Вольф Мессинг. Драма жизни великого гипнотизера - Димова Надежда. Страница 2

– Что с тобой, сынок, почему не спишь? Или болит чего?

Но увидев, что глаза его закрыты, а на губах играет мечтательная улыбка, все поняла.

– Да ты знаешь, отец, он у нас лунатик. Не кричи на него, а то ненароком разбудишь, накличешь беду.

Утром родители стали расспрашивать Вольфа, с кем он говорил во сне и кому улыбался, но он ответил, что крепко спал и ничего не помнит.

Сомнабулизм, а проще говоря, лунатизм, или снохождение, – не столь безобидная вещь, как это может показаться на первый взгляд. Если разгуливающего спящего разбудить, он может даже умереть от испуга. Поэтому родители стали думать, как мягко и ненавязчиво отучить сына от странной привычки. Наконец, выход был найден: на ночь они начали ставить на пол у его кровати таз с холодной водой. Как только босые ножки собирались увлечь своего хозяина к окну, наступало немедленное пробуждение. А иногда мальчик еще и спотыкался о тазик, теряя равновесие, что совсем не способствовало такому его пребыванию во сне.

Так продолжалось много раз, и в конце концов лунатизм Вольфа навсегда остался в прошлом.

Первые проявления дара

Ох и устали же они сегодня! Отец, без конца покрикивавший на старшего сына, был недоволен его работой: и тяпку-то он держит не так, и чересчур часто просит пить и есть. В семье недавно родился второй сын, но мать, боясь деспотичного мужа, по мере сил принимала участие в обработке земли, однако Герши этого казалось мало. Вечером, когда семья сидела за скудным ужином, он без конца распекал жену и сына, для убедительности чуть ли не после каждого слова стуча кулаком по столу:

– Бог все видит, вы мало трудитесь, мало сил вкладываете в наше дело. А ты, маленький лентяй, еще только попробуй заикнуться о еде во время работы! Да Бог тебя…

Но внезапно гневная тирада была прервана тонким голоском сына:

– Подожди, папа, не ругайся. Ты знаешь, наша корова завтра к вечеру издохнет.

– Да ты что, совсем рехнулся? Она же совершенно здорова! – и отец в ярости замахнулся на сына.

Зная суровый нрав родителя, Вольф испуганно замолк. Однако на следующий день, после захода солнца, домашняя кормилица без всяких видимых причин испустила дух.

Тогда никто не обратил особого внимания на пророчество Вольфа, сочтя его простым совпадением.

В следующий раз, едва встав с постели и собираясь, как обычно, на работу, Вольф на несколько секунд задержался у окна, за которым только-только забрезжил рассвет. Луна уже собралась отправиться в свое дальнейшее шествие по небосводу, уступая место дневному свету, но все же еще была видна. Казалось, она улыбалась и слегка подмигивала своему маленькому подопечному. Внезапно тонкий лучик нежно прикоснулся к его виску и что-то прошелестел. Слов мальчик разобрать не смог: грозный окрик отца с требованием прекратить лодырничать и последовавшая за ним обычная оплеуха помешали, но… Вольф, будто очнувшись, заявил родным, что через два дня сгорит домишко соседа Иохима. Герши, торопясь на участок, бросил лишь на ходу: «Перестань лясы точить, а то получишь у меня!»

И даже когда предсказанное в точности сбылось, родители за заботами и в этот раз не заметили необычных способностей старшего сына. Но если бы и заметили, вряд ли что-то изменилось бы. Все должны были думать о том, как обеспечить себя, не умереть с голоду, верно и честно служить Богу, регулярно посещая синагогу и заучивая наизусть сборники молитв – Талмуд и Тору. Где тут до «чудачеств», которыми отличался наш герой уже в раннем детстве.

Тем более что в местечке Гура-Кальвария набожные суеверные сельчане не жаловали всяких там прорицателей, ясновидящих и тому подобных, «не от мира сего» личностей. По их мнению, такие занятия не подобают честному польскому еврею.

Сам Вольф тоже не осознавал силы своего дара, пока не произошел такой случай. Надо было навестить бабушку, жившую в нескольких часах езды на поезде. Родители, занятые сельским трудом, не могли сопровождать его, но тут две старушки – односельчанки – засобирались в эту местность, и мальчика отправили с ними.

– Смотри у меня, не балуйся, а то придет злой контролер, засунет тебя в мешок, да и выбросит с поезда, – напутствовал сынишку отец.

В пути мальчик поначалу притих, но, когда старушки задремали, забыл об угрозах родителя и стал бегать по вагону, представляя, что он – хозяин поезда и может делать все, что хочет. Тем более неожиданным оказалось для него появление контролера – на Вольфа будто вылили ушат холодной воды: ведь «злой дядя», увидев шалуна, сейчас посадит его в мешок, а там…

В испуге мальчик спрятался в тамбуре за бак, но контролер все же заметил его:

– А ты что здесь делаешь? Тамбур – не место для маленьких мальчиков, иди-ка в вагон!

«А ведь папа неправильно сказал: дядя совсем не злой, он вовсе безобидный». И тут внезапно, под влиянием неведомого доселе чувства, Вольф стал посылать мысленную команду контролеру: «Поезд остановился, выйди из него… Поезд стоит, пойди прогуляйся…» – и… мужчина неспешным уверенным движением повернул ручку тамбура и шагнул со ступенек из вагона, двигавшегося на полном ходу.

Ошеломленный маленький телепат, скованный ужасом, несколько минут стоял в тамбуре, не в силах понять, что же случилось. Причем больше всего его волновала даже не столько судьба несчастного дяди, сколько пришедшее таким образом понимание, что он «может ЭТО», потому что «не такой, как все».

Одна дорога – иешива

Многие ассоциируют длинный, нудный и неинтересный текст с еврейским сводом молитв, называемый Талмудом. Например, иногда приходится слышать: «Вот еще чего, буду я этот талмуд учить!»

Но для «лунного мальчика» никакого труда заучить этот самый Талмуд не составило, и в 6 лет он уже знал его наизусть. При такой феноменальной памяти путь у него был только один – хедер, школа (для маленьких польских евреев) при синагоге. Ну а там – не за горами учеба в специальном духовном училище для священнослужителей – иешиботе.

С точки зрения малограмотных, суеверных и набожных односельчан, да и самого Герши и его жены, такая «сногсшибательная» карьера – предел мечтаний: «И грамоте выучится, и Богу станет служить». Словом, человеком станет, да не каким-нибудь, а грамотным, образованным. Так что прошло время, и наш герой, будучи еще совсем малолеткой, закончил хедер. Учился он без особого старания, повинуясь лишь воле отца. Скрашивало унылое, наполненное зубрежкой и муштрой существование лишь одно. Иногда, когда все прочие ученики спали, он подходил к окну и смотрел на свою давнюю ночную собеседницу. Нет, он совсем не помнил своего «сомнамбулического» детства, но, видимо, какой-то уголок его мозга все же хранил память о наставлениях так хорошо к нему настроенной и всегда готовой придти на помощь Луны. Нет-нет, да и вспыхивала в голове, подобно искре, фраза: «Твой удел – совсем другой, ведь ты – не такой, как все».

Все существо будущего великого телепата противилось дальнейшей учебе во имя служения Богу. Даже само слово «иешива» отдавало чем-то застойным, неинтересным, донельзя скучным и тоскливым. А тут еще в их местечко приехал известный еврейский писатель Шолом-Алейхем. Этот добрый, искрящийся оптимизмом и любовью к своему народу человек погладил Вольфа по голове и сказал:

– О, мой маленький друг, тебя ждет большое будущее, ты станешь известным во всем мире. У тебя такие глаза, что они пронизывают насквозь, тебе надо только много трудиться, и ты добьешься невиданных успехов.

Надо было видеть, как загорелись глазенки мальчика, как он был благодарен чуткому незнакомцу-писателю, который как будто понял, что иешибот и церковная «престижная» карьера – совсем не его удел! Он уж совсем было уверился, что мнение Шолом-Алейхема разделяют и родители, тем более что взрослые о чем-то долго совещались в крошечной комнатушке, однако радость Вольфа была преждевременной.

– Даже и не думай ни о чем другом! Отправишься в иешибот – и точка! А не захочешь по-хорошему, розги проводят тебя, или забыл, что это такое?! – гремел глава семейства.