Двуявь (СИ) - Прягин Владимир. Страница 11

Марк усмехнулся, оценив эвфемизм. Да, сложности - можно это и так назвать. В первые дни после Обнуления на шоссе, ведущих из Ареала, скопилась целая куча бесхозных автомобилей - водители исчезли, едва успев пересечь невидимую границу. И пассажиры тоже.

- Но ведь, - уточнил корреспондент из-за кадра, - ни одна из групп, пересёкших границу в пешем порядке, тоже не возвратилась?

'Спасибо, что напомнил, умник', - примерно такая мысль прочиталась на лице у эксперта, но он не стал высказывать её вслух. Подтвердил ровным голосом:

- Да, до сих пор 'возвращенцев' не было, как и визитёров с той стороны. Но мы, как видите, не опускаем руки, пытаемся переломить ситуацию. Есть мнение, что шансы на успех повышаются, если не тащить через границу технику. Вообще никакую, я имею в виду. Поэтому добровольцы не возьмут с собой даже рации, в их распоряжении будут средства другого рода.

- Какие именно?

- Пока без подробностей.

- Что конкретно входит в задачу группы? Перешагнуть черту - и сразу назад?

- Обогнуть холм, дойти до посёлка, найти людей, поговорить, вернуться.

Камера показала тот самый холм и поле, заросшее бурьяном. Снова зазвучал закадровый голос, обращавшийся к телезрителям:

- Дойти и вернуться - задача, на первый взгляд, проще некуда. Но я напомню, что мы - в Волгоградской области, а посёлок - уже в Воронежской, за пределами Ареала. Граница, бывшая некогда лишь пунктиром на карте, семнадцать лет назад превратилась в непроходимый барьер, в овеществлённый символ человеческого невежества...

Пережидая приступ репортёрского словоблудия, Марк слил остатки пива в бокал. Вот, даже запасы ячменной жидкости оказались не безграничны - что уж там говорить о способности человека повелевать природой?

В кадре тем временем трое ходоков-добровольцев готовились отправляться. Им пожимали руки, хлопали по плечам. Кто-то из провожающих постучал по циферблату своих наручных часов - мол, не задерживайтесь там, возвращайтесь в срок. Народ засмеялся, но как-то не очень весело.

Добровольцы двинулись через поле, все остальные смолкли, глядя им вслед. На фоне огромного закатного солнца темнел пограничный знак - два бревна, установленные крест-накрест. Икс в малиновом круге.

Марк затаил дыхание.

Есть контакт!

Сеанс дал первые результаты - в потоке случайной, неотфильтрованной информации мелькнул символ, весьма похожий на тот, что нарисовала Римма. Это не значило, разумеется, что в репортаже содержится ключ к разгадке. Увиденная картинка - лишь первое звено в цепочке полунамёков, неясных образов, смутных ассоциаций. Цепочку эту надо вытягивать постепенно, не торопясь, но и не отвлекаясь, и тогда из омута появится приз - искомый амулет, за который отвалят десять штук баксов.

Размышляя на эту тему, он краем глаза продолжал смотреть на экран. Там ходоки добрели наконец до скрещённых брёвен, приостановились, переглянулись и продолжили путь. Ещё несколько секунд ничего не происходило, а потом в глаза ударила вспышка, будто солнце на миг взъярилось, как в летний полдень. Изображение дрогнуло, подёрнулось рябью.

Когда картинка восстановилась, добровольцы уже исчезли, ветер ерошил выцветшую траву. Солнце, перечёркнутое крест-накрест, сползало за горизонт. Корреспондент сказал:

- Они не вернулись ни вечером, ни ночью, ни утром. Но мы продолжаем ждать и надеяться, что однажды...

Марк, встав с дивана, выключил телевизор. Отнёс пустую бутылку в мусор, закурил очередную 'жирафину' и попытался вспомнить, где ещё он мог видеть этот символ - чуть искривлённый икс и окружность. Что-то крутилось в памяти, но никак не желало ясно оформиться.

Иероглиф, что ли? Вполне возможно. Только из какого языка? Из китайского? Там вроде значки посложнее будут.

Или не иероглиф, а просто буква? Греческая, к примеру? Надо проверить.

Он отыскал на полке затрёпанную книжицу Дирингера с незамысловатым названием 'Алфавит', нашёл нужную главу. Так, что у них тут? Альфа, бета, гамма, дельта... Эпсилон, дзета, эта, тета... Нет, всё не то...

А вот это уже занятно. Греческая 'тета' (она же 'фита', если по-современному) имеет финикийский прообраз 'тет', который как раз и представляет собой окружность с косым крестом. А ещё, как выясняется, есть древнееврейская буква с тем же названием.

Древнееврейская. Гм.

К Аркаше, что ли, зайти? Вернуть ему двадцать баксов, которые весной занимал, и заодно побеседовать на высокодуховные темы. Пусть расскажет про этот 'тет' поподробнее. Аркадий Давидович - человек эрудированный, хотя и несколько с прибабахом.

Но это завтра. Сегодня - спать.

Впрочем, пока в организме бродит подземный яд, сон - это не столько отдых, сколько продолжение поисков. Работа на другом уровне.

Марк взял ручку и, словно двоечник перед экзаменом, начертил на ладони ту самую букву-крест - простенький и немного дурацкий трюк, зато неоднократно проверенный.

Теперь у него имеется ориентир. Дальше дорогу подскажут тени.

ГЛАВА 3. СКАЛА

Юра стоял на перроне, наслаждаясь теплом. Солнце игриво лизало щеку, погода окончательно наплевала на календарь. Птицы ошалело вопили в зарослях - видимо, обсуждали на своём птичьем профсоюзном собрании, стоит ли улетать отсюда на юг.

Дожидаясь, когда покажется электричка, он думал о нескольких вещах стразу. О вчерашней прогулке с Тоней и о собеседовании у ректора, а также о том, что припадки (мерзкое слово, но иначе не назовёшь) больше не повторялись, хотя 'чёрная метка' сегодня утром снова напомнила о себе. Когда он проснулся, рубцы казались чуть воспалёнными и неприятно зудели - потом, правда, снова поблёкли, а зуд утих.

И не шёл из памяти странный сон, который привиделся на рассвете...

Двери раздвинулись, пропуская пассажиров в вагон. Тоня сидела на том же месте, что и вчера, держа на коленях книжку; улыбнулась, завидев Юру, помахала рукой. Он, опустившись рядом, сказал:

- Привет эскапистам.

- Так и знала, что опять будешь ёрничать.

- Само собой. Как дела? Не звонил тебе этот?

- Нет, - она невольно понизила голос и огляделась. - А тебе?

- Тоже нет. Ну и фиг с ним. А вообще как настроение?

- Ничего. Голова, правда, совсем не варит. Сижу вот, книжку читаю, и сразу же всё выветривается. Наверно, потому что не выспалась.

- Тоже кошмары снились?

- Почему кошмары? Просто заснуть долго не могла. И, кстати, что значит 'тоже'? У тебя, значит, сегодня ночью...

- Слушай, - сказал он, - давай, может, в тамбур выйдем? А то шепчемся, как второгодники на 'камчатке'. Только народ смешим.

Солнце простреливало тамбур почти насквозь, оставив заговорщиками лишь один затемнённый угол, а за окном тянулись поля. Змей-гора, которую электричка огибала по широкой дуге, сверкала оголёнными рёбрами.

- Так что тебе снилось? - спросила Тоня.

- Фигня всякая, в двух словах не расскажешь. Помнишь, ты вчера хотела узнать, как я выдумывал мир, в котором нет 'антиграва'?

- Помню, конечно. Ты сказал - как будто сон из памяти всплыл.

- Вот. Только в тот раз всё было слишком смутно, общие контуры без подробностей, а сегодня...

Он замолчал, нахмурившись. Она попросила:

- Расскажи, Юра. Мне очень-очень интересно, честное слово!

- Цельной картинки всё равно нет - так, детали всякие вперемешку. Странные, прямо жуть иногда берет. Тот мир, он...

Тоня не торопила его, лишь глаза распахнулись от любопытства.

- Там дождь, - сказал Юра, - и солнца совсем не видно. Оно уже много недель не показывается - я откуда-то это знаю. Земля гниёт и как будто стонет. Не спрашивай, я не смогу объяснить. И Союза там давно нет, а вместо него - что-то непонятное. Медноярск стоит, но дома все старые, дороги разбиты, машины уродливые. И люди тоже какие-то... не знаю даже... обозлённые, что ли? Смотрят друг на друга, как волки...

- А сам ты в этом мире что делал? Чем занимался?