Паруса для Марии (СИ) - Светлая et Jk. Страница 5

Слишком быстро. Слишком внезапно. И совершенно правильно. Так, как должно быть.

И вдруг она увидела краем глаз поднимающиеся в небо огоньки — откуда-то с нижних палуб. Глубоко вздохнула. И подумала о том, что нужно загадать желание, пусть это и не звезды.

Потом обернула к нему лицо и поняла, что они близко. Так близко… что их губы вот-вот соприкоснутся. Она совсем не знала его. И она знала его лучше кого бы то ни было на земле. Кажется, ей была знакома каждая морщинка у его глаз — это от того, что он много смеется. Каждая интонация его голоса — если он обращался к ней. Каждый его жест — как сейчас, когда он так легко набросил на ее плечи пиджак. И Мари, сама того не ожидая, потянулась к его губам, привстав на носочки.

Зимин притянул ее к себе и сделал то, о чем мечтал с первой их встречи — нежно и неторопливо коснулся поцелуем ее губ. Поцелуй становился все настойчивее, и он обнимал ее все сильнее. Наконец, крепко прижав к себе, он приподнял ее над палубой.

Отстранился, заглянул ей в глаза, сказал на полувздохе:

— Ты — самое лучшее, что есть в моей жизни. Когда закончится этот рейс, я женюсь на тебе.

И снова вернулся к ее губам.

— У твоего имени есть краткая форма? — задыхаясь, спросила Мари, когда им не хватило дыхания, и они на мгновение отстранились друг от друга — и ее губы уже тосковали по его.

— Вариантов много, самое популярное, пожалуй, Миша, — Зимин снова легонько коснулся ее губ и поставил Машу на «землю», — как ты смотришь на то, чтобы все-таки чего-нибудь поесть, а?

Он весело подмигнул ей.

Ми-ша. Ма-ша. Мари улыбнулась. Потерлась кончиком носа о его щеку. По правде сказать, она действительно страшно проголодалась.

— Ты, кажется, что-то говорил про кофе с тортом? — Мари чуть отстранилась и очень важно сказала: — Кстати, спасибо за эклеры. Но, кажется, сейчас я предпочту что-то посерьезнее. Ми-ша.

***

— Что это значит? — Ральф удивленно посмотрел на Дональда.

— Это значит, что DartGlobal получили кредит в Bayerische Hypo. И если они сумеют им правильно распорядиться, то компания останется на плаву.

— Какого дьявола? — процедил сквозь зубы Ральф. — Они были обречены.

— Фредерик Дарт — это имя, которое что-нибудь да значит, и мы оба это понимаем, Ральф. А в Financial Times Deutschland по твоему же настоянию реального положения вещей не опубликовали.

— Да как они могли это опубликовать, когда мы готовились к слиянию! Вот же сукин сын! — Ральф чувствовал, как к горлу подступает смех. — Как он это делает? Ладно. Хорошо. Допустим. Что Мария?

— Все то же. Не покидает лайнер. В кино ходила.

— На что?

— Ретроспектива какая-то…

Глава 1.5 И это тоже навечно

Зимин сидел над очередным журналом, заполняя очередные графы. Обычно он относился к этой стороне своей работы спокойно, но сегодня все безликие слова и унылые цифры навевали откровенную скуку. Несмотря на недавно окончившуюся вахту, он совершенно не чувствовал усталости. Спать не хотелось. Хотелось… увидеть Машу. А еще лучше сойти на берег. Вместе. Дувр — симпатичный городок, есть, где погулять. Только бы она не уехала на экскурсию.

«Сейчас поскорее допишу эту бюрократию…»

Додумать мысль он не успел. Дверь отворилась, и на пороге возникла Мария. Михаил расплылся в довольной улыбке.

— Привет! А я к тебе собирался, как только закончу, — поднялся она навстречу девушке, — у тебя какие планы на сегодня?

Она вошла в рубку и осмотрелась.

— И ты всем этим управляешь? — кажется, она совершенно искренно восхитилась. А потом тряхнула головой и подошла поближе. Мари все еще немного его стеснялась. Впрочем, почему «все еще»? Они и знакомы-то чуть больше недели. И за это время успели решить пожениться. Почему-то она тогда поверила его словам на палубе. Не сказать, что отнеслась серьезно. Но все-таки совершенно точно знала — после рейса у них все-все будет.

— Собственно, у меня есть небольшое дело в порту, а потом… — обошла вокруг стола и замерла с мыслью о том, что вот сейчас бы сесть к нему на колени, — а потом мне бы хотелось… наше второе свидание…

Когда Зимин решил для себя, что после рейса женится на ней, все встало на свои места. Это решение определило простоту их дальнейших отношений, словно между ними все давно и окончательно решено.

Он притянул ее к себе и легонько поцеловал в щеку.

— Мне нравится твое желание, — он усмехнулся. — Вот только еще кое-что заполню, это не займет много времени. И я весь твой.

Михаил усадил Мари на стул рядом с собой, минут за десять дописал все бумаги. Мог и быстрее, но присутствие девушки определенно отвлекало его. Вызвал третьего помощника на мостик и глянул на Машу.

— Идем!

На берегу госпожа д'Эстен обнаружила, что после недельного затворничества на судне ее изрядно качает. Земля определенно уходила из-под ног, и от этого ей сделалось так весело, как никогда в жизни. Или, может быть, это оттого, что ее ладонь так уютно устроилась в его?

Почтовая служба располагалась прямо возле здания порта.

— Она уже должна была прибыть! — объявила Мари, улыбаясь, и потащила Михаила за собой. А когда получила заветную посылку, ее пальцы немедленно расправились с пакетом, в который посылка была запакована. Это были «Алые паруса» в немецком переводе. Мари весело подмигнула Михаилу и сказала:

— Я все-таки ее нашла, представляешь?

Свиданий, которые начинались бы на почте, у него еще не было.

— Мне казалось, что сейчас уже никто не читает бумажных книг. Значит, «Алые паруса»? — он улыбнулся, любуясь счастливым Машиным лицом. — Ну что, Ассоль, что дальше делать будем? Замок смотреть или к морю? Ты бывала раньше в Дувре? Здесь очень красивые скалы. И здесь…

Зазвонил телефон, Зимин поморщился и неохотно полез в карман за трубкой.

Мари смотрела на то, как он возится, и улыбалась. Разве объяснишь… разве можно объяснить, что книги — именно бумажные книги — составляют весомую часть ее жизни. В библиотеке особняка во Франции у матери была огромная фамильная коллекция из нескольких тысяч экземпляров. И в семье было принято пополнять эту коллекцию. Почему-то Мари думала о том, что эта книга в коллекцию не пойдет. Ее она оставит у себя.

— Кто звонил? — спросила Мари, когда Миша закончил разговор, из которого она не поняла ни слова.

— Бестолочи! — буркнул Михаил по-русски. Отключить телефон никак нельзя, остается надеяться, что звонить будут редко. Лучше, чтобы это был единственный звонок, пока он в городе. Зимин убрал трубку и снова взял Машу за руку, переплетя ее пальцы со своими. — Старший механик звонил, у него всегда появляются ко мне вопросы, когда я занят. А я очень занят, — весело сказал он. — Так, я понял. Выбор оказался трудным. Тогда сначала пойдем на берег. Посмотрим, вдруг на горизонте появятся алые паруса. Нам туда, — он подмигнул Марии и уверенно повел ее к пляжу.

В одном из маленьких кафе Зимин купил овсяных лепешек и чай со сливками, и они расположились на ступеньках, ведущих с набережной на пляж. Отдыхающих почти не было, в небе, смеясь, кружили чайки.

Михаил смотрел на Марию, на ее безмятежное лицо, и ему казалось, что она появилась из какой-то сказки. Она напоминала ему эльфа. Рядом с ней его охватывало мальчишеское, давно забытое чувство безграничной свободы.

— А я вчера поняла, что никакие алые паруса мне не нужны — я свои нашла, — с улыбкой проговорила Мари, — и капитан у меня есть свой, самый настоящий.

— Раз паруса тебе не нужны, интересно, что тебе нужно. Расскажи мне о себе.

Зимин допил чай, лег вдоль ступеньки и положил голову Маше на колени. Она перебирала пальцами его волосы и чуть улыбалась — одними уголками губ. Как это, оказывается, чудесно — вот так просто сидеть и смотреть на море, слушая его голос. Будто бы не было ничего в ее прошлой жизни. И один только этот час стоит всей будущей.

— А что рассказывать? — спросила она тихонько. — Папа немец, мама француженка. Жила всю жизнь на две страны. Училась, там, где родители велели… Потом папе пришла в голову гениальная идея выдать меня замуж за своего партнера. Согласилась. И удрала. Потому что я сама никогда не знала, что мне нужно. А теперь, кажется, знаю.