Надежды и радости - Дин Элисса. Страница 4

– Нет, не смогу.

Капитан не мог сдержать улыбку, а потому на мгновение отвернулся. Потом снова посмотрел на Роксану. Но в глазах его продолжали играть веселые чертики.

– О гордость! Имя твое – женщина! – фыркнул Гаррисон. – Никакие аргументы в расчет не принимаются! Мне очень неприятно вам это говорить, но какой же надо быть наивной!

– Наивной? – раздраженно переспросила Роксана.

Как он посмел даже подумать, будто бы она не знает, как жить?! Роксана открыла было рот, чтобы высказать этому нахалу все, что она о нем думает, но Гаррисон только безнадежно махнул рукой:

– Не надо ничего объяснять, мисс Шеффилд. Я просто восхищаюсь вашим мужеством. Мало кто из женщин, очутившись в ситуации, подобной той, в которой вы были несколько минут назад, сохранил бы чувство юмора. Вам это удалось! Но со временем, когда вы поближе познакомитесь с Индией, убедитесь, что люди здесь довольно жестоки.

– Серьезно? – удивленно спросила Роксана. – Почему вы так думаете?

Но Гаррисон не стал отвечать на этот вопрос, а продолжал молча следить за дорогой.

– Как долго вы прожили в Индии, что смогли так хорошо ее узнать? – с сарказмом спросила Роксана.

– Пять лет. Все это время я работал в Ост-Индской компании.

– Пять лет? – переспросила Роксана, на кончике языка которой уже вертелась очередная шпилька.

Однако уязвить капитана ей не удалось, ибо Гаррисон привстал с сиденья и начал что-то кричать в толпу, мешавшую проехать коляске. В центре толпы стоял индиец в тюрбане, рваной длинной куртке и громким, дрожащим от напряжения голосом что-то говорил собравшимся. Не прерывая своей речи, он повернул голову в сторону коляски и пристально посмотрел на сидевших в ней европейцев. Роксана вздрогнула от той ненависти, которую она прочла в черных глазах оратора, особенно когда тот посмотрел на капитана Гаррисона.

– Боже, как это неприятно! – пробормотала она. – Кто этот человек? Вы его знаете?

Капитан бросил на нее быстрый взгляд и подогнал вожжой лошадь, желая поскорее вырваться из толпы на свободную дорогу.

– Это местный факир, – ответил он на вопрос Роксаны, когда они проехали с полсотни метров. – Монах нищенствующего религиозного ордена. Вы спрашиваете, знаю ли я его? Да, знаю. Так же как и он меня.

– А о чем он говорил?

– Если я не ошибаюсь, он проповедовал священную войну.

– Священную войну? Против кого?

– Конечно, против иностранцев. В первую очередь против исповедующих христианскую религию. Это относится, дорогая моя мисс Шеффилд, и к нам обоим. Откровенно говоря, если бы рядом не было вас, то я непременно разогнал бы эту толпу. Но во всяком случае, наше появление помешало крикуну.

– Разве все индийцы думают так, как он?

– Нет, не все. Пока еще не все. Я сомневаюсь, что сейчас возможны организованные выступления против Британского правительства. Хотя отдельные попытки отнюдь не исключены. В стране довольно серьезное недовольство английскими властями. Особенно среди сипаев [1].

– Сипаев? Кто они такие?

– Индийцы, находящиеся на английской военной службе. Но стимула к объединению всех недовольных для совместной борьбы пока нет.

Некоторое время Роксана сидела, глубоко задумавшись.

– Мой отец никогда ничего об этом не писал в своих письмах, – сказала она наконец. – Я знаю только, что он очень любит своих солдат, а они – его.

В голосе Роксаны явственно прозвучала горечь. К счастью, капитан этого не заметил.

– А кто ваш отец?

– Полковник Максвелл Шеффилд. Он сейчас живет в Дели.

– В Дели? – переспросил Гаррисон с нескрываемой неприязнью и насмешкой.

Взяв вожжи в правую руку, он снял с головы пробковый шлем и положил рядом с собой на сиденье.

Невольно Роксана почувствовала, что хочет защитить человека, который был ее отцом. Не важно, что она его очень плохо знала.

Роксана глубоко вздохнула и с яростью напустилась на капитана, позволившего себе выразить какое-то неудовольствие при упоминании имени ее родителя:

– Итак, насколько я понимаю, вы считаете себя куда лучшим знатоком этой страны, чем мой отец? Вот интересно! Впрочем, как я могла подумать, что капитан, прослуживший в Индии целых пять лет, знает страну хуже, нежели его старшие по чину офицеры, прожившие здесь вдвое дольше!

– Этот сарказм ни к чему, мисс Шеффилд, – совершенно спокойно заметил Гаррисон. – Просто вы многого не понимаете.

Но сдержать Роксану было уже невозможно.

– А что здесь, собственно, понимать, капитан Гаррисон? – ледяным тоном провозгласила она. – Разве за пять лет службы в Индии вы не стали глубоко презирать эту страну?

К ее удивлению, Гаррисон расхохотался. Согнувшись от смеха и упершись локтями в колени, он с трудом удерживал в руках вожжи. При этом Гаррисон задел лежавший рядом шлем, и он скатился на пол.

– Презирать Индию? С чего вы это взяли? Да нисколько!

Озадаченная его ответом, Роксана пожала плечами и уставилась своими зелеными глазами на дорогу. Сильный порыв ветра снова чуть не сдул с головы шляпку, заставив Роксану обеими руками удерживать ее. При этом шелковые ленты обвили запястья.

Прижавшись к борту коляски, Роксана тем не менее продолжала следить за капитаном, пытаясь все-таки определить для себя, с кем имеет дело. Но тут неожиданно заметила, что повозка с вещами, вначале ехавшая значительно медленнее их коляски, куда-то исчезла. Хотя, по всем расчетам, они уже давно должны были бы ее догнать. Тщетно Роксана вертела головой и меняла позы, чтобы лучше видеть. Повозки и след простыл!

– Капитан Гаррисон, – не выдержав, почти крикнула она. – Сию же минуту скажите, куда вы меня везете? Где повозка с моими вещами? У меня впечатление, что мы давно оставили ее где-то далеко позади!

– Так оно, наверное, и есть, – очень добродушно ответил ей капитан.

Этот тон привел Роксану в такую ярость, что она стала задыхаться. Капитан посмотрел на нее с откровенной иронией:

– Знаете ли, моя дорогая, если вы подозреваете, что я намерен вас похитить, то мне придется тут же выкинуть вас из коляски. Я не прощаю оскорблений и терпеть не могу ехидных дамочек. С ними всегда бывает слишком много возни и неприятностей!

На лице Роксаны появилось такое выражение, ошарашенное от ужаса и негодования, что капитан Гаррисон просто-таки взорвался безудержным хохотом.

– Ох, мисс Шеффилд! – вопил он, не в силах остановиться. – У вас, оказывается, просто актерский талант! Неужели вы и впрямь могли подумать, что я способен на подобное преступление?! Впрочем, мы ведь не знакомы! Разве не так? А Индия для молодой романтичной особы представляется экзотической страной, способной вызвать самый невероятный полет фантазии! Знаете, вам было бы неплохо записаться в библиотеку для женщин с выдачей книг на дом. Здесь такая есть.

– А что, если я так и сделаю? – серьезно посмотрела на него Роксана. – Не вижу в этом ничего предосудительного. Полагаю, что там я смогу получать не только книги, специально предназначенные для девушек и молодых женщин, но и по любому интересующему меня вопросу.

Актерский талант? – думала Роксана, внимательно рассматривая капитана. Романтичная? Никто и никогда не давал ей подобных характеристик. И как можно делать столь радикальные и необоснованные выводы о почти незнакомом человеке?

Роксана снова нахмурилась и уже с явным раздражением проговорила:

– Вы собираетесь отвечать на мой вопрос?

– Какой?

– Куда мы едем?

Колльер вздохнул и ладонью смахнул с густых ресниц слезинки, вызванные смехом.

– Хорошо, если вам так не терпится знать. Я велел вознице отвезти ваши вещи к Стентонам, а вас решил покатать немного по городу. Вы ведь никогда не были в Калькутте. Разве это не интересно? А кроме того, мне вдруг захотелось провести некоторое время в вашем обществе и кое-что показать. Или я не прав?

Роксана, которая уже хотела было сказать Гаррисону несколько резких слов, невольно откинулась на спинку сиденья и воззрилась на капитана с удивлением. Пальцы стали машинально перебирать ленточки шляпки, а на щеках стыдливо загорелись два небольших пятнышка румянца. Губы сразу почему-то высохли, а язык, казалось, отказался повиноваться.