Нулевая борьба. Пролог (СИ) - Косачев Александр Викторович. Страница 18

— Ну что, готова войти в историю? — спросил я её.

На флакончике не было пометок или каких-то мерок: судя по всему, их вводили полностью, по одному. Что я и сделал. Гемелла отпрыгнула после укола.

— Ничего-ничего, это на пользу. Вырастешь большой и сильной. Все будут бояться.

Гемелла какое-то время походила нормально, а после упала и потеряла сознание. Я видел, как она дышала, и знал, что она не умерла, но при этом не знал, чего ожидать. На всякий случай надел костюм, поскольку боялся побочной агрессивности или чего-то вроде этого. Принес еды для неё и для себя. Уселся рядом и задумался.

Мы почему-то губим тех, кто любит нас, когда беспечно пользуемся ими по своей прихоти. Пусть человек, собака, химера или еще кто-то, не важно: мы просто берем и используем их. Что это за сволочность такая в людях? Почему нельзя любить в ответ? Просто любить... Все-таки жизнь как-то странно создала нас. Явно не использовала этику, которой мы пользуемся в повседневности. Может, отсюда столько разочарований? Наверное, стоило создать лучший мир, где человек любит человека и между ними нет третьих лиц. Где мы получаем в ответ то, что даём. Где нет места зависти и злобе. Где не нужно бороться с голодом одним и лечиться от ожирения другим. Просто мир, которого, увы, нет. И жаль, что его никогда не будет. Но, что до боли забавно, так это то, что нельзя сказать, будто этот мир — другой, отличный от нашей утопии, которую мы создаем у себя в голове. Ведь, сколько ни суди, а жизнь вокруг построена на законах, от понимания которых всё меняется. Они не соответствуют представлениям, которые в нас вбивали с детства, но явно справедливее их. Сильный побеждает, слабый проигрывает. Хочешь что-то получить — будь сильным. Но, что касается любви, тут возникает парадокс. Тот, кто любит, попадает в зависимость от объекта любви, и лишением этого объекта такому человеку, или другому существу, можно причинить сильнейшую боль. Следовательно, любовь — это слабость, которую нельзя допускать. И если уж такая беда случилась, то нужно держать её в секрете, как бы ни скрипели зубы в стиснутой челюсти при желании сказать обо всём. И всё бы ничего, но что если она создана? Любовь живет, и цель её — закрепиться за кем-то. Но к чему этот неуклюжий цирк, особенно в человеческом исполнении? Старый механизм, доставшийся от приматов, который еще себя не изжил. Или проклятие рода людского? Каждый будет трактовать так, как хочет, во что удобнее верить и как удобнее жить. Плевать на истину. Если есть стратегия, которая работает для человека, он станет её исповедовать и всё сводить к ней. Как, наверное, и я свожу любовь к слабости и природному рудименту. Ну, ведь не любить же ради дешевых интриг, ведь нет?

В голове был какой-то разрозненный мусор. Я переживал о том, что Гемелла не по своей воле станет больше и будет сражаться. Это лишь моя прихоть. Только моя. Именно об этом я переживал и обдумывал всякий бред про какую-то любовь, справедливость и несправедливость мира, чтобы как-то оправдаться или передумать участвовать в боях. Гемелла появилась в очень сложный период моей жизни, и, возможно, поэтому я испытывал чувство вины. Но и спросить, чего она сама хочет, я не мог, потому что она не ответила бы. Да и если вспомнить, как она помчалась убить дикую химеру: возможно, ей это даже понравится, или она только этого и хочет. Ведь как иначе? Зачем? Защитить, и всё? Но явной угрозы не было. Да и их габариты не сравнить. Так что это явно её желание быть победителем.

Устав ломать голову над тем, правильно или неправильно я поступил, я взялся за дневник, чтобы хоть как-то отвлечься. Всё равно уже поздно и ничего не изменишь: Гем станет больше, и поздно терзаться выбором. Думать нужно было раньше. Так что остается только жить и пожинать плоды собственного выбора, который был сделан навсегда. Наверное, стоит почаще напоминать себе, что всё, что мы делаем, это навсегда, обратно в том же виде ничего не вернуть.

Запись 54. «Всё оказалось не так просто, как я предполагал. Человека напечатать, конечно, можно, но человеком он никогда не будет... Увы. Никаких надежд. Однако, хоть я и не смогу напечатать Нэл, но я хотя бы смогу напечатать свою Гемеллу».

Гемелла периодически приходила в себя, жадно ела, много пила и снова отключалась. Её охватывал то жар, то озноб. Потихоньку она увеличивалась. С каждым разом ела всё больше и больше пила. Я переживал, что она может не выдержать роста, или что ввел слишком много препарата, ведь пистолет на самом деле регулировался и можно было уменьшить дозировку. Забавно, как человек порой то хватается за соломенную надежду, то сводит всё на нет из-за какой-то мелочи. Воистину странное существо.

ГЛАВА XI

Прошла пара недель. Гемелла увеличилась в несколько раз. Я начал бояться, что если она продолжит и дальше так увеличиваться, то мы просто не сможем выбраться из лаборатории, поскольку лифт не рассчитан на двухметровых химер, а она, возможно, увеличится именно до двух метров в высоту. Другого выхода, кроме как прожить период роста на поверхности, я не видел. Установил палатку рядом с деревом, принес еды и воды, теплых вещей на всякий случай, и с трудом перенес её из лаборатории в палатку. На всё ушло почти полдня. К счастью, костюм действовал еще и как экзоскелет, который в разы увеличивал силы. Было сложно приноровиться, но к концу переезда я даже научился лучше с ним обращаться, что не могло не радовать, ведь это плюс к моему выживанию.

Единственное, чего мне сильно не хватало на поверхности после трудного дня, это кружки горячего чая. К сожалению, я не мог спускаться в лабораторию, поскольку не хотел выпускать Гемеллу из виду. Она стала бы очень легкой добычей. Но мучился я без чая недолго: быстро смекнул, что лазерные когти без труда могут вскипятить воду, если опустить коготь в кружку. Что я и сделал. Пробовал быстро тыкать, чтобы не перестараться, но со временем разобрался, что достаточно около четырех секунд, чтобы вода в кружке кипела.

Запись 55. «Сегодня в голову пришла одна мысль: нам всем с детства формируют самооценку, которой мы придерживаемся на протяжении жизни. Возможно, поэтому мы не умеем ни любить, ни принимать критику, поскольку это другой уровень ценности, к которому мы морально не готовы. Стоит ему колыхнуться, как мы спешим его компенсировать. Видимо, и моё желание напечатать Гемеллу — всего лишь попытка компенсировать потерю семьи».

Чай остыл, но мне уже было не до него. Ромеро натолкнул меня на мысль, что ведь и я пришел в регион из желания компенсировать утрату Молли. Всё это лишь компенсация, не более. Да и, если задуматься над жизнью, где я что-то терял или получал, я всё время стремился к компенсации. Как, например, попытка прикоснуться к отцу через становление мастером, или похвалы, которые я обесценивал. Так или иначе, я стремился к самооценке, к которой меня приучили. Да, она менялась в течение жизни и колебалась то выше, то ниже, но, в целом, она всё время оставалась примерно на одном и том же уровне.

Подкралась ночь. Я улегся возле Гемеллы. После кровати было очень жестко. Такое ощущение, будто я лежал на камне. Но таков мой выбор, ничего не поделаешь, нужно было терпеть ради цели. Пока я пытался уснуть, закапал дождь, постепенно переходя в ливень. Вода начала проникать в палатку, Гем буквально очутилась в луже, а я сидел и выглядывал наружу, укутавшись одеялом. Спать мне, видимо, было не суждено этой ночью... Я укутал Гемеллу одеялом, а сам вышел размяться под утихающий дождь. Всё дышало свежестью, пахло озоном, костюм не давал промокнуть, и, вроде, всё было нормально, но, осмотревшись, я увидел пару химер, приближающихся с разных сторон. У меня был выбор: спрятаться в палатке и надеяться, что нас не заметят, что было сомнительным, учитывая, что палатка плотно не закрывалась из-за того, что у Гем из неё торчал хвост. Либо же вступить в бой.

Время уходило. Дождь капал. И я не придумал ничего лучше, чем выбежать к ним навстречу и закричать, чтобы привлечь внимание обеих. Мне это нужно было, чтобы обе химеры были у меня перед глазами и ни одна не сожрала мою Гемеллу, пока я сражаюсь с другой.