Хрен С Горы (СИ) - Кацман Изяслав. Страница 16

Нет, местное мироустройство далеко от справедливости: за Длинного, получившего по заслугам, меня могли и прибить, а за Ики, который никому ничего плохого не сделал и оставался добряком, несмотря на неприязнь окружающих, я отделываюсь лишь угрызениями совести.

Вторая же новость меня просто огорошила: мои односельчане, глядя на печальную судьбу Ики, помня об истории с Длинным, и опасаясь неприятностей в виде страшных духов «микарубу» и «дизенетери», которыми я их пугал в своей финальной речи, решили всё-таки строить водопровод, тем более, что вода прямо у порога дома — это неплохо.

Шаман особо подчеркнул свою заслугу в окончательном принятии решения — дескать, он отказался защищать жителей деревни от «микарубу» и «дизенетери», якобы из профессиональной солидарности.

Я, конечно, был польщён зачислением меня в ряды местного трудового шаманства, но подозреваю, что Вокиру просто решил не связываться с неизвестными ему магическими факторами. Даром что ли он тут же завёл разговор на тему, что не прочь узнать про страшных духов, которые насылают кровавый понос — как их можно использовать, и как с ними бороться.

Ладно, как с ними бороться, старый хрыч узнает. А насчёт использования — извольте. Нечего давать в руки папуасам бактериологическое оружие. Тем более что я и сам не знаю, как его сделать.

Глава шестая

Не успел толком завершить все свои дела и собраться в дорогу, как сонаи вернулись. Ну да ладно, не на год же я покидаю Бон-Хо. А водопровод достоят и без меня — первую его нитку уже протянули с холмов до площади и резиденции нашего старосты, и теперь добровольцы трудились над второй очередью.

Потому я в темпе собрал инструменты, что могут пригодиться для экспериментов с медью, в то время как Алка готовила припасы на дорогу. Кстати, едва не забыл дать подруге инструкции по поводу крысиного семейства, обосновавшегося в моей хижине. Её гастрономические поползновения пресёк на корню, заявив, что мёрзнущая крыса с выводком нужна мне для научной деятельности, то есть колдовства, конечно. Аргумент столь высокого порядка подействовал, и Алиу обещала следить и подкармливать семейство грызунов.

Кстати, при внимательном рассмотрении мёрзнущая крыса на крысу походила мало и была куда симпатичнее — даже хвост у неё был не противно-лысым, как у пасюков и местных рыжих, а хотя и тонким, но всё же покрытым мехом, да и мордочка не крысиная.

В путь двинулись по утреннему времени, пока жара не успела достичь верхнего предела. По моим прикидкам отмотали километров пятнадцать по довольно утопанной тропе, тянущейся то по джунглям, то по полям. Деревень я насчитал по дороге шесть штук — из них две, по словами Вараку, бонкийские, остальные — сунийские.

До столицы страны Бонко — поселения Хау-По — добрались во второй половине дня. Сказать, что дорога сильно вымотала меня, не сказал бы. Возможно, два года назад, когда я только попал в этот мир, к концу пути мои ноги гудели бы, но после двух лет работы на полях и в гончарной мастерской это была просто приятная прогулка, даже несмотря на то, что спину оттягивал внушительных размеров плетёный короб с продуктами, инструментами и подарками для сонайских сородичей. Здесь приложили руку практически все мои друзья: от потенциального тестя до Понапе. Я в подборе сувениров практически не участвовал, да и вообще, честно говоря, как-то упустил необходимость при приходе в гости вручать хозяевам безделушки. Я и в прошлой своей жизни не придавал этому особого значения. Но если в России на такие вещи многие внимания не обращают, то среди папуасов человек, пренебрегающий подобного рода приличиями, быстро терял авторитет и уважение окружающих. Так что спасибо моим друзьям.

«Столица» как-то не впечатлила — просто увеличенная раза в полтора или два копия Бон-Хо. Единственное отличие от ставшей для меня родной деревни — это то, что Хау-По делилось на два конца — бонкийский и сунийский. Кстати, при таком наглядном сравнении хижины обоих племён несколько отличались, что не очень бросалось в глаза, когда мы проходили мимо отдельно стоящих деревень: бонко в среднем жили несколько зажиточнее, чем суне.

Переночевали в Мужском доме бонкийской части деревни. На гостей заявилось посмотреть немало местных. Тут обнаружилась моя известность в округе. И если успехи вашего покорного слуги на ниве керамического производства мало кого интересовали за пределами Бон-Хо (а по большому счёту — за пределами нашей гончарной мастерской), то весть о появлении нового колдовского таланта, способного по своему желанию отнимать и возвращать душу владельцу, а также одним движением брови убивать не проявившего должного почтения, уже успела разнестись по всему Бонко. Водопровод же вообще делал меня звездой сезона.

Так что до глубокой ночи пришлось сидеть и отвечать на самые разные вопросы: от тонкостей убиения человеков с помощью магических практик до борьбы с духами микарубу и дизенетери. Слава богу, что народ наконец-то разобрался, что я не собираюсь натравливать этих злокозненных духов на кого бы то ни было, а наоборот — хочу защитить людей от них.

И если на вопросы по поводу смертельного колдовства я предпочитал таинственно и глубокомысленно молчать, то по поводу гигиены и санитарии прочитал целую лекцию. Надеюсь, Мечников, Сеченов и Пастер не будут на меня в обиде за то, что превратились в моём изложении в великих шаманов, победивших злобных духов кровавого поноса. Равно как и на превращение микроорганизмов в нематериальные субстанции: ну что поделаешь, если местные жители во всём предпочитают видеть деятельность духов и прочей публики. В конце концов, если те, кто слушали сегодня мои речи, станут пить воду из чистых источников, а если такой нет — то кипятить имеющуюся в наличии, мыть руки перед едой и прочее, то по любому среди них смертность от желудочно-кишечных инфекций резко снизиться.

Не удивительно, что утром проспали до начала дневной жары. То есть, проспал в основном я — мои спутники пробудились раньше, но никто не счёл нужным растолкать меня, чтобы выйти в дорогу по прохладе — не то побоялись будить страшного колдуна, не то просто в силу присущих туземцам особенностей восприятия окружающего мира, своего места в этом мире и проистекающего из этого отношения к деятельности. Чаще всего я именовал данную часть местной философии бытия коротко — раздолбайство. Хотя на самом деле все было сложнее.

Идти по жаре никому не улыбалось. Так что ещё на день задержались в сём административном центре. Учитывая отсутствие магазинов и даже базаров, а также кинотеатров, библиотек и прочих благ цивилизации, потратил время на знакомство с местной гончарной промышленностью, представленной мастерскими, в которых работало от трёх до десяти человек, и обсудил с энтузиастами возможные варианты подвода чистой воды в селение. В конечном счёте, не самая бездарная трата времени…

Вечером же нас удостоил визитом сам Главный Босс всего Бонко со своей свитой. Таки Ратикуи, он же Ратикуитаки, оказался нестарым ещё мужчиной, довольно крупным для туземца — даже чуть выше меня. Он вошёл в Мужской дом с важным видом, гордо расправив плечи и выставив вперёд живот, который можно было бы обозначить как пивной, если бы туземцы знали пиво.

Разумеется, правитель заявился, чтобы посмотреть на молодого, но перспективного колдуна. Причём двигало таки не только и не столько любопытство, а намерение выяснить, нельзя ли меня использовать на благо Бонко и против его врагов.

Поскольку Самому Главному Боссу не с руки самому разговаривать со всякими встречными поперечными, общался со мной он через своих регоев. Интересовали же таки, как и всякого правильного папуасского пацана, в первую очередь мои способности в части боевого колдовства. О каких-то там глиняных чашках или водопроводе речи и не шло.