Вольф Мессинг. Драма жизни великого гипнотизера - Димова Надежда. Страница 10

Вольф внимательно посмотрел на фотографию, и вдруг изображение как бы отделилось от бумаги и… парень предстал перед его взором стоящим рядом, будто наяву. Выглядел он значительно лучше, чем на фото, поправился, возмужал, был модно и дорого одет. И тут же в голову вошло: «Тринадцать дней…»

– О милая пани, могу вас обрадовать. Ваш брат не только жив, но и вполне благополучен. Да, он испытывал большие трудности, долго оставался без работы. Но сейчас – прочно стоит на ногах, и скоро вы получите от него весточку.

– Да мне уж и не верится в это, вы, наверное, просто хотите успокоить меня, разве не так?

– Нет, не так. Вам осталось потерпеть лишь 12 дней, а на 13-й вы получите от него весточку. Она будет первой за все время, но потом он станет писать вам чаще.

Обуреваемая противоречивыми чувствами – сомнениями и надеждой, молодая женщина отправилась домой. По дороге она встретила знакомых, которым, не удержавшись, поведала о прогнозе знаменитости. Узнали об этом и соседи, и другие жители города, ну и, конечно, газетчики.

Все с нетерпением ждали, когда же пройдут означенные 12 дней. И вот, по прошествии этого времени, на 13-й день возле дома девушки собрались многие жители города и журналисты чуть ли не со всей Польши. Он прождали весь день и уже собрались было расходиться разочарованные, как почтальон принес письмо из далекой Филадельфии, прибывшее вечерним поездом.

Надо ли говорить, как обрадовалась сестра и как расписывали этот сенсационный случай польские газеты! Тем более, что содержание письма в точности соответствовало тому, что предсказал Мессинг…

«Мертвый» почерк

Дело опять же происходило в Польше. С аналогичной просьбой к нашему герою обратилась немолодая женщина. Слезы градом катились по ее морщинистым щекам:

– Сын Владик уехал несколько месяцев назад, с тех пор я ничего не знаю, где он, что с ним. Вот получила только одно письмо – и все…

И она достала синий казенный конверт. Вольф развернул листок, весь в пятнах от слез, пролитых безутешной матерью. При беглом взгляде на текст он сразу же понял, что человек, писавший его, мертв. Но как сказать об этом пожилой женщине, в глазах которой он ясно читал надежду? Однако и скрывать нельзя, ведь женщина пришла за правдой… Наконец, он собрался с духом:

– Дорогая пани, мужайтесь. Подумайте о дочери, ведь она ждет ребенка, и ей, и вашему внуку нужна ваша помощь и поддержка… Как же они будут без вас ? Возьмите себя в руки и смиритесь с неизбежным…

Мать, конечно, поняла, что Вольф просто отвлекает ее от мысли от сыне, а попросту говоря, «заговаривает зубы», подготавливая к страшному известию. Она даже не способна была удивиться, откуда он знает о ее беременной дочери.

– Нет, пан Мессинг, не тяните, говорите правду: я готова к самому худшему.

– Вашего Владика нет в живых.

Вопреки ожиданиям она не упала в обморок, но еще долгое время не могла оправиться от рыданий. Наконец она нашла в себе силы покинуть кабинет.

После этого к кудеснику обращался еще не один человек – каждый со своими просьбами, к тому же продолжались гастроли Мессинга, и постепенно он стал забывать убитую горем мать, ее милое доброе лицо… Но по прошествии некоторого времени память об этом предсказании вернулась к нему. А произошло следующее. Туда, где он выступал в тот момент, пришла телеграмма: «Приезжайте немедленно в…» – далее следовало название города, где произошла встреча с матерью, потерявшей сына.

Все бросив, Мессинг первым же поездом приезжает. На перроне его встречает толпа, и он уж было подумал, что ему как широко известному артисту местные власти устроили торжественную встречу. Однако… ни цветов, ни улыбок, ни музыки он не замечает. Напротив, лица встречающих пасмурны и хмуры.

И вот от толпы отделяется молодой мужчина:

– Так это вы и есть Вольф Мессинг, шарлатан и обманщик?

Тут уж наш герой совсем растерялся и потребовал объяснений: ведь он знал, что его совесть чиста: он никого не обманул и не обидел.

Но глаза парня сверкали гневом:

– Вы совершили двойное преступление: похоронили заживо одного человека и чуть не вогнали в гроб другого! – и он указал на стоящую рядом женщину, лицо которой Мессинг сразу же вспомнил.

– А кого я похоронил заживо?

– Да меня, меня вы сочли мертвым, а я, ее сын, вот он! Я жив, черт возьми!!!

Чтобы избежать самосуда, который пытался учинить разгневанный Владик, Мессинг предложил отправиться всем к местному раввину и там разобраться. У раввина он попросил показать ему еще раз письмо. «Да, я виноват, я стал причиной того, что бедная мать залила его слезами, хорошо хоть, она не умерла с горя», – казнил себя совестливый и ответственный Вольф.

Но… чем пристальней он вглядывался в письмо, тем более убеждался, что первое его заключение было верным: писал его мертвый человек. В чем дело? И тут его осенило:

– Успокойтесь, Владик, и лучше скажите-ка, вы сами писали это?

И услышал то, что ожидал:

– Нет, у меня была ранена правая рука, и я писать не мог. Сделал это под мою диктовку сосед по палате.

– И ваш друг умер, не так ли?

– Да, причем совершенно неожиданно.

– Ну вот, теперь все ясно. Дорогая пани, простите меня за горе, которое я вам причинил. Но ведь вы сказали, что письмо от сына, посмотрите, тут и подпись: «Твой Владик». Я понял, и теперь вижу, что не ошибся, что писала его рука человека, который ныне мертв. Еще раз простите.

Недоразумение было улажено, репутация ясновидца восстановлена, но этот случай он запомнил навсегда.

НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

Знакомство с Ганнусеном

В предвоенные годы гастрольная жизнь нашего героя была бурной, хотя накалявшаяся политическая обстановка и не позволяла ему часто выезжать в другие страны. Его новый антрепренер развесил по всей Польше афиши: «Раввин с Гура-Кальварии. Святой человек читает мысли и предсказывает будущее. Спешите! Такого вы больше нигде не увидите!». Публика валила валом, принося и самому артисту, и устроителям концертов хорошие деньги.

Такая разъезжая жизнь однажды занесла его в Германию, где состоялось знакомство со знаменитым Эрихом Ганнусеном, предсказателем и астрологом самого Адольфа Гитлера. Он также был евреем, его дед был видным духовным лицом в синагоге, но затем Эрих отрекся от своего народа и предпочел служение нацизму. Но на первых порах он так же, как и Мессинг, выступал на сцене.

В романе его соотечественника Леона Фейхтвангера «Братья Лаутензак» выведен образ одного из братьев – Оскара, прототипом которого и был Ганнусен. Мессинг, обративший внимание на это психологически верное соответствие, вспоминает такой эпизод из книги. Юный Оскар, будучи учеником, из всего урока мог ответить лишь на один вопрос из тридцати. Перед началом опроса подросток стал внушать учителю: «Спроси это, задай вопрос об этом…» И тот, послушный воле ученика, спросил именно то, на что мальчик смог блестяще ответить. Кстати, и дальнейшая судьба необыкновенного юноши из книги Фейхтвангера «списана» с этого знаменитого астролога.

Коллеги проявили большой интерес к творчеству друг друга и вскоре познакомились. В первую встречу они долго и пристально как бы прощупывали мысли, проникали во внутренний мир другого – словом, узнавали, кто чем дышит. Первым в этом безмолвном поединке сдался Эрих: он, поняв, что перед ним достойный конкурент, процедил по-немецки нечто среднее между «вот это да!» и «черт тебя дери» – и отвернулся.

Заинтригованный Вольф посетил несколько выступлений немецкого коллеги. Он признал, что Ганнусен и в самом деле необыкновенно одаренный человек, наделенный провидческим даром. Но некоторые моменты его выступлений оставили впечатление какой-то неискренности, непорядочности… Видеть такое нашему герою было неприятно, поскольку он сам никогда не прибегал ни к каким подтасовкам и нечестным приемам.

Вот как он описывает увиденное. Вначале, как это всем известно, публику надо разогреть, завоевать ее доверие: Мессинг по себе знал, как тяжело работать в зале, настроенном скептически и мечтающем о разоблачении всяких там чудес и колдовских штучек.