думаю то, что случилось — это знак. Пусть всё останется, как есть. Нам лучше расстаться".

В восемь утра его разбудил включившийся телевизор — день начинался под "Бэк ту блэк" Эмми Вайнхаус. Весь этот день он провёл, снимаясь в дурацкой телевизионной игре — отвечал на вопросы, отгадывал шарады, изображал из себя очаровашку, этакого мальчика-зайчика, много смеялся и говорил полудетским голоском.

А вечером у него был спектакль — самый сложный, самый любимый. Первая по-настоящему серьёзная роль. "Вот тогда и отведу душу", — думал он. В середине представления он вдруг почувствовал, что теряет контроль над собой, впадая в настоящую истерику, и очень испугался.

За несколько часов до того, когда он, говоря по телефону, шёл к театру, у него с плеча сорвали сумку. Он помчался следом за вором. Тот, поняв, что парень ему попался настырный, свернул в пустынный переулок и остановился.

— Ну что? — спросил, глядя наглыми глазами.

Данила тоже остановился. Они стояли друг напротив друга, оценивая ситуацию. Вор был молодым парнем — ровесником Данилы, но на голову выше его и гораздо шире в плечах. Шансы победить в драке были явно на его стороне, парень это понимал, поэтому смотрел дерзко и с вызовом. Гнев вперемешку с адреналином клокотал в крови Данилы, он уже готов был наброситься на противника, наплевав на перевес сил с его стороны, но в последний момент удержался, вспомнив, что у него через несколько часов спектакль — выходить на сцену с разбитой мордой было не желательно.

— Верни тетрадку, — сказал он.

— Какую тетрадку? — переспросил вор, приглядываясь к переменившемуся настроению Данилы.

— Со стихами.

Вор, не сводя глаз с Данилы, пошарил рукой в сумке, достал тетрадь:

— Эта?

— Да.

Парень швырнул тетрадку на землю и убежал, унося с собой остальную добычу. Данила поднял тетрадь, в которую в течение многих лет записывал все свои стихи, заметил, что всё ещё сжимает в руке мобильный телефон, вздохнул и побрёл в театр.

После спектакля его завалили цветами и подарками. Какая-то особо отчаянная поклонница судорожно обняла его и принялась целовать в щёку.

— Не надо, я весь потный! — взмолился он.

— Данила, ты — гений! — искренне сказала симпатичная женщина, подарив ему цветы. Ответил, скромно улыбнувшись:

— Да прям уж…

А ровно в полночь на форуме поклонницы открыли специальную тему — им не терпелось поскорее поздравить его с днём рождения. До трёх часов ночи Данила сидел за компьютером, читая нежные, весёлые, искренние слова, пока из глаз не потекли долгожданные слёзы…