Дикие земли. Шарп (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич. Страница 35

- Может быть, - улыбнулась она, не сводя с меня взгляда. - Меня зовут Мериманге. Я странствующая мамбо Лоа Гуэде. Путешествую по всей Равнине.

- Мамбо? Колдунья, стало быть?

- Лишь скромная служительница лоа, десперадо, - чуть склонив голову, возразила она. - Я помогаю людям услышать зов духов. А духам - услышать мольбы людей.

- Ну-ну, - поморщился я.

- Ты очень храбрый человек, Брюс Уильям Шарп, раз осмеливаешься перечить людям Конкисты.

- Угу. Или очень тупой.

Она рассмеялась и обняла меня обеими руками за шею. От её прикосновений мурашки бежали по коже, а от взгляда - пристального, чуть насмешливого - становилось не по себе.

- Был ли твой поступок мудрым - покажет лишь время. Но твоя храбрость должна быть вознаграждена прямо сейчас. Почему ты не обыскиваешь тела поверженных врагов? Стоит поспешить - они не будут лежать здесь вечно.

- Не очень-то мне по душе шарить по трупам. Мародерство это.

- Обычное дело для Диких земель. Ты побеждаешь врагов - и получаешь своё. Ну же! Возьми свою награду у того, большого.

Я отстранился от нее и нехотя опустился на колени перед трупом здоровяка. К счастью, долго шарить по карманам не пришлось - перед глазами всплыла часть игрового интерфейса, высвечивая что-то вроде квадратных ячеек с несколькими предметами.

Пара лечебных зелий. Бутылка виски. Чуть меньше сотни долларов. И восьмиугольная серебряная монета с отверстием в центре.

Я повертел монету между пальцами, разглядывая причудливую вязь иероглифов на обеих сторонах. Прямо маленькое произведение искусства.

Перехватил взгляд Мериманге. Та, не отрываясь, смотрела на монету. Мне показалось, что она даже облизнулась - кончик розового языка скользнул по пухлым губам.

- О, древняя монета элаев. Большая удача!

- Да? - недоверчиво переспросил я.

- О, да! - совершенно серьезно сказала она, подходя ко мне.

Я выпрямился, и ее руки снова обвили мою шею.

- Но это - не главная твоя награда, - шепнула она. - Всего лишь маленький трофей. Я готова обменять его на нечто куда более ценное. Дар духов Лоа. Хочешь?

- Эм... - чуть отстраняясь от нее, пробормотал я.

Хотелось оглянуться, но я будто бы боялся отвести от нее взгляд. Черные влажные глаза гипнотизировали, манили, дурманили. А гибкая талия будто бы сама собой оказалась под моими ладонями. Колдунья прижалась ко мне всем телом, пытливо заглядывая в глаза. Её лицо было так близко, что я чувствовал на себе её дыхание.

Пахло от неё тоже противоречиво. Чем-то сладковатым и одновременно - терпким, мускусным.

- Мне... нужно отыскать моего напарника, - наконец, выдавил я.

- О, это не проблема. Если он пал, то восстанет совсем недалеко отсюда. Святая земля чуть ниже по течению реки. Если же он выжил - то вернется сюда сам, совсем скоро. А вот мне нужно уходить. Времени мало.

- Я тебя не держу.

- Но я не могу уйти, не вознаградив тебя за помощь. Всегда одна монета - и я одарю тебя милостью Лоа Гуэде.

- Так тебе эта штука нужна? - показал я восьмиугольную бляшку.

Она кивнула.

- Любопытно, конечно. Но можешь сказать толком - что за дар духов ты мне дашь взамен?

- Увидишь. Я сама не знаю, что преподнесут тебе духи. Я лишь на миг сведу вас вместе.

- Значит, предлагаешь обменять трофей на кота в мешке?

- Эти монеты для того и предназначены.

- Вот как... А если я откажусь?

Она пожала плечами.

- Увы, это единственное, что я могу предложить тебе в качестве награды, десперадо. Выходит, ты зря рисковал, сражаясь с воинами Конкисты.

- Ладно, черт с тобой. Держи.

Она аккуратно взяла из моих рук монету, потерла ее ладонями и подняла повыше, будто бабочку, которую собиралась отпустить на волю. Монета засветилась, будто мгновенно раскалившись добела, и вдруг растеклась по ее ладони причудливой кляксой, быстро впитываясь кожей. Колдунья зашипела, обнажив зубы, и мелко задрожала, но потом резко затихла, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

- Я готова, - шепнула она, прижимаясь ко мне еще сильнее. - Поцелуй.

- Чего?

- Мой дар тебе, - улыбнулась она. - Не бойся, десперадо. Всего один поцелуй.

Губы ее были влажными и жаркими, с ощутимым ягодным привкусом и одновременно - с легкой горчинкой, от которой запершило в горле. Сам поцелуй был страстным, жадным, и не отреагировать на него было невозможно. Меня будто волна подхватила, и на какое-то время все вокруг исчезло, померкло, отстранилось. Были только ее губы, её мягкое податливое тело под ладонями, её горько-сладкий запах.

В глазах потемнело, и я вдруг обнаружил себя, стоящим на четвереньках. Горечь во рту стала невыносимой, и я закашлялся, выплевывая облачка ядовито-зеленого дыма.

Эта стерва что, отравила меня?!

Тонкие горячие пальцы коснулись моего затылка, игриво пробежались по шее. Жаркий шепот губ, почти касающихся моего уха. Слова я слышу, но их смысл доходит до меня с запозданием.

- Таков дар духов, десперадо. Борись, и станешь сильнее. Но истинную ценность дара ты сможешь узреть, когда научишься смирению. И когда твой взор и рассудок будут чисты.

Я, задыхаясь, повалился на землю. Слабость и дурнота окутали, будто облаком, кровь гулко стучала в висках - тяжело, натужно, и казалось, что любой из этих ударов может стать последним.

Единственное ощущение, пробившееся сквозь эту пелену - это легкое прикосновение губ. Короткое, нежное. Будто прощальное.

А может, мне просто показалось.

Глава двенадцатая. Старые грехи

Речная вода в свете ночных фонарей похожа на отработанное машинное масло - темная, мутная, тягучая. Впрочем, рекой эту зловонную сточную канаву, стиснутую бетонными плитами набережной, называют просто по привычке. Она уже давно безжизненна - только мелкий мусор качается на волнах.

Девушка с длинными светлыми волосами медленно бредет по балкам недостроенного моста - по самому краю, ступая по бетону узкими босыми ступнями. Она будто бы только что встала с постели - одета в светлую сорочку, едва доходящую до колен. Легкая ткань колышется, как клочки тумана, окутывая хрупкую фигурку.

Девушке лет пятнадцать-шестнадцать, не больше. Как и предыдущим. Что-то есть в этом возрасте, что делает их наиболее уязвимыми для Него.

Девушка смотрит прямо перед собой, время от времени вздергивая подбородок, будто пытается разглядеть что-то впереди. Она идет к чему-то, что видит только она. Потому что в реальности перед ней - лишь пропасть. Балка нависает над рекой, темная холодная вода колышется далеко внизу.

Я бегу к ней. Кричу что-то, хотя знаю, что она не слышит. Я и сам себя не слышу, но чувствую, как саднит надорванная глотка. В ушах же звучит только тихий вкрадчивый голос, транслируемый через нейрокомпьютерный интерфейс.

- ... пошли купаться в море. Один попался на приманку, и их осталось трое...

Я знаю, что не успею. Но упрямо бегу, не разбирая дороги, с грохотом перекатываясь через капоты припаркованных машин, перепрыгивая ограждения. Стареющее тело предательски тянет вниз - колени подгибаются, легкие горят, будто переполненные дымом, рубашка прилипла к спине от пота.

- ... попался на приманку. И их осталось трое...

Девчонка уже шагнула за край, а я едва успел добраться до начала балки. По инерции пробежал еще немного, но быстро сдулся - как развязанный воздушный шарик. Рухнул на четвереньки, взахлеб хватая воздух. Тьма и отчаяние сгущались вокруг меня, стискивали в ледяных объятьях. Будто это я сейчас канул в ледяную ноябрьскую реку, а не она. В ушах звучал тихий, исполненный собственного превосходства, смех.

Я опоздал. Я снова опоздал...

- Мистер Шарп! Мистер Шарп!

Встревоженный голос Брэндона доносился, сопровождаемый какими-то странными отголосками - бульканьем, скрежетом, шипением. В лицо мне тыкалось что-то холодное и влажное. Когда я попытался оттолкнуть это, оказалось, что это морда Ская. Пес не до крови, но довольно-таки болезненно цапнул меня за ладонь, и я окончательно очнулся.