Доля дьявола (ЛП) - Уорд Дж. Р.. Страница 31

— Можешь отвести меня туда в офис?

Десять минут спустя он сидел за потертым сосновым столом в комнате с размером с коробку для обуви. Ноутбук был новым, и система камер была легкой — шесть зон, включали в себя главный вход — въездные ворота, каждую из трех конюшен, как спереди, так и сзади, и два других выхода с фермы. На коттедже сторожа не была направлена ни одна камера, собственно это было бы глупо, поскольку ферма занималась разведением лошадей, а не охраной маленького никчемного домика.

— Он не выходил из коттеджа, — сказала Шелби, прислонившись к стене из грубого бруса. — Я посмотрела записи. В ночь, когда газеты сообщили, что ваш папаша был… умер. Эдвард не выходил с территории этой фермы. Даже если нет камер на коттедже, а как же грузовик, который он использовал? Он простоял всю ночь за этим сараем. И с территории не уезжала ни какая другая машина.

Лейн сидел в кресле.

— Ну… Вот дерьмо.

Шелби прочистила горло.

— Не обижайтесь, мистер Болдвейн, но мне не хотелось бы, чтобы вы ругались.

Почти два часа Лейн тщательно изучал все записи, и в конце концов, он согласился с мнением Шелби. Грузовик с лебедкой, которая, очевидно, была сломана, всю ночь простоял за конюшней В. И никакие другие машины не выезжали и не въезжали на ферму, в том числе и грузовики. Мало того, даже не было никакого передвижения людей той ночью по территории фермы.

Что он пропустил? Он был взвинчен от увиденного, но в коттедже не было камер. Эдвард мог… о, черт, он не знал что.

— Спасибо, — сказал Лейн, вытаскивая флешку, на котором он сохранил все файлы.

— Ваш брат не убийца. — Шелби покачала головой. — Я не знаю, что произошло между ним и вашим папочкой, но он не убивал этого человека.

— Надеюсь, ты права. — Лейн встал на ноги и потер шею. — Чтобы там ни было, я отнесу ее в нужное место, и мы разберемся до конца.

— Ваш брат хороший человек.

У Лэйна возникло желание обнять молодую женщину, и он поддался, быстро обхватив ее руками.

— Я позабочусь об этом.

— Ваш брат дал мне работу, когда мне некуда было ехать. Я обязана ему, несмотря на то, что он не оценит то, что я сейчас сделала. Но я должна так поступить, чтобы все было честно.

— Аминь.

Возвращаясь в Истерли, Лейн снова попробовал дозвониться Лиззи. Дважды. Но он попадал на автоответчик, поэтому выругался и хотел было написать ей смску, но он был за рулем и решил, что катастроф в семье уже достаточно, поэтому если он попадет в автокатастрофу, это не решит ни один из кошмаров, в котором застряла его семья, да и он сам.

Он был примерно в миле от дома, направляясь по Ривер-Роад в центр города Чарлмонт, когда берег реки сделал поворот, и он мог увидеть свое родовое поместье на холме. В сумерках большой белый дом купался в свете уходящего дня, как будто его освещали для съемок фильма.

Совершенное впечатление, даже для искушенного человека, и становилось ясно, почему один из его предков, он точно не мог сказать кто именно, решил этот потрясающий вид Истерли запечатлеть на бумаге в виде рисунка тушью и водрузить его на передней части каждой бутылки № 15.

Лучшее из лучших. Без компромиссов, исключительный.

Может после этого и возникла компания по производству бурбона?

Лейн не стал связываться с прессой, оккупировавшей главные ворота, свернув раньше на дорогу для обслуживающего персонала, которая поднималась вверх с задней стороны территории усадьбы. Проезжая мимо теплиц, где Лиззи и Грета выращивали всевозможные растения для садов и террас, он представил свою женщину среди плюща и цветов, растущих кустарников, с удовольствием делающую свою работу, которая ей так нравилась. Потом он перевел взгляд на поля, которые вскоре будут засажены кукурузой и другими культурами. Лиззи нравилось ездить на тракторе или косить траву на свежем воздухе.

Его девушка была обычным человеком и ей нравилось находится вне дома. И его мама одобрила ее.

Словно огненное копье боли проткнуло его сердце от мысли о своей маме, поэтому он сосредоточился на ряде домов 1950-х годов, которые были совершенно стандартными в одном стиле и теперь, после увольнения персонала, стояли пустыми, за исключением коттеджа Гэри МакАдамса, и того, в котором поселился его брат.

Лейн не заметил мотоцикла Макса, и ему стало ясно, что брата нет в коттедже, оставалось только понадеяться, что безрассудного ублюдка не арестовали.

Одного Болдвейна за решеткой было более чем достаточно.

Зона обслуживания и доставки примыкала к задней части дома, с широкой дорогой из гравия, сейчас расползаясь пустующим простором, заключенная в квадратные коробки с двух сторон — с одной стороны гаражом на десять автомобилей, с другой бизнес-центром. Лейн припарковал ролл-ройс на обычном месте, затем прошел линейку автомобилей, теперь машины стояли на месте реконструированных конюшен. Красный «Мерседес» мисс Авроры был покрыт тонким слоем дорожной пыли и пыльцы, а также на нем остались капли дождя, в грузовике Лиззи кузов был полон мульчи. Пропали лексусы и ауди руководителей, которые работали с его отцом… и скатертью дорога.

Лейн повернулся и посмотрел на заднюю дверь кухни. Затем он взглянул на камеру наблюдения, установленную под карнизом.

Что, если Эдвард не совершал этого, а решил кого-то прикрыть?

Тогда существовал только один человек, кто мог это сделать. И, к сожалению, подозреваемый не был более обнадеживающим по масштабам семьи, нежели тот, кто в настоящее время сидел в тюрьме.

Вынув телефон, Лейн решил сделать трудный шаг.

И позвонил детективу Мерримаку.

Как только на линии послышались гудки, Лэйн задался вопросом — готов ли он вытащить одного своего брата из тюрьмы… чтобы поместить туда другого?

Глава 14

Лучшее, для чего создан мотоцикл, это гнать на скорости, когда все становится размытым. Все превращалось в утешительную дымку, пейзаж становился полосами цвета: серый — тротуар, зеленый — полосы у дорог, бархатный фиолетовый и синий — сумеречное небо над головой. И конечно было еще, черт возьми, как твое физическое тело управлялось с байком. Наклоняясь на изгибе проселочной дороги, пересекая желтую полосу, чтобы лучше вписаться в крутой поворот, скручиваясь на баке, как будто твое тело является продолжением самого байка… Ты почти верил, что оставил своих демонов позади.

Возможно почти верил, что обрел покой.

Максвелл Болдвейн по сгущающимся сумеркам понимал, что должно быть сейчас около восьми тридцати, но его мало заботило время. Он собирался задержаться на всю ночь. Найти бар, найти женщину или двух, напиться и проснуться где-нибудь, где он не знал.

За три года, как он уехал из Кентукки, он повидал страну и узнал о ней больше, чем за все время учебы в той причудливой частной школе, которую он посещал вместе со своими братьями и сестрой в городе. Он узнал даже больше, чем за четыре года в Йеле. За время своего путешествия он проехал через высокий и сухой штат Колорадо, низкий и влажный штат Луизиану, плоский и однообразный Канзас, соленую и влажную Калифорнию и дождливый серый Вашингтон.

Он не мог сказать, что нашел где-нибудь дом за время своего путешествия. Но это не означало, что здесь в Чарлмонте у него был дом.

Истерли был именно тем, что в нем было тогда и было до сих пор, он хотел от этого избавиться. И когда он путешествовал, не имея ни целей, ни маршрута, он надеялся, что с каждой милей по дороге, с каждой безродной неделей, которую он проводил в новых местах, со всей непривычной работой и странными людьми, которую он делал и встречал, он сможет каким-то образом избавиться от связи с особняком и всех людей под его крышей.

И в своем стремлении к личному миру, он был готов оставить в прошлом свои отношения с братьями и сестрой, оставить Эдварда, Лэйна и Джин, как сопутствующий ущерб в войне, чтобы вернуть себя.

Или, возможно, это больше походило на то, чтобы найти себя в первую очередь.