Прогулка по Дальнему Востоку - Фаррер Клод "Фредерик Шарль Эдуар Баргон". Страница 13

Много лет спустя, находясь на борту французского крейсера «Паскаль», который перевозил маршала Су из Шанхая в Куанг-Шу, я разговорился с ним. Он спросил, знаю ли я его старого друга, генерала Галлиени, и на мой утвердительный ответ поспешил засыпать меня миллионом любезностей по адресу генерала: «Замечательный человек! — закончил он, — он был достоин родиться китайцем!..»

…Кстати, — Китай здесь рядом, — мы у его ворот… Перед нами вся холмистая граница, порой далеко не обычных очертаний… далеко не всегда естественных… и не всегда современных… Вот, например, почти на том самом месте, где она подходит к морю, лежит необычайная страна, несомненно самая необычайная из всех, какие мне довелось где-либо видеть: я говорю о Фай-Цзы-Лунге. Слово, которое на китайском языке означает «Когти дракона». Иной раз это слово сокращают, принимая часть за целое и говорят: «бухта Алонга»… Ибо бухта Алонга есть бухта Фай-Цзы-Лунга, где находится отличная стоянка для кораблей. Я очень хорошо знаю Фай-Цзы-Лунг: я провел там целых семнадцать месяцев моей жизни!

Представьте себе серое нависшее небо и постоянную изморозь. Море зеленое, гладкое; глубина повсюду одинаковая: неизменно шесть метров. А между небом и водой вздымаются тысяча восемьсот островов… «Вздымаются» — весьма точное выражение, потому что — острова эти не что иное, как скалы, камни, нагроможденные высоко, высоко, и достигающие порой высоты ста метров над поверхностью моря. Море кажется лохматым от всех этих огромных, торчащих скал, черных и столь крутых, что буквально негде к ним пристать, На верхушках виднеется зелень, лианы, видно обезьян, бегающих взад и вперед, диких баранов, свешивающих вниз свои бороды.

На двух-трех островах побольше существуют пастбища; диаметр одного из них достигает семи или восьми километров; это остров Кае-ба… На нем масса тигров, — по ночам они воют, как собаки… Местами сланцы расступаются, образуя подобие ворот над поверхностью моря, куда можно проникнуть в шлюпке; иногда эти ворота ведут в узкий туннель, мрачный и таинственный, который тянется на многие километры; но случается, что, едва переступив порог, вы попадаете в подобие грандиозного цирка, — остров выдолблен, как кратер вулкана; ваша лодка плывет по водам, наполняющим этот кратер; внутренние стены поднимаются совершенно отвесно; бесполезно стараться влезть на них… Весь ансамбль представляется гигантской ареной для неведомых морских игр.

Я помню, как однажды, в канун Рождества, я пробрался в один из таких цирков и застал там с полсотни туземных «сампанов». Они справляли праздник с пением, игрой на струнных инструментах и обильной выпивкой. Очень красивые девушки, почти обнаженные, танцевали под аккомпанемент всеобщего веселья… Полная луна смотрела сверху на эту фантастическую картину…

Случается, что такой цирк покрыт тяжелыми сводами и образует грот; грот доисторический, гигантский, перед которым гроты, вроде гротов Монтеспана, кажутся игрушечными… С большим трудом удается осветить его факелами, и тогда видно, как из недосягаемой вышины свесились над водой сталактиты… Трудно представить себе что-либо более сверхъестественное.

Фай-Цзы-Лунг не знает ветра, — здесь слишком много островов; море здесь спит неизменно, неподвижное и мертвое. В этой фантастической стране обитает существо, еще более фантастическое, в отношении которого этот эпитет звучит слабо и недостаточно, — Морской Змей… Да, именно тут он живет, и живет вполне реальной жизнью…

Ничто не распространено так во Франции, как насмешки по адресу Морского Змея, но на Фай-Цзы-Лунге над ним не смеются! — И не только потому, что Морской Змей — существо опасное… уж очень велика его «необычность», уж слишком очевидна доисторичность его!

Вообразите только, — последнее из гигантских пресмыкающихся третичного периода, живущее в наше время! Его видели, это небывалое чудище. Многие туземцы встречались с ним, многие европейцы открывали его вновь и вновь. Лично я никогда не видел его, то есть, то, что называется — видеть собственными глазами. Но однажды, когда я был еще мелким служащим, я очень хорошо помню, что меня послали на телеграф от контр-адмирала Белльфона, командующего китайской дивизией, к Полю Думеру, в то время генерал-губернатору; в телеграмме сообщалось, что с канонерки «Лавина» был усмотрен «Морской Змей» неподалеку от «Острова чудес». Под протоколом насчитывалось более десятка подписей.

Таким образом, оно, несомненно, существует, это чудище, длина которого достигает шестидесяти и более метров! Это змея, что, впрочем, не мешает ей быть по размерам вроде кита.

Когда живешь несколько месяцев на Фай Цзы-Лунге, то начинает казаться, что ты перенесен из нашей эпохи в эпоху за двадцать пять, пятьдесят тысяч лет до появления на земле первого человека.

Вдобавок, это Китай, — удивительные острова, неведомые нравы, а в Китае, куда мы с вами скоро отправимся, вам всегда будет казаться, что вы не на земле больше, что вы переменили планету…

III В Китае

Прошло больше месяца с тех пор, как мы покинули Париж и Марсель. У нас было намерение отправиться в Китай, и вот сегодня это намерение осуществится. Через час наш пароход войдет на рейд исключительной красоты и живописности, — на рейд Гонг-Конга. Тот берег, что поднимается из-за горизонта перед нами, — и есть, наконец, китайский берег. Короче сказать, мы по ту сторону земного шара!

Холмы изящных очертаний, высокие и обрывистые; скудная растительность; высокие скалы; а вокруг нашего парохода бесконечное множество парусных судов невиданной формы — «джонок», на которых полощутся четырехугольные паруса из волокон бамбука: таково первое впечатление. Мы подходим все ближе. Появляются лодочки почти той же формы — «сампаны». Вокруг нас целый муравейник. На лодках масса женщин… Под этими широтами ремесло матроса — женское ремесло; женщины, разумеется, желтые, с очень черными и очень прилизанными волосами, в которых сверкают неизменно зеленые камни… Оба берега сближаются понемногу… Мы входим в подобие узкого пролива. К муравейнику джонок и лодок прибавляются большие океанские суда, на этот раз, конечно, европейские, — частью паровые, частью парусные. Их очень много… Мы на одном из наиболее посещаемых на всей земле рейдов. Мне кажется, что Гонг-Конг, даже только как транзитный порт, может похвастаться большим тоннажем, нежели Лондон или Ливерпуль, не говоря уже о Гамбурге…

Мы пристанем здесь с возможным комфортом; большие моторные катера придут за нами, чтобы плавно и быстро доставить на берег.

Примечание в скобках: Гонг-Конг не совсем еще Китай, — мы здесь на острове, являющемся собственностью английской короны. Но, в конце концов, от Гонг-Конга до Восемнадцати Провинций так близко, что мы несомненно будем иметь случай столкнуться здесь с тысячью чисто китайских вещей и с множеством китайцев.

Это будет первой совершенно необходимой остановкой перед прыжком, большим и смелым прыжком в неизвестное, в то огромное неизвестное, что зовется Китаем.

Каких-нибудь сто лет назад на месте Гонг-Конга был утес, скалистый, голый и пустынный. Теперь Гонг-Конг превратился в лес с прекрасными аллеями, среди которого раскинулся город, насчитывающий 300.000 жителей; в городе этом дворцы, сады, отели и фуникулер, который подымает на вершину высочайшей горы, к замечательной санатории. Гонг-Конг — одно из лучших произведений, какое удавалось создать на земле человеку.

Пройдемся по Гонг-Конгу. Горы так круты, что город должен был растянуться узкой полосой вдоль берега на четыре или пять лье. Строго говоря, в нем всего одна большая улица, — улица Королевы. Для нас, прибывших из Европы, это, несомненно, самая занятная улица из всех, что довелось нам видеть.

Дома, по большей части, синие (так же, как в Сингапуре,) — довольно высокие; вокруг них галереи и лавки; вывески на лавках, черные с красным и золотом, висят отвесно по китайскому обычаю. Улица Королевы далеко не прямая, — она то и дело поворачивает и делает зигзаги, следуя шаг за шагом за всеми изгибами берега. Так без конца… Можно два часа катить на «рикше» с возможной быстротой по улице Королевы и не заметить ни конца, ни начала. А китайские «рикши» бегут очень быстро; без сомнения, не с такой скоростью, как японские, но зато куда быстрее парижских «такси».