Клуб 27 (ЛП) - Карр Ким. Страница 9

Я двигаюсь вперед и останавливаюсь рядом с ним.

— Это, вероятно, будет лучше всего.

— Послушай, Зои, я думаю, это было недоразумение. Ты видишь что там?

Делаю шаг, и ветер пробирается под мою тонкую футболку.

— Едва ли.

Он указывает на что-то, но я не могу разобрать что это.

— Это сарай для лодок, который находится на краю собственности. Зои, Зи жил там, не здесь.

Я разворачиваюсь, и мои слова выходят такие же мощные как шторм.

— Это неправда. Он говорил мне, что жил здесь, в доме, которым владел.

— Это правда, Зои. Ты уверена, что он сказал тебе, что жил здесь?

— Да, я уверена. Иначе бы меня здесь не было.

Его лицо кажется, бледнеет.

— Может быть, ты неправильно поняла его?

— Нет! — Я трясу головой.

— Мне жаль. Я понятия не имел, что он сказал тебе это. Я просто думал, что ты перепутала местоположения.

— Нет, я не перепутала. Господи, я бы не заснула в твоей постели. Зак сказал мне, что купил дом на воде.

— Он действительно жил в доме на воде. Но он не владел им, и это не тот дом.

Я чувствую, как кровь приливает к моему лицу. Сглатываю с трудом.

— Нет! Это не может быть правдой. Я не уверена, в какую игру ты играешь, но не пытайся использовать моего брата сейчас, когда он мертв. Скажи мне правду, ты живешь здесь, с тех пор как он умер. Не так ли? Я собираюсь выяснить это, так или иначе.

Приближаясь, он хватает меня за руки.

— Зои, я говорю тебе правду. Я бы не стал лгать о чем-то подобном. Я бы так не поступил со своим другом.

Я отталкиваю его.

— То есть, ты хочешь сказать, что мой брат лгал мне. Он бы не сделал этого. Мы говорили друг другу правду. Всегда.

— Он переехал тогда же, когда и я. У меня имелось свободное место, а он нуждался в дешевом жилье.

Я качаю головой; мне всё ещё сложно поверить ему.

— Почему это важно, в каком гребаном доме он жил? Адрес тот же. — Его голос повышается, теперь он теряет контроль, пока его гнев всплывает на поверхность.

Пол, кажется, накреняется, мой мир вращается вокруг своей оси.

— Это имеет значение. Это означает, что он лгал. Он бы никогда не сделал этого.

Слезы текут по моим щекам, когда я понимаю, что Зак врал.

Взгляд Нейта так мне и говорит.

Это его дом, не Зака.

И внезапно осознаю, что, кажется, я схожу с ума. Когда мой мир рушится вокруг меня, даже сильнее, чем уже есть, я выбегаю под дождь, по мокрой траве, в сторону темного лодочного сарая.

— Зои возвращайся в дом! — кричит Нейт. — Мы посреди чертова шторма.

Гром настолько шумный, что в моих ушах звенит. Молния такая яркая, что я могу видеть лодочную хижину с её массивной деревянной дверью прямо передо мной.

Игнорируя его просьбу, я поворачиваю ручку и дергаю её.

Дверь заперта, но я продолжаю крутить её снова и снова.

Когда не могу её открыть, я начинаю колотить в дверь. Я колочу до тех пор, пока, клянусь, мои костяшки пальцев не начинают кровоточить. Я даже не осознаю, что делаю.

Внезапно ветер усиливается, и я могу чувствовать силу, которая раскачивает сарай для лодок.

Я поднимаю голову в сторону дождя.

— Почему ты должен был умереть? — кричу я.

— Почему судьба забрала тебя? — ору я.

— Почему ты лгал? — шепчу я.

Большие сильные руки обхватывают меня и разворачивают.

— Шшш... всё хорошо, Зои. Мы разберемся с этим.

Я смотрю на него.

— Нет, нет, мы не сможем.

— Мы сможем. Давай просто вернемся назад в дом.

— Зачем ему было лгать? — я кричу.

— Я не знаю! — кричит Нейт в ответ. — Я не знаю, — повторяет тише.

— Я должна лично убедиться, — кричу, перекрывая шум шторма.

— Не сейчас. Мы должны вернуться в дом. Ты сможешь убедиться завтра.

Ветви дерева падают на землю. Я не могу видеть воду, но могу слышать, как волны врезаются в берег.

— Почему он должен был умереть? — плачу.

Те же самые слова я вопила в течение нескольких недель.

— Я не знаю,— шепчет Нейт мне на ухо, и это в первый раз, когда кто-то отозвался на мои вопли.

— Он был моим миром, а я его потеряла, — бормочу я.

Небо загорается, сверкает снова и снова, но я не двигаюсь. Затем длинный взрыв, другая вспышка и вдруг полная темнота. Гаснет освещение дома, что позволяло мне видеть лицо Нейта. Всё исчезло.

— Бл*дь! Электричество отключили.

Ветка с дерева падает прямо возле лодочного сарая.

Нейт смотрит на меня.

— Мы должны вернуться внутрь... сейчас же.

Момент огромного страха поражает меня, пока я ищу звезды, луну, что-нибудь, что бросает свет в темноту. Но мои поиски безрезультатны. Я чувствую себя полностью потерянной, и мои рыдания становятся громче.

Шок.

Страх.

Печаль.

Все накатывает на меня, и я не могу двигаться.

Я беспомощна.

Опустошена.

Потеряна.

Сильные руки подхватывают и несут меня по траве. В этих руках я позволяю себе ощущать комфорт, который никогда не ожидала почувствовать в руках лучшего друга моего брата, и комфорт, в котором я очень нуждалась, не осознавая этого.

3 глава

Воин

Ветер пытается ему помешать, но Нейт двигается, будто воин во время сражения — стремительными, точными движениями. Его ботинки не погружаются даже в мокрую, пропитанную траву, на которой мои босые ноги, должно быть, оставили следы.

Его тело накрывает мое. Когда я пытаюсь оторвать свою голову от его шеи, Нейт наклоняет свою, заставляя мою голову вернуться на место. Если бы я его не знала, я бы сказала, что он пытается защитить меня от сурового дождя. Но после всех обвинений, которые я просто бросила ему в лицо, не могу представить, что в этом всё дело.

Мой разум наполнен рассеянными мыслями, разорванными от взрыва бомбы, которую он сбросил, и всё же звук тяжелого дыхания, исходящий из его рта, как ни странно, облегчает разрушение, которое я чувствую.

Ветер и дождь останавливают свои нападения, как только Нейт переступает порог дома. Мы оба промокли до нитки, и он ставит меня на пол. Его руки поддерживают меня за бедра, пока я нахожу свою опору, но они задерживаются на месте даже после того, как я обретаю равновесие.

Вновь я нахожу утешение в его прикосновении.

Я наклоняю голову, пытаясь увидеть его, но не могу. Слишком темно.

Ощущение его прикосновения и звук дыхания — единственные доказательства того, что он стоит передо мной.

Когда прикосновения его рук внезапно исчезают, мое чувство ориентировки, кажется, следует за ними.

— Нейт? — Я в ужасе вытягиваю руку и хватаюсь за него, за его бицепс, и думаю: «Не оставляй меня одну».

— Оставайся прямо здесь. Дай мне минуту, чтобы закрыть окна.

В доме слишком темно.

Я ничего не вижу.

Мои зубы стучат, и у меня кружится голова.

Внезапно, всё, что я могу видеть, — это образы моего брата. Образы окрашены его ложью. Я хочу знать, почему он вынужден был рассказать мне что-то, что не было правдой. Я бы никогда не беспокоилась о том, где он жил, так почему он чувствовал, что должен был мне лгать?

Я просто не понимаю.

Звук шагов Нейта по полу затихает, он движется дальше. Я тянусь, чтобы ухватиться за что-нибудь, поскольку паническое чувство начинает меня настигать, но ничего не нахожу кроме воздуха.

Это все?

Сегодняшний шторм закончится моей смертью?

Раньше я никогда так не думала, пока не умер Зак.

Теперь замешательство омрачает меня каждый день.

С того дня, как мне исполнилось двадцать семь, страх смерти высосал из меня все желание жить.

Я одинока.

Брошена на произвол судьбы.

Потеряна.

Каждый раз, когда я резко торможу, думаю: «Может быть, так и будет». Каждую ночь, когда я засыпаю, я думаю: «Может быть, я не проснусь». И каждый день, когда что-то делаю, думаю: «Будет ли сегодняшний день моим последним?»