Сидни Чемберс и кошмары ночи - Ранси Джеймс. Страница 51

— Я достаточно уверен в себе, чтобы не испытывать подобных чувств, каноник Чемберс.

— Я стану финансировать научную работу Тони, — добавила Аманда. — И не вижу для себя ничего более важного. Уж за это ты не обвинишь меня в легкомыслии, Сидни. Что может быть более подобающим жене, как не поддержать мужа? А я собираюсь стать именно такой.

Она поднялась, погладила жениха по руке, наклонилась вперед и поцеловала Сидни в щеку.

— Теперь доволен?

Через неделю, обедая в колледже Тела Господнего, Сидни воспользовался возможностью еще раз поговорить с профессором Мелдрамом. Хотя за тарелкой тушеного барашка ему это не удалось — тот сам хотел рассказать о своих опытах с содержанием газа в межзвездном пространстве и зависимости длины волн от непрозрачности среды.

— Давайте лучше обсудим содержание газа за «высоким столом» для профессуры, — пошутил профессор английского языка. — Чего-чего, а мутных разговоров там вполне достаточно.

Профессор Мелдрам считал, что у него такое же чувство юмора, как и у всех, однако его легко можно было вывести из себя.

— Считаю делом первостепенной важности, — провозгласил он, — мониторить солнечное влияние, поведение частиц высокой энергии и примеры гравитационного коллапса. Очень жаль, что гуманитарии ждут от физиков, чтобы те знакомились с поэзией раннего Средневековья, а сами ничего не слышали об исследовании в области космических лучей.

— Это очень сложно.

— Чепуха. Даже каноник Чемберс понимает, если делает усилие.

Сидни отвлекся и думал о Хильдегарде. А вернувшись к действительности, испугался, что придется вспоминать, о чем говорилось в прежней беседе об изучении элементарных частиц высокой энергии и их поведении. Он изменил тему и спросил друга, удалось ли тому что-нибудь выяснить о семейном положении Картрайта.

— Хорошо, что ты мне об этом напомнил, — произнес Мелдрам. — Потому что мои исследования в этой области оказались успешнее, чем в лаборатории. Я начинаю понимать прелесть побочной профессии — отдача происходит быстрее.

— Да, помогает развеяться.

— А в данном случае игра вообще стоила свеч. Миссис Картрайт существует и живет в доме в Кингс-Линн.

— Наверное, другая женщина с такой же фамилией.

— Не исключено. Но она занимается тем же бизнесом, что и та миссис Картрайт, о которой я слышал ранее. Съезди, потихоньку посмотри на нее.

— А каким образом…

— Тебе потребуется предлог. По телефону интересующих сведений ты не получишь. Появиться на месте и задавать неуместные вопросы тоже нельзя. Я придумал кое-что такое, что может дать искомый результат. — Мелдрам сделал глоток «Божоле». Он ждал, что Сидни одобрит его. — Помнишь, я говорил, что она разводит собак?

— Но какое это имеет отношение к делу?

— Неужели непонятно? Возьмешь с собой Диккенса. Он будет твоим прикрытием.

Священник засомневался, как со своими очень скромными познаниями в области собаководства он сумеет авторитетно говорить с заводчицей лабрадоров. Можно было бы попросить совета у Агаты Редмонд, но с некоторых пор он держался от этого семейства подальше.

Невилл предложил: пусть Сидни скажет, будто ему нужен щенок для племянника или племянницы. А взамен он предложит заводчице услуги Диккенса для одной из ее сук.

— Но если мне не нужен щенок?

— Обсудите вопрос, а потом ты передумаешь.

— Не люблю водить людей за нос и на что-нибудь подбивать.

— Но ты же детектив!

Сидни договорился встретиться с Амандой наедине в баре отеля «Савой». Он твердо решил поговорить с ней, прежде чем устраивать вылазку в Норфолк, — задумал нечто вроде допроса с пристрастием, чтобы приятельница узнала о его сомнениях. Но Аманда, почувствовав такой поворот событий, сразу стала отшучиваться — мол, она надеется, что ее не станут уговаривать все отменить.

Она настояла на шампанском и обрушила на голову Сидни массу информации о том, как готовится к великому дню. Платье было заказано в салоне Джона Каваны на Мейфэр, предусматривались три подружки невесты, два пажа и еще главная подружка — Дженнифер. Аманда заплатила за пошив костюма для Тони в ателье Генри Пула на Сэвил-роу, а ее мать будет в платье персикового цвета. Сидни внутренне ужаснулся, понимая, сколько все это стоит. И ответил, что с нетерпением ожидает события, уверен, что все пройдет хорошо (церковь замечательная, викарий хороший человек) и молодые проведут великолепный медовый месяц. Вот только он хотел спросить Аманду (хотя, конечно, это не его дело), не обидно ли ей, что вскоре после свадьбы муж планирует надолго уехать.

— В этом-то и прелесть, — ответила она. — У нас будут все преимущества людей в браке, но ни один не потеряет своей независимости. Тони сравнивает наш будущий брак с шарниром: мы и связаны, и каждый как бы на стороне. Куда бы ни повернули, всегда вместе.

— Уверена, что тебе это нужно?

— Разумеется.

— Как думаешь поступить с деньгами?

— Ты о чем, Сидни? Мы это уже обсуждали. У меня уйма денег, Энтони очень понравился папе. Он говорит, что пора нашей семье обзавестись мозгами. И не сомневается, что Тони получит Нобелевскую премию.

— Но как вы все устроите? В чьих руках будут деньги?

— У Тони.

— Заведете общий счет? Сколько ты ему уже дала?

— Сидни, это тебя не касается. Не понимаю причины твоего беспокойства. Денег хватит на все.

— Не сомневаюсь. Но считаю, что ты должна сохранить над ними контроль.

— То есть не доверять мужу?

Сидни пришлось зайти с другой стороны:

— Думаю, будет полезно, если ты сохранишь некоторую независимость.

— Фонд к отступлению? У мамы такой есть. И это ее единственный совет: оставь себе достаточно, чтобы в случае чего улизнуть. У каждой женщины должно быть обеспечение на год и время найти другого мужчину. А сама живет с одним. Тебе не нравится Тони?

— Нравится, — ответил священник. — Я восхищен его образованностью и рад, что он хорошо к тебе относится. — Произнести «влюблен в тебя» он не смог.

— Души во мне не чает, смотрит в рот. Поразительно!

— Что ты знаешь о его прошлом? Не был ли он женат?

— Ты об этом уже спрашивал. Вряд ли ситуация с тех пор изменилась.

— Супруги должны знать о прошлом друг друга.

— Не уверена, Сидни. Предпочла бы, чтобы все осталось во мраке. Мне не доставит удовольствия обсуждать таких ужасных людей из моего прошлого, как Гай Хопкинс. Единственный человек, о котором известно Тони, — ты.

— Я не был твоим бойфрендом, Аманда.

— Ну, ты понимаешь, о чем я.

— Речь не о нас. Прошлое может иметь значение. Тони намного старше тебя. Я бы удивился, если бы у него до сих пор никого не было.

— Зачем мне об этом знать? Тони не верит в прошлое — говорит, что в наши дни время надо воспринимать по-другому: прошлое, настоящее и будущее как одно целое.

— Помнится, у Томаса Элиота были схожие мысли.

— Я «все женщины». Все женщины на все времена — разве не романтично?

— Конечно.

— Не будь таким занудой. Что с тобой, Сидни? Завидуешь моему счастью? Взбодрись. Ты сейчас не самая лучшая компания.

— Извини, Аманда, я пытаюсь помочь тебе.

— Полагаешь, я должна отказаться от свадьбы? И поэтому решил со мной встретиться?

— Ну…

— Если хочешь знать, я лучше думала о тебе. Ты не можешь вечно держать меня при себе. К тому же у тебя есть Хильдегарда. Я же тебя не ревновала. И если ты собираешься и дальше твердить о прошлом, неплохо бы вспомнить, что у нее оно тоже есть.

— Какой смысл приплетать ее к нашему разговору?

— Ты лицемер. Линяешь в Германию всякий раз, когда тебе приспичит повидать свою веселую вдову, а мне отказываешь в праве на счастье, хотя этот шанс, может, единственный в моей жизни. Не понимаешь, что я делаю ровно то же, что и ты? Выхожу замуж за человека, который будет жить за границей, как твоя Хильдегарда. Я подражаю тебе. Ты должен быть польщен. А вместо этого требуешь исключительного права и на меня, и на Хильдегарду.