Трон - Димов Максим. Страница 30

Основная же проблема заключалась в том, что приходилось пересматривать целый ряд проверенных временем концепций и норм, еще недавно таких безоговорочных и незыблемых. Смерть отца подняла такой клубок проблем, для развязывания которого, он понимал, нужно было менять весь подход к делу. Личная вендетта отходила на второй план, и Дворцовое Дело перестало быть Делом Внутрисемейным. Втягивание ли страны в дрязги Королевского Дома, или наоборот, их грызня — лишь отголосок каких-то всеобщих процессов, о которых они и не подозревают, предстояло еще разобраться. Он попробовал суммировать все действующие, кроме королевской, на территории страны Силы, но быстро бросил это занятие. С учетом же их вероятных взаимосвязей — с Королевским Домом, внешним миром, это становилось совершенно безнадежным занятием. Принц был растерян. «А понимают ли братья, что происходит вокруг?».

Просто невозможно было перерезать всех поклоняющихся Единому Творцу, усмирить соседние государства, сделать из своих братьев послушных агнцев, найти убийцу Лоуна, герцога, подчинить своей воле всех бродящих по стране колдунов. А для начала, хотя бы уцелеть самому.

В таких ситуациях верных решений может быть множество. Или решение существует только одно, которое с ходу угадать практически невозможно. Ланс впервые поразился, насколько мало он знает о мире, в котором живет. По большому счету, практически ничего не знает! Не имеет ни нужных подходов, ни надежных связей вне столицы, а главное, не имеет перспектив получить все это. В своем нынешнем положении он оказался полностью отрезанным от мира. Ему оставались лишь абстрактные размышления, итогами которых, очень может быть, даже не доведется ни с кем поделиться.

К селению он подъехал уже затемно. Эйялов Посад оказался отнюдь не крошечным городком, и сейчас, разглядывая его с одного из окрестных холмов, принц по скоплению огней без труда определил центр, слегка возвышающийся над окраинами.

Городок показался Лансу очень чистым и уютным. С кривыми, но добротно вымощенными деревянным брусом, улочками, аккуратными одно— и двухэтажными домами, с мягким светом и приглушенной музыкой, льющимися из многих окон. Так же удивляли чистота и хорошее освещение, причем это касалось как центра, так и окраин. Очень милый лубочный городишко.

Он проехал по безлюдным улицам к центру и у первой же гостиницы остановился. Сняв просторный номер на втором этаже, принц спустился в ресторан.

Уютно освещенный зал оказался полупустым. Он выбрал столик у дальней стены и сделал заказ. Сонливости не было ни в одном глазу. Ждал принц не долго, точнее, не ждал вовсе. Не прошло и минуты после того, как убежал, принявший заказ, слуга, как к его столику потянулась цепочка официантов с полными подносами, во главе с хозяином заведения.

Это была первая нормальная трапеза с тех пор, как он выехал из столицы, и потому Ланс ел, не спеша, и с огромным удовольствием. Зал покинули последние посетители, и он остался один, за исключением дремавшего за деревянной перегородкой мальчишки-слуги. Он запретил убирать свечи на столах, и теперь они, медленно оплывая, тухли одна за другой, погружая зал во тьму. Принц в одиночестве наслаждался покоем и ждал. К нему вновь вернулись все его способности, и он все отчетливей чувствовал приближение ЧЕГО-ТО. Но тревоги не было.

Входной колокольчик тренькнул, и в дверях появился новый посетитель. Высокий, широкоплечий мужчина в цветном, с золотым кантом, камзоле и широких, заправленных в ярко-красные, с загнутыми вверх носами, сапоги, штанах. На наборном ремне незнакомца болталась кривая сабля, а с левой руки небрежно свисал алый плащ. Цветной тюрбан отбрасывал на лицо посетителя тень, но принц сумел разглядеть небольшую клиновидную бородку и тонкую щетку усов. Ланс откинулся назад, пряча лицо в тени.

Вошедший оглядел зал, и в темноте блеснули его глаза. Ланс почувствовал царапающий взгляд припозднившегося посетителя на себе, но тот быстро отвел глаза и прошел вперед. А навстречу уже спешила знакомая жирная фигура хозяина. Гость лениво, даже вальяжно, повернул голову и негромко бросил несколько слов, после чего с хозяином гостиницы произошла удивительная метаморфоза. Всплеснув руками (до Ланса донеслись нечленораздельные, горестные звуки) толстяк забегал вокруг незнакомца, что-то негромко тараторя.

Слушая его, вошедший сделал еще несколько шагов, и вдруг повернул голову в сторону принца. Крупный драгоценный камень на его тюрбане ярко вспыхнул, отразив свет свечей, лицо осветилось, и в тот же миг Ланс узнал его. И по изменившемуся выражению лица гостя понял, что и сам опознан. Прятаться дальше было глупо, и он медленно поднялся. Куда-то спешить теперь не имело смысла и, более того, это было опасно. Смертельно опасно.

— Принц? Принц Ланселот? — глаза визитера широко распахнулись от изумления. — Ваша Светлость, Вы ли это?

Ланс вышел из-за стола.

— Я. И я приветствую вас, Посланник, и от всего сердца прошу присоединиться ко мне.

Посланник Порты двинулся навстречу и, не дойдя до принца нескольких шагов, опустился на одно колено и склонил голову.

— Примите, Ваша Светлость, мое тело, мою душу и искренние пожелания счастья и процветания от моего Господина, Великого Императора Порты.

Несколько мгновений они изучали лица друг друга. Улыбнувшись, Ланс отступил и сделал приглашающий жест.

— Присаживайтесь, лорд. Боюсь только, как хозяин, я сегодня окончательно себя скомпрометировал.

Уголки губ имперского князя чуть приподнялись.

— Не величиной стола измеряется радушие, Ваша Светлость. А то, что произошло сегодня, заслуживает не порицания, а улыбки. Эти маленькие недоразумения лишь скрашивают серость будней.

Пододвинув стул, Ланс усадил гостя, устроился сам и хлопком вызвал слугу. Появился лично хозяин, и в тот раз показал себя с самой лучшей стороны. Быстро и аккуратно стол был очищен и сервирован заново. Молча и сосредоточенно носилась взад-вперед прислуга, а толстяк-хозяин, стоя неподалеку, отдавал короткие, четкие распоряжения. Из-за стены доносились возбужденные голоса. Вскоре все было завершено — стол сиял во всем великолепии, и они были одни.

Ланс наполнил бокалы.

— Все дороги ведут к друзьям, — провозгласил он торжественно.

— Не разумом, но сердцем выбираем мы дороги, связующие друзей, — с готовностью подхватил Посланник, и свои первые бокалы они осушили до дна.

Поддерживать беседу должен был принц.

— Вдвойне приятно встретить вас, мой друг, здесь, ведь вы, как я знаю, не жалуете сухопутные пути?

— Пути выбирает наш господин, Император, мы, рабы его, лишь ходим ими. К тому же, и в Королевстве не все, как я вижу, довольствуются изведанным.

Ланс улыбнулся.

— Кто-то служит по долгу вассала, кто-то по праву рождения. Говоря «по праву», я имел в виду «по обязанности».

— Восточные рубежи вызывают озабоченность у Вашей Светлости?

— Равно как и западные, северные и южные.

Посланник понимающе кивнул:

— То, что должно быть сделано, должно… быть сделано.

— Вопрос: почему именно мной? — пошутил Ланс, разливая вино.

Собеседник вежливо рассмеялся.

— И у нас многие задаются подобными вопросами.

— И находят ответы?

— Увы, увы, увы. Ответов нет.

— Жаль. По-видимому, везде одно и то же, — вздохнул принц.

— Ваша Светлость имеет в виду отсутствие ответов? Если да, то позволю себе возразить, что ничуть не жаль. Достаточно взглянуть на разнообразие форм решений.

— Зачастую все эти решения — не что иное, как чисто инстинктивные судороги.

— Но насколько верными и своевременными они нередко бывают!

— Может быть, но, с другой стороны, ведь это мы сами ставим себя в положение, когда любая совершенная глупость становится единственно верным решением.

— Во всяком случае, мы осознаем это, пусть и задним числом.

— И все равно: и ставим, и ставим, и ставим.

Теперь рассмеялись оба.

— Это жизнь, — отсмеявшись, заметил имперец.