Вавилон-17 - Дилэни Сэмюэль Р.. Страница 27

— Я хочу знать, сможет ли Джебел доставить меня в штаб-квартиру Администрации Союза. Я должна передать важную информацию, касающуюся Вторжения. Мой пилот сообщил, что Зажим Спецелли тянется на десять гиперстатических единиц. Корабль-паук сможет преодолеть одну единицу, так что «Тарик» сможет все время оставаться в зоне радиотени. Если Джебел доставит меня в штаб-квартиру, я гарантирую ему покровительство и благополучное возвращение в самую отдаленную область Зажима.

Он посмотрел на нее.

— Вниз по Языку Дракона?

— Да. Брасс сказал мне, что так называют ближний край Зажима.

— Гарантируете покровительство?

— Да. Я покажу вам мои бумаги. Они подписаны генералом Форестором командующим Вооруженными Силами Союза. Если вы...

Он махнул рукой, чтобы она замолчала.

— Джебел! — Батчер нажал кнопку стенного интеркома. Разговор велся направленно, поэтому Ридра не могла слышать ответ.

— Направьте «Тарик» вниз по Языку Дракона в первом цикле.

Последовал вопрос или возражение.

— Направляйтесь вниз по Языку, и все будет хорошо.

Батчер кивнул в ответ на еле различимый шепот и сказал:

— Умер, — он выключил интерком и повернулся к Ридре:

— Все в порядке. Джебел направит «Тарик» к штаб-квартире.

Ее недоверие сменилось изумлением. И тут же она поняла, что изумилась еще раньше — когда он принял ее план разгрома вражеской сети, но тогда Вавилон-17 не позволил ей отвлечься.

— Что ж, спасибо, — начала она, — но вы даже не спросили меня... — она решила высказать это иначе.

Но Батчер заговорил первым.

— Знаем, что корабль должен был быть уничтожен — и он уничтожен, — Батчер ударил себя кулаком в грудь. — Теперь идти вниз по Языку Дракона, «Тарик» идет по Языку Дракона.

Он снова ударил себя в грудь.

Ридра хотела было задать еще один вопрос, но, поглядев на мертвый зародыш в темной жидкости, проглотила слова и только сказала:

— Спасибо, Батчер.

Выйдя в радужную дверь, она задумалась над его словами, стараясь найти хоть какое-нибудь объяснение его действиям. Даже эта грубая манера его речи...

Его слова!

Догадка сверкнула в ее мозгу, и она побежала по коридору.

Глава 3

— Брасс, он не может сказать «я»! — она в возбуждении перегнулась через стол.

Пилот сомкнул когти вокруг своего питьевого рога. Деревянные столики в общем зале накрывались для ужина.

— Я, мне, мое, мой... Думаю, что он этого не может выговорить! Или подумать! Интересно, из какого ада он выбрался.

— Вы знаете язык, в котором не б'ыло б'ы слова для выражения «я»?

— Я могу припомнить несколько, где это местоимение используется не часто, но ни одного, где бы не было даже такой концепции, хотя бы сказывающейся в глагольных окончаниях!

— И что же это значит?

— Странный человек со странным образом мыслей. Не знаю почему, но он хорошо ко мне относится и даже служит посредником между мной и Джебелом. Мне хочется его понять...

Она огляделась. Общий зал был поглощен приготовлениями. Девушка, которая приносила им цыплят, глядела на нее во все глаза, отраженный в них испуг смешивался с любопытством. Потом интерес погас, и девушка пошла за ложками к шкафу у стены.

Ридра задумалась: что случится, если она переведет свое восприятие движений людей, игру мускулов на Вавилон-17? Она уже понимала, что это не просто язык, что это гибкая матрица для аналитических размышлений, где то или иное слово имеет огромную емкость по сравнению с обычным языком. Что он сделает с выражением человеческого лица? Может быть, дрожание ресниц или движение пальца будет описано математически. Или, возможно... Пока она думала, ее мозг плавно погружался в компактные дебри Вавилона-17. И Ридра закрыла глаза, прислушиваясь к голосам.

Очерчивая и подталкивая друг друга, переплетаясь, эти голоса зазвучали в ее голове столь явственно, что она смогла установить владельцев витающих вокруг мыслей. Так, убитый горем юноша, входящий в зал — это брат Свиной Ноги, а девушка, прислуживавшая им, влюблена в мертвого юношу из сектора разобщенных. И он появляется во всех ее снах...

То, что она сидела в общем зале, который постепенно заполнялся людьми, составляло малую часть ее сознания.

...зубастый зверь в одном человеке, тихий омут — в другом. А вот знакомая волна юношеского смущения — это идет взвод с «Рембо», парни тузят друг друга, а ведет взвод сосредоточенный помощник. А дальше, под возбуждением, голодом, любовью — страх! Он звенел в зале, вспыхивая красными факелами, и она поискала глазами Джебела или Батчера, поскольку в этом страхе были их имена, но не нашла их. А тощий человек по имени Джеффри Корд, в чьем мозгу сосредоточился страх, искрится и брызжет мыслями: «убить ножом, который я спрятал в сапоге, занять самое высокое положение на “Тарике” — и мысли людей вокруг него — просто ожидание радости от приближения ужина и представления, которое мудрый Клик покажет сегодня вечером. Мысли участников пантомимы были заняты своей игрой, они отчужденно смотрели на зрителей, перед которыми час спустя они будут выступать. Пожилой навигатор торопился дать девушке, которая будет изображать в пьесе Любовь, серебряную пряжку, которую он сам выплавил и отполировал, чтобы узнать, будет ли она играть в любовь с ним...

Ридра села на свое место, ей принесли графин и хлеб. Она видела это и улыбнулась, но она, кроме этого, видела еще очень многое. Люди вокруг нее пили, ели, веселились или грустили, а официанты бегали от стола к стойке, где дымились бифштексы.

...Но через все это ее мозг вернулся к страху Джеффри Корда: «я должен действовать сегодня вечером, когда кончится представление», и, неспособная сосредоточиться на чем-либо, кроме этой его мысли, она следила, как он дергается и ерзает, пробивается к передним рядам перед началом пантомимы, как будто хочет лучше рассмотреть сцену, мысленно скользит вдоль стола к тому месту, где сидит Джебел, вонзает кинжал ему между ребер, а в лезвии желобок полный яда, и высасывает гипнонаркотик из высверленного зуба, а когда его захватывают в плен, то думают, что он под гипнотическим контролем, и он рассказывает им дикую историю, выученную под гипнозом в персонафиксе, что он был под контролем Батчера; потом он ухитряется остаться наедине с Батчером, вводит ему в вену тот самый наркотик, который спрятан у него во рту, и делает огромного каторжника беспомощным, и, когда Батчер становится капитаном «Тарика», Джеффри Корд назначается первым помощником, как теперь Батчер у Джебела, а когда «Тарик» Джебела становится «Тариком» Батчера, то Джеффри контролирует Батчера так, как, он подозревает, Батчер сейчас контролирует Джебела, и настает царство жестокости, и всех чужаков выбросят из «Тарика» в вакуум, а сам корабль станет захватывать любые корабли — Захватчиков, Союза, Теневые корабли... Ридра с трудом оторвалась от мыслей Джеффри, разыскала Джебела и Батчера и увидела, что они не гипнотики, но что они и не подозревают о предательстве, и ее собственный страх удвоился. Ее страх происходил от его страха — он проникал в нее, как в губку, заполняя поры, и он давил и сжимал ее волю...

Она видела так много, помимо того, что говорил маленький шут на сцене: «Перед вечерним представлением я хочу попросить нашу гостью, капитана Вонг, сказать несколько слов или что-нибудь прочитать для нас». И она поняла, что она должна использовать любой шанс, чтобы остановить убийцу. Осознание этого моментально прогнало остальные мысли, но потом возникли и другие соображения: она не может допустить, чтобы Корд помешал ее возвращению в штаб-квартиру. И поэтому она встала и пошла к сцене в конце зала, ощущая в мозгу Корда смертоносное лезвие, и собираясь сломать это лезвие...

...и она достигла возвышения рядом с этим великолепным зверем Кликом и поднялась, слыша голоса, гремевшие в тишине зала, и она бросала слова пращей своего вибрирующего голоса, так что они повисали в зале, она видела их и видела его взгляд; ритмы, которые были просто сложны для ушей остальных в зале, для него были болезненным, ибо соответствовали процессам в его теле, потрясали и разрушали его...