Магия Стихий (СИ) - Аист Александр. Страница 74

Маги, придержали лошадей и буквально раскрыли рот от изумления. Здания в равнинной части города были сплошь двухэтажные с большими окнами по фасаду, которых было от двух до четырех. Почти каждое здание имело внутренний дворик, огражденный кованой оградой.

Проследовав по центральной улице, группа выехала к детинцу, как называли сколоты, палаты царя. Детинец также был окружен высокой, метров пяти, стеной. Улица упиралась прямо в ворота этой стены, которые тоже были раскрыты.

Во дворе детинца Звенько лихо соскочил с коня, бросил уздцы подоспевшему воину, а сам по широкой и тоже белокаменной лестнице, убранной широким красным ковром, понесся в покои отца. Маги неотступно следовали за царевичем. Дядька Степан с полусотней остались во дворе, сразу взяв под охрану ворота в детинец. Дядька же Степан приказал охране всех впускать, но никого не выпускать без разрешения царевича. Что стража восприняла с воодушевлением.

Меж тем, Звенько ворвался в покои царя. Здесь было несколько вельмож, а также лекари, пытавшиеся помочь ослабевшему здоровью царя.

— Отец, — вскричал Звенько, бросившись к постели отца. Она была широкой под балдахином. Но сейчас шторы были подняты, чтобы у кровати больного не застаивался воздух.

Звенько, опустился а колени у кровати отца и взглянул в его лицо. Пред ним предстал изможденный лик, без кровинки на лице. Глаза были закрыты. Царь тяжело дышал.

— Отец, это я твой сын, Звенько, — снова позвал отца царевич.

Веки больного вздрогнули и стали открываться. Мутный взгляд стал приобретать вполне осмысленный вид. Царь повел глазами, и взор уперся в Звенько.

— Звенислав, ты успел…. слава богам. Сын подними меня, я хочу сказать слово.

Звенько подсунул обе руки под спину больного и стал осторожно переводить его в сидячее положение.

Когда царь сел, он повел взором по присутствующим в спальне.

— Что не дождетесь моей кончины, чтобы устроить свару за стол? А вот вам фига, — и царь подняв правую руку, скрутил натуральную фигу.

— Слава богам, мой любимый сын Звенислав, успел приехать до моей кончины. И я призываю всех, кто находится в этой спальне в свидетели. Я при всех вас объявляю, что передаю стол и власть вместе с ним в руки моего сына Звенислава. С этого момента он для вас законный царь, которому дано править справедливо, но по закону. Ежли же кто начнет строить козни, пытаясь пойти против воли богов, не обижайтесь, когда вас настигнет их кара.

Повернув голову к Звенько, царь сказал:

— Опусти меня сын, я все сказал.

Звенько также осторожно опустил царя на подушки. Царь закрыл глаза. Лицо его сделалось благостным. И даже запавшие морщины вроде бы как исчезли. Он пару раз вздохнул и затих.

Звенько зарыдал, упав на грудь покойника. Но через пять минут, он поднялся на ноги. Глаза были сухими, а глаза потемнели, взгляд был тяжелым. Он обвел присутствующих этим взглядом.

— Кто не согласен с решением отца, я готов в честном бою доказать правоту его слов. И пусть поединок рассудят боги.

Среди вельмож в спальне желающих не нашлось. Все согласились, что царь Додонах высказал свою последнюю волю, находясь в светлом уме и трезвой памяти.

В это время в спальню буквально ворвалась высокая женщина, одетая во все черное. Голова была покрыта черным платком. Губы Звенько искривились:

— Не успело еще тело отца остыть, как воронье тут как тут.

Женщина дернулась от этих слов и вперила ненавидящий взгляд в Звенько.

— Да будет тебе известно, царевич, что у меня траур по погибшим сыновьям.

— Как же наслышан, как они славно рубились с сынами Варвары. Наслышан.

Женщина вновь бросила ненавидящий взгляд на Звенько и попыталась пройти к кровати царя. Но на пути встал Звенько.

— Царь умер, но успел передать мне царскую власть. И все здесь присутствующие тому были свидетелями.

Меланья, а это была она, отшатнулась и чуть не посерела лицом от такой новости.

— Никогда тебе не стать царем.

— Это мы еще посмотрим. Ты не забыла, что, как первая жена царя, ты обязана взойти на жертвенный костер вместе с ним, чтобы услаждать его на том свете?

Меланья попятилась назад, стремясь выскочить из комнаты, но Звенько не дал.

— Взять ее. Заковать в кандалы и готовить к обряду. Назначаю тризну сегодня на вечер. А завтра с утра миропомазание. Предупредите жрецов.

Вельможи кивнув, стали утекать из спальни. А воины из команды дяди Степана схватили Меланью и увели в ее покои, чтобы приготовить к сожжению.

— Позвать Варвару.

Через десять минут вторая жена царя, Варвара предстала перед новым царем. Она, как и Меланья была во всем черном. Но Звенько отнесся к ней совсем по иному, добросердечно.

— Здравствуй, Варвара. Сочувствую твоему горю и разделяю его. Твои сыновья были отличными воинами, и, возможно, стали бы, отличными правителями. Не моя вина в том, что они погибли в усобной войне. Но и во дворце я оставить тебя не могу. Предлагаю, тебе добровольно отправиться в Сретенский женский монастырь. Я напишу челобитную на имя ее домоправительницы.

— Я согласна, — не поднимая глаз, ответила Варвара. — После смерти сыновей, мне в столице, в самом деле, делать нечего. Прошу об одном: позаботься о моих дочерях. Выдай их за справных мужей.

— Обещаю, — ответил Звенько.

И Варвара покинула спальню.

Не успела Варвара покинуть спальню царя, как в нее вбежала еще одна женщина в богатой одежде. Увидев Звенько, она бросилась ему на грудь.

— Мама, — воскликнул звенько, и раскрыл объятия.

Маги из деликатности вышли из спальни, остановившись в коридоре.

— Меня беспокоит Меланья, — сказал Грехем. — Одно взгляда на нее достаточно, чтобы понять, что она колдунья самого черного пошиба. Как бы она не прокляла Звенько и его род в момент восхождения на костер. Я знаю такие случаи. Род вырождался буквально за пять-семь поколений.

— Может быть, вести ее в транс? — предложил Уго. — Да так, чтобы она не понимала, что с ней и где она находится.

— А не покажется это странным для тех, кто будет присутствовать на тризне? — Усомнился Ван Я. — Тут нужно сработать очень точно и очень тонко.

— Брат, — ответил Грехем, — представь состояние человека, которого ведут на костер. Тут самый стойкий выпадет в транс. И это будет видно окружающим. Мы лишь немного поможем. Введем в транс заранее, чтобы не исполнились мрачные мысли этой колдуньи. Все-таки, Звенько лично мне стал, как родной.

— Ты прав, брат. Но займемся этим чуть позже. Сейчас пойдем, посмотрим, что делается во дворе. Слышишь, топоры стучат?

Он и вышли из дворца и с высоты лестницы стали осматривать двор. В центре детинца, прямо перед воротами, плотники сооружали кострище из толстых бревен, а также устраивали помост, на который будет уложен гроб с телом покойного царя. Тут же был воздвигнут столб, к которому, по идее, должна быть привязана Меланья, перед тем, как начнется жертвоприношение.

— Братья, поспешим, — сказал Грехем, — иначе эта Меланья перед смертью может устроить серьезные разборки. Думаю, сил на это, у нее найдется. Да и сторонников в толпе у нее хватает.

Маги набросили полог невидимости и поспешили в покои Меланьи, которые им показал все тот же дядя Остап. Перед дверью стояли два воина с оголенными мечами. Стало ясно, что через дверь они не пройдут. Ха, зато пройдут через стену. Уго пошептал нужное заклинание, и коснулся ладонью стены. Она, будто сотканная из воды, пропустила ладонь внутрь. А вслед за нею проник в комнату и сам Уго. Следом вошли остальные.

Меланья лежала на кровати. Ее руки и ноги были в оковах. Безумные глаза уперлись в потолок.

Маги стали обходит кровать с двух сторон. Уго зашел слева, а Ван Я и Грехем — справа.

Когда они поравнялись с Меланьей, то подняли руки, из ладоней которых вылетели небольшие искорки, попавшие в голову Меланьи. Она закрыла глаза, и как бы заснула.

Так же тихо маги покинули спальню, и вновь вышли во двор. Там работа спорилась, кострище было почти готово.