Скипетр всевластья (СИ) - Янюшкина Вероника Александровна. Страница 44

Дракон замолчал.

Над лугом цветочной карамелью растекался рассвет.

— Спасибо, — Нина водрузила венок на шипастую голову друга, — прекрасная сказка. Отваге Ксавьера позавидовал бы любой человек. Надеюсь, он принёс мир в свой дом.

Зверь заглянул Ракитиной в глаза:

— Ния, это не сказка, — ядовито-жёлтую радужку пересекал зрачок-полумесяц, — это ключ к спасению. Теперь ты знаешь, где искать Савану.

— Но я не хочу думать о Скипетре, пусть его ищут без меня Пожалуйста, Аспен, — девушка чувствовала, что вот-вот расплачется, — у меня нет сил на борьбу.

Дракон выдохнул дым в лицо гостье.

— Просыпайся…

— Нина, когда я скажу, крутаните маховик три раза, — послышался над ухом шёпот Игоря Дмитриевича, — кашляните, если поняли.

Ракитина чихнула. В носу свербело, словно девушка вдохнула перца, затылок ныл. Кажется, инспектор набила шишку. Точнее, набили. Кто постарался — психолог или технарь — уже неважно. Без сомнения, Сидрова в сговоре с врагом. Как удачно выманила из кабинета!

Гудели автомобили, дул пронизывающий ветер, будто Нина лежала на улице. Перенесли? Зачем? Не проще ли расправиться в цокольном этаже, куда до утра никто не заглянет? Значит, лжецы задумали что-то иное. В голову лезли мысли о Скипетре, но сотрудница фонда упорно отрицала очевидное. Поверить — значит принять правила чужой игры. Как безоблачна иллюзия свободы! Как сладка вера в то, что в твоих руках сжаты нити судьбы! Пляска под чужую дудку раздирала сердце на кровоточащие куски.

— Глупо притворяться спящей.

Голос Веснина заставил Ракитину открыть глаза.

Глава комиссии стоял на крыше управления. Ладони спрятаны в карманах антрацитового плаща, на лице — властная улыбка, будто события происходят точно по плану Алексея Петровича. От непоколебимой уверенности Нина вздрогнула и поняла выбор Олега. Всесилен враг и могущественен, такой уничтожит любого, союзником не побрезгует. Может, Аспен знает о нём что-либо?

Позади Веснина Нина заметила журналиста, безучастно смотревшего в небо, Сидрову, бодро щебетавшую с психологом и компьютерщиком, и… Дашу вместе с Инессой Владимировной. Считая Игоря Дмитриевича, получалось девять человек. В мыслях забрезжили слова о хранителях осколков. Приезжий собрал всех, но что дальше? Ракитина прикусила губу, засомневалась, хочет ли услышать ответ.

— Смелее, — прошептал Рябинин, — он знает не всё.

Девушка ссутулилась:

— Какая разница… мы проиграли.

— Верьте мне. Что бы ни случилось дальше.

Алексей Петрович излучал уверенность:

— Достопочтимые господа, прошу внимания, — мужчина поднял руку, — пора начинать. Пусть каждый вытащит фрагмент Скипетра и положит около меня.

Стискивая порванные на коленях брюки и дрожа на весеннем ветру, Нина смотрела, как безучастные ко всему коллеги подходят к главе комиссии и кладут осколки артефакта. Шаги казались монотонными, в глазах клубилась мгла, будто Веснин околдовал хранителей. Прикажи раздеться догола или прыгнуть с крыши, те бы исполнили приказ без колебаний. Вот цена сильной стороны — подчинение.

Инесса Владимировна отдала остов, остальные отказались от похожих на кубики рёбер. Нина пристально следила за Олегом, верила в проблеск сознания, но зря. Виноградов не отличался от зомби, готового целовать ноги повелителя. Ракитиной даже почудились ниточки на руках и ногах, за которые дёргал властный кукловод.

— Остались двое, — Веснин глядел на Ракитину и Рябинина, — кто первый? Зануда-очкарик или девчонка-неудачница? Мы не покинем крышу, пока вы добровольно не откажетесь от фрагментов. Для этого я готов на многое…

— Я, — Игорь Дмитриевич пригладил растрёпанные кудри, — не трогайте девушку.

Нина округлила глаза. Спокойствие автоматизатора злило врага, но вселяло уверенность в инспектора. Рябинин что-то придумал, и надо ему подыграть, другого выхода нет.

— Неделю выпендривался, а теперь готов отдать?

— С одним условием.

Алексей Петрович картинно приподнял бровь:

— Каким?

— Вы позволите дотронуться до своего.

Веснин сжал губы.

— Для чего?

— Хочу вспомнить прошлое. Не это ли вы предлагаете в обмен на осколки?

— Так за чем дело стало? Я готов уладить вопрос иначе.

— Шестеро поверивших вам похожи на кукол. Откуда я знаю, что за память вложена в сознание? Прикосновение — единственная гарантия истины.

— Тогда я тоже ставлю условие. После этого твоя любовница незамедлительно отдаёт маховик, и мы прекращаем фарс.

— Нина, что скажете?

Поправив очки, Рябинин обернулся и подмигнул.

И Ракитина поверила.

— Согласна, — для пущей достоверности девушка взяла телефон из брошенной около люка сумки. Жемчужина в часах горела ярче солнца, водоворот песчинок грозил разбить стекло, словно «брелок» чувствовал скорое слияние.

Веснин вытащил из внутреннего кармана плаща ребро, судя по скруглённому краю служившее концом артефакта.

— Звучит хорошо, господин технарь, но в чём подвох?

— Подвох? Неверный шаг, и ваши помощники разобьют моё лицо о расплавленный на крыше толь, — Рябинин отстёгивал с браслета ослепительно-сияющий хрустальный обруч, — я оттягивал этот день, чтобы вспомнить как можно больше. Неприятно каждую ночь видеть кошмары и чувствовать, что живёшь не своей жизнью. Я мечтал о семье и работе, вместо этого хожу по лезвию ножа.

Искренность друга тронула Ракитину. Он постарался усыпить бдительность Алексея Петровича, но последнее произнёс от чистого сердца. Сама Нина разрывалась между фондом и снами, принимала клиентов и вспоминала сказки дракона, отрабатывала опротивевшие списки и рисовала пурпурного друга. Днём — рабочая лошадка, вечером — гостья в мире фантастических грёз. Как тут не слечь с расстройством психики…

— Коснуться всех осколков ты не мог.

— Это будет пятый.

Веснин прищурился.

— Хорошо.

Мужчины шагали друг к другу словно дуэлянты. Медленно и осторожно, будто ждали удара в спину. Нина прижалась к ограде, хранители выстроились полукругом и склонили головы, будто присягнувшие господину слуги. Нахлынуло чувство: кроме автоматизатора за Ракитину никто не вступится.

— Готовы?

Соперники одновременно протянули осколки. Резкий взмах, и Веснин схватил обруч, одновременно ударив Рябинина в живот. В падении Игорь Дмитриевич скользнул пальцем по кубику, но вторым ударом глава комиссии отбросил компьютерщика к краю крыши. Хруст сломанных костей, и хлынувшая изо рта кровь заставили Нину закричать:

— Так нечестно!

— Думай о себе, — Алексей Петрович разминал пальцы, — ты отказалась от маховика, посему я могу подойти и забрать силой. Хочешь лежать рядом с любовничком и стонать от боли? Или приземлиться на асфальт в нелепой позе?

Губы девушки задрожали. Непослушными пальцами она отцепила брелок. Горячий, словно уголёк из камина, он вибрировал и будто не хотел расставаться с хозяйкой.

— Я предлагал защиту, но ты отказалась.

— Вам нельзя верить!

— Угадала. В кои-то веки.

Шаг, другой. Плащ Веснина развевался подобно крыльям летучей мыши, готовой впиться в горло жертвы.

— Нина… — голос Игоря Дмитриевича походил на предсмертный стон, — сейчас…

Ракитина всхлипнула. Обожжённые ладони заныли, но инспектор заставила себя не думать о боли. Сделать три оборота! Любой ценой! А затем — будь, что будет! Что плохого она совершила? За чьи грехи расплачивается?

Один.

Подул резкий ветер, и затрещали сосны. Поблёкло укутанное облачной пеленой солнце, за высотками пророкотал гром, будто над городом зрела гроза.

— Не смей!

Осознавший поступок Нины Веснин побежал к ней, но девушке было всё равно.

Два.

Хранители проснулись от зачарованного сна. Крик Олега растворился в шуме искорёженных бурей деревьев. Загудели столкнувшиеся автомобили, лопнули стёкла в светофорах. Дорожные знаки катились, будто палочки от леденцов, и сбивали прохожих.

Веснин ударил Нину по руке, но мизинцем инспектор толкнула часы на последний виток…