Аванхальм. Чужая кровь (СИ) - Клюев Николай Сергеевич "Ник". Страница 2

Это был первый раз на её памяти, когда кто-то из работников ЦБН рассказывал ей о том, что в эти кошмарные часы происходит с Шаалрой.

Девушка вновь посмотрела вниз.

— Вы можете хоть примерно сказать, что она сейчас видит? — пользуясь редким случаем, спросила Авриана.

— Мне жаль, госпожа, но этого я знать не могу, — чуть смутившись, ответил старик. Его покрасневшие от усталости глаза тоже смотрели на девочку внизу. Такие как он не были поклонниками новых технологий. Отдаваясь в лапы давным-давно всеми забытой старости, они отказывались от имплантации искусственных глаз и прочих видов усовершенствования собственного тела.

Ещё минут десять мужчина и Авриана смотрели на невинное тело белобрысой девчонки. Вся присутствующая «верхушка» продолжала наблюдать за работой инженеров. У всех без исключения на лице застыло уныние и скука. На их веках это собрание было далеко не первым. Никто, за исключением Глав госкомитета, точно не знал, зачем они вообще каждый год собираются и смотрят на очередного обнажённого пророка, помещённого в сосуд и подключённого к аппаратуре.

— До встречи, госпожа, — попрощался старик, направившись к лифту.

Слегка успокоившись, девушка перевела взгляд на экран, который располагался внизу. Весь сомнительный ритуал он показывал смазанную череду картинок, преимущественно в серых тонах. Межу короткими вспышками и подёргиваниями различались и причудливые знаки-коды, значения которых не знал никто, кроме работников ЦБН.

"Это то, что видит Шаалра? — задалась она вопросом, тут же на него ответив. — Да нет. Не может…"

Внезапно вспышек стало больше, картинки превратились в пятна, цвет из серого стал чёрным, а после и тёмно-алым, словно по ту сторону экрана кипела и дёргалась чья-то плоть.

Авриана отвела взгляд от кошмарного зрелища.

Обездвиженное препаратами тело девочки, которое, по идее, должно было оставаться таким ещё сутки, билось в агонии. Штекеры вырывались из плоти, оставляя на теле кровоточащие раны. За несколько секунд синяя жидкость окрасилась в насыщенно-пурпурный цвет.

Несчастная мать, совсем оторопев от ужаса, наотрез отказывалась верить глазам. В голове что-то противно зазвенело, а поперек горла встал удушающий ком горечи. «Семнадцатая» билась в истерике, пыталась разбить прочное стекло своими маленькими ладошками и выбраться наружу, но все попытки были обречены на провал. Ещё одно мгновение и кислородная маска сорвалась с лица девочки, и Шаалра начала кричать, из-за чего в цистерне стали образовываться кровавые пузыри. Авриана не слышала криков дочери. Она не способна была услышать даже собственный крик, поскольку пронзительный писк в ушах заглушил весь мир.

Всё это заняло каких-то пару секунд, но матери показалось, что прошли годы. После того, как девочку извлекли из воды и унесли в неизвестном направлении, Авриана тут же сорвалась с места и направилась к лифту. Жалобно пискнул наручный гаджет, оповещая о входящем звонке. Девушка машинально нажала на засветившийся экран, ответив на вызов.

В шаге от неё появилась голограмма высокого грузного мужчины средних лет. Величественная осанка, комплекция чемпиона мира по боксу в тяжелом весе, и лицо — высокомерное и бесстрастное, всё это выдавало в нём хозяина жизни. Хмурые брови, морщинистый лоб и полное отсутствие волос на голове предавали ему типичного символизма, присущего всем деффренкам статуса — Глава. Устало и снисходительно взглянув на дочь, он обратился к ней таким тоном, как если бы она что-то натворила, но все проблемы, вытекающие из этого, совершенно его не касались.

— У тебя не выйдет. В экстренных случаях лифты блокируются, — начал он, предопределив действия дочери.

— Мне нужно знать, что с ней! Что это вообще было?! Я… — беспомощно замерев, девушка то шептала, то срывалась на крик. Экран управления лифтами действительно не горел.

— Не волнуйся за неё, — терпеливо и также холодно продолжил родитель. — Она жива. Есть некоторые телесные повреждения, но совсем скоро их не станет. Инженеры сотрут её воспоминания об этом. Нет повода для беспокойства.

— Всё эти проклятые… — начала было Авриана, но тут же одёрнула себя.

— Как только «семнадцатая» окажется в полной безопасности, движение лифтов будет восстановлено. Пожалуйста, послушай меня — лети домой. Не пытайся узнать где она и что с ней. Это ради её же блага. И, разумеется, ради твоего тоже.

2 глава

Беспощадные лучи полуденного солнца пекли каньон — когда-то цветущую и плодородную землю Восточно-Европейской равнины. Местные обитатели, коих осталось совсем мало, изнывали от невыносимой жары. Мучился и одинокий путник, которому каждый шаг давался с великим трудом. Считать ли его человеком или нет — дело каждого. За тысячи лет эволюции, что бывшие люди успели пережить после Великой Войны, многое изменилось. В частности — и они сами.

Путника звали Игармом. Имя, которое ему дал отец, имело два значения. На языке гархаков Игармом называли свободу выбора или же независимость. Оно говорило произносящему и слушающему его — "Я сам могу. Я сам решу. Я хочу именно это, а не то". Также этим именем называли самую большую звезду на небосклоне. Естественно, за исключением Солнца. Это звезда, по мнению гархаков, помогала сделать правильный выбор и не заблудиться в безжалостном лабиринте случаев и судеб.

Как бы ни было прискорбно — Игарм уже заблудился. Оправдывая только первое значение своего имени, он отчаялся на столь безумный поступок, что большинство соплеменников уже похоронили глупца. Остальные, знающие его куда меньше, искренне верили, что дурак опомнится и вернётся домой. Вопреки их ожиданиям, ноги сами волокли безумца вдаль.

Он был на пределе, пробыв под знойным Солнцем целых три месяца, при этом охотясь на местных животных и отчаянно ища редчайшие источники воды. Белое подобие рубашки, что сшила когда-то очень давно его любимая сестра, уже давным-давно разорвалась. Слезла, будто опаленная жарою кожа. От штанов, которые с недавних пор походили на грязную рваную тряпку, не осталось практически ничего. Больше всего на свете путник желал напиться холодной воды и съесть большой кусок жареного мяса. Последнее он мог бы сожрать и сырым, что было не так уж и непривычно для его вида.

Ноги, по строению напоминающие ноги фавна, постоянно заплетались, всё меньше и меньше желая слушаться хозяина. Именно такие ноги были главным козырем этой расы, позволяя быстро бегать и высоко прыгать при охоте на гигантских животных, и иметь высокую маневренность в сражении с хищниками вроде них. На начальном этапе преобразования — сразу после катастрофы, унесшей жизни практически всего живого на планете, этому виду приходилось не сладко. Мораль уступила место инстинкту выживания, поэтому оставшиеся в живых уподобились диким зверям. Из-за того, что они перестали носить обувь, при этом обитая на просторах разрушенных городов, кожа стопы огрубела, а тысячи лет и вовсе превратили её в трёхпалую лапу с широкими когтями.

Когда жара становилась невыносимой, путник оглядывался по сторонам, с надеждой выискивая хоть какие-то признаки растительности. Заприметив чахлое деревце, он направлялся к единственному источнику воды в каньоне. Добравшись до цели — деревца в три — четыре метра высотой с едкими жёлто-зелёными листьями, он раздирал ствол острыми когтями. Под жёсткой корой скрывалась внутренняя часть ствола — мягкая и пропитанная соком — помогавшая дереву переживать сухой период. Вцепившись острыми зубами в тело дерева, он выпивал столько, сколько мог, и шёл дальше, надеясь на скорейший приход периода дождей.

В какой-то момент путник устал до такой степени, что ноги подкосились, и он рухнул у большого камня в устье пересохшей реки. Его сгорбившийся фигура просидела там около двух часов. Всё это время юноша смотрел в одну точку, вспоминая все самые яркие моменты, каждый из которых напрямую был связан с Настей. Осанка хищника перед прыжком и в меру накаченное и гибкое тело были присущи всем молодым гархакам, позволяя выжить в агрессивной, не знающей жалости среде. Из-за жаркого тропического климата кожа приобрела смуглый оттенок, став более жёсткой и устойчивой к солнцепёку. У Игарма, по обычаю его племени, были длинные волосы, ниспадающие на плечи. Практически у всех они росли только на голове, имея тёмно-красный цвет. Редко когда можно было увидеть взрослого гархака с небольшими усами или щетиной, которую они носили как отличительную черту опытных и повидавших жизнь мужчин от молодняка. Крайне сложно сказать, что послужило причиной необычного цвета. То ли разжиревшее Солнце, за многие тысячи лет приобретшее тот же окрас, то ли множество аномалий и мутаций, наградивших гархаков не малой силой, о которой вымершим людям оставалось только мечтать.