Коротков - Гладков Теодор Кириллович. Страница 10

К моменту приема в кандидаты (кандидатство все же неформально рассматривалось как принадлежность к ВКП(б), кандидаты имели право участвовать во всех мероприятиях партячейки с совещательным голосом) Коротков уже прошел ступеньки помощника оперуполномоченного, а затем и оперуполномоченного Иностранного отдела ОГПУ, получив наконец заветный «мешок». Тут требуется некоторое пояснение. Каждый оперативный сотрудник ИНО и в самом деле получал небольшого размера мешок, сшитый из брезента невероятной толщины и прочности, вроде того, из которого шились куртки и брюки московских пожарных. По окончании рабочего дня сотрудник складывал в него все свои бумаги и документы. Незашитая сторона этого своеобразного сейфа имела несколько петель, через которые пропускалась стальная цепочка. Сотрудник затягивал горловину мешка этой цепочкой и запирал ее на секретный замок. Завершив эту процедуру, он сдавал мешок в канцелярию закордонной части и получал его обратно на следующее утро. Секрет замка был кроме владельца мешка известен только начальнику закордонной части.

Как уже говорилось ранее, штат ИНО был в те годы совсем невелик, и руководство отдела не только по бумагам, но лично знало каждого оперативного работника, следило за его работой, на этом основании делало соответствующие выводы, намечало дальнейший служебный рост, место и формы использования на том или ином участке. За сравнительно недолгий срок Коротков пережил трех начальников отдела, причем все трое были первоклассными профессионалами. Одним из них был уже упоминавшийся ранее Артузов, под руководством которого КРО провел, в частности, считающиеся ныне классическими операции «Трест» и «Синдикат-2».

Можно сказать уверенно, что к этому времени Коротков пользовался серьезным уважением в среде чекистской молодежи, посему его несколько раз избирали вначале членом бюро, а затем и секретарем комсомольской ячейки ИНО.

Одним из первых заданий, которое получил Коротков, был анализ деятельности некоей организации с ничего не говорящим непосвященным названием «ГЕФУ». На самом деле задание было своего рода «контрольной работой», проверкой аналитических способностей молодого сотрудника, поскольку к этому времени «ГЕФУ» и ее преемница «ВИКО» приказали долго жить. Дабы затруднить решение задачи, Короткову дали лишь сырой материал: разрозненные документы, служебные письма и распоряжения, финансовые отчеты, донесения внедренных агентов и сотрудников наружного наблюдения…

В «медовый месяц» Советского Союза и Веймарской республики был создан ряд советско-германских военно-промышленных предприятий, замаскированных под концессии [7]. Для финансирования и руководства ими с немецкой стороны военное министерство Германии в августе 1923 года создало «Общество содействия промышленным предприятиям» — «ГЕФУ» (от немецкого «Gesellschaft zur Forderung geweibbicher Untemehmungen). Руководящие органы «ГЕФУ», соответственно, находились в Берлине и в Москве — в Хлебном переулке, 28.

При «немецком техническом содействии» строились или реконструировались авиационный завод в Филях (при участии знаменитой фирмы «Юнкерc» [8]), химический завод «Берсоль» по производству боевых отравляющих веществ под Самарой, производству боеприпасов для артиллерии на заводах Тулы, Златоуста, Петрограда, Петрокрепости (при участии фирмы «Крупп»),

Приглядевшись к поведению ряда сотрудников «ГЕФУ» по донесениям агентуры и справкам наружного наблюдения, сопоставив множество фактов, Коротков пришел к малоприятному выводу: из органа взаимовыгодного, хотя и негласного военно-промышленного сотрудничества двух стран, «ГЕФУ» превратилось в самое настоящее шпионское гнездо.

Докладная записка, составленная еще «зеленым» сотрудником, вчерашним лифтовым, произвела на его руководителей прямо-таки ошеломительное впечатление. Дело в том, что Коротков никак не мог знать, что еще 14 июля 1925 года начальник КРО, умнейший человек, к тому же едва ли не единственный в ОГПУ имеющий высшее техническое образование, А. Артузов представил Дзержинскому целых пять (!) справок о деятельности немцев в нашей стране. Артузов утверждал, что едва ли не все немецкие специалисты, а их количество исчислялось сотнями, если не тысячами, являются профессиональными разведчиками. На этом основании он заключал: «Несомненно, что немецкие националисты ведут в России громадную работу во всех направлениях и значительно опередили наше влияние на немецкие колонии в СССР. Это последнее (наше влияние), видимо, до чрезвычайности мало. “Юнкерс” и “Гефу”, мне кажется, следует ликвидировать».

Учтя, что немецкие специалисты к тому же не выполнили в полном объеме свои обязательства перед советской стороной, правительство СССР в начале 1927 года деятельность «ГЕФУ»/«ВИКО» пресекло.

После прихода 30 января 1933 года к власти в Германии Адольфа Гитлера продолжавшееся несколько лет военное сотрудничество между двумя странами было полностью прервано.

Посему нельзя считать правильным утверждение некоторых наших нынешних историков, что, дескать, «меч фашистской агрессии ковался в СССР». (В такой же степени можно утверждать, что немецкие военные специалисты сами помогли Красной армии разгромить вермахт.) Мощные вооруженные силы Гитлер создал и вооружил в поразительно короткие сроки с помощью не СССР, а при попустительстве и огромной финансовой поддержке богатейших тогда стран Запада. За что вскоре они же жестоко и поплатились…

Оперативник-направленец ИНО был, по сути дела, связующим звеном между руководством разведки и резидентом (легальным или нелегальным) в той или иной стране. Он обязан был быть в курсе всех дел резидентуры, знать ее проблемы, принимать сообщения, поступающие от резидента, обрабатывать их и представлять руководству. Если требовалось, прилагал к ним свои соображения и предложения. Далее он действовал уже в обратном направлении: соответственно указаниям начальства готовил проект шифрограммы в резидентуру, после подписания у начальства следил за ее отправкой по тем или иным каналам, обеспечивал резидентуру всем необходимым: радиоаппаратурой, фотокамерами, спецтехникой, документами и, разумеется, валютой. Он же отвечал за подготовку и отправку курьеров, подбирал людей, которые заменяли отработавших свой срок сотрудников в зарубежной разведточке. Таким образом, оперуполномоченные принадлежали к командному составу ОГПУ.

Случалось, оперуполномоченные и сами в случае надобности выезжали в краткосрочную командировку в «свою» страну. По просьбе резидента именно оперуполномоченный по учетам Центра проверял кандидатов на вербовку в агенты или иных лиц, привлекших внимание разведки по какому-либо поводу.

Александр Коротков считался уже достаточно поднаторевшим работником, когда Артур Артузов, его заместитель Борис Берман и помощник Михаил Горб решили, что он вполне созрел для разведывательной деятельности за рубежом.

ДАЕШЬ ЕВРОПУ!

Примерно за год-два Коротков вполне освоился со своими служебными обязанностями вначале во 2-м, затем в 7-м, и снова во 2-м отделениях ИНО, получил представление о тогдашней политической кухне Европы, расстановке сил, специфических национальных интересах и противоречиях на континенте. Естественно, стал разбираться в проблемах, понимать значение информации особой важности, бесперебойный поток которой руководству страны и должен был обеспечивать Иностранный отдел ОГПУ.

Коротков имел теперь и вполне сложившееся теоретическое представление о специфике работы разведки в целом, ее оперативных сотрудниках, легальных и нелегальных агентах, связях, контактах…

Однако сам он пока что оставался, как сказали бы в дореволюционные времена, всего лишь чиновником, или, как принято было называть ныне, — совслужащим. Поле же боя настоящей важной работы находилось где-то там, иногда совсем далеко, иногда не очень, но, в любом случае, за пределами Отечества.