Двуявь (СИ) - Прягин Владимир. Страница 55

Вагон притёрся к перрону. Знакомая с детства станция замерла в оконном прямоугольнике, словно картина в раме: свечки фонарей, облетающие кизиловые кусты и торчащие из-за них пологие крыши. Сердце тоскливо сжалось, и почудилось, что кто-то тихо сказал: 'Прощайся'.

Электричка тронулась, и посёлок поплыл назад - Юра попытался высмотреть свой балкон, но тот спрятался за деревьями. Железнодорожная колея постепенно заворачивала налево, чертя дугу вокруг Змей-горы, и дома послушно сдвигались, уходили из поля зрения. Вот пропал последний из них, и осталась только распаханная равнина.

Засветился браслет:

- Здорово, Юра. Это Кирилл Кузнецов.

- Приветствую. Ты уже на месте?

- Да, слоняемся тут без дела. Думал, может, ты тоже уже подъехал.

- Минут через двадцать будем. Значит, та штуковина у тебя?

- Ага, как договорились.

- Круто, спасибо, мы тебя скоро выцепим.

Тоня, услышав эти переговоры, спросила с подозрением:

- Кого мы там должны выцепить? И что ещё за штуковина?

- Увидишь. Тебе понравится.

- Ты сегодня весь из себя загадочный.

- А то как же.

Заинтриговав таким образом верную компаньонку, он снова принялся разглядывать пассажиров. Хотя, по большому счёту, картина не так уж разительно отличалась от того, что было в будние дни, разве что барышни принарядились тщательнее, и стало больше красного цвета - трепетали, играя бликами, языки миниатюрных флажков-игрушек из светоотражающей ткани, а несколько модниц прицепили к одежде ленточки на манер нагрудных значков.

Случайно упёршись взглядом в какого-то мужика, сидевшего в дальнем конце вагона, Юра почувствовал смутное беспокойство. Всмотрелся внимательнее - незнакомец сидел, будто прислушиваясь к себе, а с его лицом происходила метаморфоза. Черты не то чтобы расплывались, но с каждой секундой теряли выразительность, становились блёкло-безжизненными; глаза наполнялись болотной затхлостью.

Человек превращался в 'пустышку'.

- Тоня, - шепнул Самохин, - пойдём.

Он встал, потянул её за руку. Мотнул головой, пресекая расспросы, и повёл по проходу к тамбуру - прочь от безликого существа. Её каблучки стучали тревожной дробью.

Первокурсники перебрались в другой вагон, пробежали между рядами. Лишь в следующем тамбуре Юра остановился - задвинул за собой прозрачную дверь и посмотрел сквозь стекло назад. Погони пока что не было.

- От кого мы прячемся? Не молчи, Юра, мне же страшно!

- Не бойся, - бормотал он, - не бойся, просто перестраховка...

А сам лихорадочно размышлял - похоже, 'консилиум', приснившийся утром, не остался без последствий; 'химеры' сегодня впервые прикоснулись к жертве (нашарили, как выразился некогда Фархутдинов) и теперь выходят из сна в реальность, чтобы здесь завершить охоту...

Главное сейчас - не стоять столбом. Пока 'пустышка' вылупляется, надо смыться как можно дальше, в самый конец состава. Продержаться каких-нибудь пять минут до прибытия в Медноярск, выскочить на перрон, а там уже хрен догонят...

Он сунулся в очередной вагон - и тут же отшатнулся назад. Между сиденьями топтался ещё один человек со стёртым лицом - стоя вполоборота, осторожно ворочал шеей, словно примерялся к телу-обновке.

- Тоня, сюда. Не стой на виду.

Он подтолкнул её в угол тамбура. Подумал - дёрнуть стоп-кран и позвонить комитетчикам? Пусть прыгнут из Медноярска по воздуху, прочешут электричку, скрутят 'пустышек'. Только не медлить...

- Юра, посмотри на меня.

Её голос прозвучал на удивление ровно, с мягкой настойчивостью. Самохин опустил взгляд - девчонка, хмурясь, кусала губы. В её глазах по-прежнему плескался испуг, но она загнала его вглубь, взяла себя в руки.

- Скажи, что ты видел? Или кого?

- 'Химер', точнее, уже 'пустышек'. Они рядом, времени мало...

- Там просто люди, сидят спокойно.

- Ты не обратила внимания...

- Послушай меня, пожалуйста. Ночью тебе снятся кошмары. Ты сам говорил - они очень сильные, настолько реалистичные, что можно спутать с реальностью...

- Думаешь, мне всё это только кажется? - он почувствовал злость. - Думаешь, я свихнулся?

- Нет, нет! Ты просто устал, тебе надо отдохнуть! Ты сейчас вспомнил что-то из этих снов, вот и померещилось... - она запнулась на полуслове.

- Ну-ну, продолжай! Померещилось - другими словами, у меня галлюцинации? Да? - он уже еле сдерживался - хотелось заорать во весь голос, встряхнуть девчонку изо всех сил, чтобы выдрать её из пут инфантильного здравомыслия. - Давай же, скажи прямым текстом - ты мне не веришь! Считаешь психом! Знаешь, от тебя я такого точно не ожидал...

Он замолчал и повернул голову, уловив рядом с собой движение. Дверь тамбура отъехала в сторону.

***

Юра инстинктивно сжал кулаки, готовясь двинуть загонщику прямо в харю, меж двух мертвенно-тусклых глаз, и едва успел удержаться, когда в тамбур вместо 'пустышки' шагнула высокая, ярко накрашенная шатенка лет тридцати. Иронически подняв бровь, она оглядела открывшуюся ей мизансцену и поинтересовалась:

- Семейная ссора? Милые бранятся? Могу подождать за дверью.

- Мы не бранимся. Миримся, - ответила Тоня и, сделав короткий шаг, обхватила Юру руками, уткнулась ему в плечо; он растерянно погладил её по спине ладонью.

- Ясно, - сказала шатенка, - умиляюсь и рыдаю от зависти. Только выход не загораживайте, а то приехали уже, если что.

И в самом деле - электричка вползала на медноярский вокзал, пассажиры подтягивались к дверям. Среди тех, кто стоял поблизости, 'пустышек' не наблюдалось, и Самохин даже засомневался - может, действительно померещилось? Стресс, переутомление, все дела...

Если рассуждать беспристрастно (попытаться, по крайней мере), ситуация слишком напоминает проекцию недавнего сна: двое беглецов в вагоне и их преследователи, блокирующие отход. С той разницей, что там дошло до автоматной пальбы, а здесь пока всё тихо и камерно.

Нет, стоп. Если признать себя жертвой галлюцинаций, навеянных сновидениями, то следующий логический шаг - облобызать на прощание Тоню и вместо демонстрации поспешить в больничку с мягкими стенами и ласковым персоналом. Но к такому повороту событий он, Юра, пока ещё не готов, а значит, будем исходить из того, что 'химеры' - вполне реальны и держатся где-то неподалёку...

- Так и будешь теперь головой вертеть? - спросила Тоня, выбравшись вместе с ним на перрон. - Шарахаться от каждого встречного?

- Ничего, уже недолго осталось.

- Правда? Откуда вдруг такая уверенность?

- Сейчас увидимся с чуваком, который звонил, и что-нибудь прояснится. Ну, я надеюсь. Меня всё это тоже достало.

Он продолжал тревожно оглядываться, всматривался в лица спешащих мимо людей, но 'пустышки' так и не появились - то ли отстали, то ли решили дождаться более удобного момента для перехвата.

Стеклянный утёс вокзала наливался гранитной серостью под цвет неба, вокруг шумели людские волны. Где-то на дальних подступах, как лось во время гона, трубил ошалевший локомотив.

В обычные дни студенты, сошедшие с электрички, сворачивали налево, чтобы выйти прямиком к университету, но сегодня путь лежал в другую сторону - туда, где брал начало проспект, пронизывающий город насквозь и готовый принять юбилейную демонстрацию.

Подготовка шла полным ходом - колонна ещё не стронулась, но разбухала с каждой минутой, втягивая в себя прибывающих. Юра сверился с планшетом и выяснил, что универу в общем строю отведено место между химкомбинатом и авиаремонтным заводом.

Самохин с Тоней обогнули висящую над асфальтом грузовую платформу, на которой красовалась модель футуристического фотонного крейсера, а сбоку крепился транспарант: 'Курсом Октября - к звёздам!' Крейсер был сработан на совесть - сверкали чашеобразные отражатели, хищно зияли дюзы; чувствовалось, что авиаремонтники, уставшие возиться с атмосферными 'черепашками', оторвались по полной.

У остальных с наглядной агитацией было попроще и покондовее - Юра, вытянув шею, прочёл несколько плакатов: 'Отстоим дело Ленина!', 'Октябрь - знамя великих перемен и свершений!', 'Линию партии и правительства будем вести последовательно и смело!', 'Пусть крепнет...' Что именно должно крепнуть, осталось тайной - текст загородила подвижная инсталляция в виде серпа и молота.