Пепельное сердце (ЛП) - Блазон Нина. Страница 68

— Твою акулу зовут Зия?

Теперь ребенок был действительно рассержен.

— Это не «моя акула», а моя сестра. Мы неразлучны.

— Ты происходишь от рыб? Или Тандрай могут менять личность?

Девочка посмотрела на Саммер так, как будто у нее были не все дома.

— Мой отец и моя мать однозначно не рыбы, — ответила она с достоинством.

— Извини, я не хотела тебя обидеть, — сказала Саммер и, улыбнувшись, добавила, — тебе не холодно? Может, поднимешься ко мне на баркас?

Ребенок возмущено покачал головой. Зия нервно плавала вокруг него. Саммер задрожала, когда огромная голова вынырнула из-под воды. Акула разинула пасть и показала красную глотку с двумя рядами зубов, величиной с палец Саммер. Однако девочка не глядя протянула руку к чудовищу и похлопала по треугольному носу.

— Все хорошо, Зия, она ничего тебе не сделает!

Она наклонилась вперед, когда акула погрузилась под воду. В этот момент Саммер увидела отражение девочки. Белые, горящие глаза и такие же белые волосы, темно-синяя кожа и дьявольские черты лица. Саммер непроизвольно сделала шаг назад.

— Ты... вовсе не Тандрай-девочка. Ты принадлежишь к животным-бегунам.

Ребенок сел на скалу и улыбнулся.

— Я и Тандрай тоже! В моей матери течет кровь Тандрай. Но мой отец животное-бегун.

И словно доверяя Саммер большую тайну, девочка добавила:

— Я нечто особенное. Животные-бегуны и Тандрай – враги. Животные-бегуны чуят кровь Тандрай и охотятся на них. Но, тем не менее, есть я. Хотя по идее это невозможно.

С лица Саммер сошла улыбка. «Она может быть и тем и другим»,— с горечью подумала она. «Почему я должна выбирать?» Саммер поймала себя на том, что безумно завидовала девочке.

Малышка указала на Зию.

— У настоящего животного-бегуна акула не может быть сестрой или братом. Только животные из леса. Но Зия все время приплывала в порт, когда я была там. И однажды я подплыла к ней.

Саммер огляделась.

— А твои родители? Они тоже где-то поблизости?

— Не, они в Анаканде.

Саммер потеряла дар речи. Малышка действительно была предоставлена сама себе.

— Тебе не одиноко? И вообще как тебя зовут?

— Дайе. Нет, мне не одиноко, у меня есть Зия. А когда здесь станет слишком холодно, мы уплывем назад в Анаканд. Ты часто была в обратной стране?

Саммер покачала головой.

— Эту часть царства Танцора Света я еще не знаю. Я... просто кладу мертвых ему на порог. И он не говорит мне о том, что с ними происходит потом. А ты скажешь мне?

Девочка покраснела от гордости, что знает больше чем женщина на золотом корабле.

— Танцор Свет забирает их с порога из еловых веток и приносит в лес, в котором все наоборот. Все цветы там завядшие и день ото дня становятся все красивее. Плоды, висящие на деревьях, сначала созревают, а потом становятся зелеными. Они сморщиваются и затем превращаются в цветки. А бабочки складывают крылья и забираются обратно в кокон, чтобы превратиться в гусеницу.

— Но какой смысл приносить их туда? Что мертвые там делают?

— Чтобы учиться! Танцор Свет обучает всех мертвых искусству жизни наоборот. Они остаются у него до тех пор, пока не становятся детьми. Затем Танцор Свет приносит каждого ребенка обратно к порогу из еловых веток, и ты забираешь его и кладешь возле пещеры, где живут мужчина и женщина, мечтающие иметь ребенка. С этого момента дети снова проходят нормальный путь развития.

— Значит, таким образом, вы в конце каждой жизни снова появляетесь на свет.

Странно, но именно эта история тронула Саммер до слез, и утешила ее во внутренних противоречиях. «Кто сказал, что я должна решить окончательно? Есть столько миров и столько способов умереть. Может история Дайе такая же правдивая, как представления Зоря о смерти? Возможно», — робко добавила она, — «если он не Индиго... Я могу быть тем и другим. Гусеницей и бабочкой».

— Эй, малышка,— крикнула она ребенку. — Ты еще навестишь меня? Но смотри, приходи только когда я одна. А то есть несколько... танцовщиц, которые недолюбливают Тандрай.

Ребенок засиял от радости, которая тут же передалась Саммер.

— Принесешь мне еще что-нибудь? Мне нравятся кролики, — крикнула она и прыгнула в воду. Саммер задрожала, увидев крошечную руку на огромном спинном плавнике акулы. Они вместе нырнули и превратились в тени под водой.

***

— На что играем сегодня? — пробурчал Теллус и с отвращением посмотрел на три крошечных, белых конуса рядом со стопкой карт. — Зубы? Ты в своем уме, Леди Тьямад?

— Они мне дорого обошлись, — невозмутимо ответила Саммер. — Принесешь мне кролика из кухни Лорда Джораса, но так чтобы никто не заметил.

Старый стражник покачал головой.

— Мне этого не понять,— сказал он, раздавая карты.

Еще до того, как Саммер преисполненная радостью и ожиданием вошла, она почувствовала, что воздух в камерах был словно наэлектризован, как перед грозой. Любимый сидел у окна с мрачным взглядом, беспокойный, как пойманный хищник. Он едва взглянул, когда Саммер вошла.

— Давно не виделись,— коротко заметил он.

После последней совместной ночи, это было как прыжок из горячей воды в ледяную. Она сжала руки в кулаки, пытаясь оставаться спокойной, хотя на самом деле ей захотелось немедленно уйти.

— Ты же знаешь, я не могу пробираться сюда каждую ночь.

— Да и зачем тебе? — саркастически ответил он. — Я все равно обречен, сидеть здесь и ждать тебя.

Он спрыгнул с подоконника, схватил ножку стула и выбросил ее из окна. Ветер тут же подхватил кусок дерева и с такой силой поднял его вверх, что Саммер практически не успела проследить за ним.

— Как долго это должно продолжаться? Я просто дурак, с которым ты играешь?

— Прекрати! — теперь крикнула и она. — То же самое я и тебя могу спросить. Твои поцелуи, это всего лишь способ добиться цели и выбраться отсюда?

«Пожалуйста, нет», — подумала она в ту же секунду. — «Не говори неправду. Не разбивай мне сердце».

Он тяжело сглотнул и провел рукой по волосам, после чего посмотрел на нее грустным взглядом пойманного зверя.

— Ничего не поделаешь, — хрипло сказал он. — Просто здесь не то место, где двое людей могут или должны доверять друг другу. Иногда я забываю об этом. Прости.

Это был не тот ответ, который Саммер надеялась получить. Но его слова задели ее еще и по-другому. «Я не доверяю ему», — удрученно подумала она. — «Хотя мне так этого хочется». У нее на языке снова крутился вопрос, но она промолчала. — «Не будь идиоткой, — подумала она. — «Он всегда будет говорить, нет, если я спрошу его об Индиго. Если это не он. А если он, то будет опасаться признаваться в этом. Ведь тогда я была бы его смертью».

«Была бы я?» — добавила она. — «Могла я принести ему смерть?» Это был тот же вопрос, который она задавала себе сто раз в день. И сто раз отвечала отрицательно.

Она посмотрела на его руки и шрамы, которые он больше не прятал под перчатками.

— Ты не дурак, — рассерженно сказала она. — И я не играю с тобой. Так же как ты не играешь со мной, я права?

Саммер с облегчением почувствовала, что грозовое потрескивание исчезло. Ни слова, ни говоря, Любимый взял ее за руку и подошел ближе. Его поцелуя хватило в качестве ответа.

— Мы любили друг друга только из-за поцелуев? — спросила она. — Из-за проведенных вместе ночей?

На его губах появилась веселая улыбка. «Он как день и ночь», — подумала она.

— Иди сюда, — сказал он. — Я расскажу тебе одну историю.

Саммер позволила отвести себя к окну. Не мешкая, она села напротив него, так близко к вихрю, и все-таки в безопасности в широкой каменной раме окна. Отсюда она могла видеть лишь море. В эту ночь оно было прозрачное и далекое.

— Я был ребенком, когда обжег руки, — начал Любимый. — Из-за шрамов я больше не мог работать в кузнице. Мой отец был твердым человеком. Он боялся потерять меня как рабочую силу. Только поэтому он прислушался к совету врача. Меня удивляло, что врач беседовал со мной, вместо того, чтобы лечить мои руки и шрам на лице. Впервые кто-то не давал мне приказы, а действительно хотел знать, кто я. Он дал моему отцу совет купить мне гитару, потому что это была единственная возможность тренировать мои руки. Также он должен был давать мне свободные часы для занятий фехтованием, чтобы сделать запястья крепкими и гибкими, иначе в скором времени я больше не смогу ничего делать в кузнице.