Хрен С Горы (СИ) - Кацман Изяслав. Страница 56

Авангард под моим командованием добрался до проклятого холма хоть и не с первыми лучами, как планировалось, но, всё же, солнце по-прежнему благоприятствовало нам. Однако пока передохнули с дороги, пока дождались основной части войска, пока развернулись и построились в боевые порядки, светило успело порядком уползти к югу, грозя через совсем короткий промежуток времени оставить нас без своей помощи.

Оставалось только следовать уже нарушенному плану, пробуя воспользоваться последним отрезком времени, в который солнце всё ещё работало на нас. И я, повинуясь властному распоряжению ласунгского таки: «Сонаваралинга, веди своих воинов в бой!», крикнул, срывая пересохшее от волнения горло: «Пану макаки! Вперёд!!!».

Наш строй прошёл добрую половину длинного и тяжёлого подъёма. Бегущие впереди воины под началом Тономуя должны уже вступить в бой с передними рядами противника. Но вместо этого они почему-то вдруг начали путаться у нас под ногами. Что происходит-то!? Мои макаки, подчиняясь приказам командиров-«оленей» и полусотников, довольно бесцеремонно гнали их с дороги. Что с ни с того ни с сего обратившимися в бегство происходит дальше, мало волновало. Потому как… Что-то заколотило по нашим рядам, ударяясь о щиты и вонзаясь в незащищенные части тел. Заорали раненные. Один из этих предметов застрял между веток, из которых был сплетён щит идущего слева от меня бойца. Я невольно скосил взглядом в ту сторону: стрела, обыкновенная стрела, не очень прямое древко, наконечника не видно — полностью прошёл дальше.

Откуда бьют… Ага, вон они, голубчики — прямо по курсу, в сотне шагов от нас. Причём, стрелков этих совсем немного, десяток-другой. И, слава богу: представляю, что бы тут натворила хотя бы сотня лучников. Откуда они завелись у Кивамуя, в общем-то, догадаться несложно, но сейчас не до размышлений.

«Бегом!!!» — бешено заорал я — «На этих urodov!» — я протянул руку в сторону методично продолжающих посылать стрелы врагов. «Строй, nah! Потом восстановить!» Воины рядом со мной принялись повторять мою команду.

Вряд ли бег наш продолжался слишком долго, но мне эти минуты показались вечностью, наполненной криками боли и предсмертными хрипами «макак». Ну, всё, добрались до этих уродов. Лучников прикрывала цепочка воинов, вооружённых топорами и палицами, но мои бойцы, разъярённые небывалыми доселе потерями, смели заслон моментально, и, наконец-то принялись за тех, кто только что убивал их друзей и соратников.

Я только и успел отдать команду Гоку, который всё это время находился рядом и прикрывал с парой своих разведчиков «пану олени»: «Этих не всех убивать. Оставить двух-трёх в живых. Оружие не ломать, собрать и сохранить. Отдать нашим раненным, пусть несут в лагерь». Кстати, лучников оказалось даже меньше двадцати: как отчитался через пару минут Гоку, найдено шестнадцать «этих штуковин», из них три брошенных — владельцы удрали, остальные сняты с убитых или отобраны у пленных, которых четверо — двое туземцев (начальник разведчиков сказал: «наших»), двое — заморских чужаков.

Ладно, всё остальное потом. Потому как на нас с трёх сторон навалились враги. С четвёртой же собрались остатки сотни Тономуя, которые, как оказалось, никуда не делись, а бежали за нами. Гвозди бы делать из этих людей — глядишь, каменный век у местных давным-давно бы уже закончился.

Навскидку из моего ударного отряда выбыло не меньше четверти. И это всего за десять-пятнадцать минут пребывания под обстрелом лучников. Ну, ничего, сейчас пойдёт игра по нашим правилам. Главное, чтобы у противника больше не было подобных сюрпризов. «Макаки», сбили щиты в стенку, ощетинились копьями, засвистели выпускаемые пращниками глиняные кругляши (а ведь когда нас осыпали стрелами, мало кто вспомнил про нашу собственную «артиллерию» — недоработка, надо будет при разборе сегодняшнего боя и на будущее заострить на этом моменте внимание).

Сперва мы медленно отступали под натиском многократно превосходящих в численности врагов — не забывая активно колоть их и рубить, так что теснящие наш строй воины Кивамуя шагали по трупам своих товарищей. Потом правый фланг неожиданно перестал испытывать давление — вместо этого там завертелось коричневое месиво из ожесточённо режущих друг друга тел. Немного погодя и с другой стороны подошли «наши». Теперь «макаки» (к которым я теперь автоматом причислял и прочих) перестали пятиться, и перешли в наступление, равномерно и монотонно перемалывая врагов. На левом фланге, кстати, нарисовались воины Сопу и Хоропе, уже не раз выполнявшие роль поддержки работающих фалангой «макак» и в походах на рана с сувана, и в боях в Кехете. Так что за тот бок можно было не беспокоиться.

Да, сегодняшняя победа далась тяжело: только в признающей меня за главного части войска почти полсотни убитых, ещё больше же выбывших из строя на неопределённый срок (и не факт, что кое-кто из них не умрёт в ближайшие дни). Во всей нашей армии счёт погибшим идёт на сотни. Врагов, конечно, полегло ещё больше. И поля боя осталось за нами. Но назвать викторию сию полной трудно: Кивамуй сумел отступить, причём сохранив значительную часть своей личной дружины из регоев.

Искали раненых и хоронили убитых весь остаток дня победы, да так и не закончили. Забегая немного вперёд, управились только через два дня. Мой отряд, правда, нашёл всех своих до полной темноты. Всего в итоге из трёхсот семнадцати воинов, шедших в бой под моим началом утром, погибло пятьдесят человек, ещё пятьдесят четыре в ближайшее время не смогут встать в строй, из них почти половина может остаться калеками на всю жизнь. Самое удивительное, я отделался парой царапин и синяком на всю левую руку, которая принимала на себя все удары по щиту.

Что до трофеев, то металлического оружия в руки моих бойцов попало больше трёх десятков топоров и немногим меньше мечей и кинжалов. Причём на этот раз я наплевал на прежние договоренности, и всё это богатство объявил только нашими трофеями. В итоге дополнительными боевыми топориками и тесаками вооружились даже некоторые из копейщиков, да и троим сунийцам из восьми оставшихся после сегодняшнего дела в строю досталось современное по местным меркам оружие — правда, не заморское, а продукция моей собственной мастерской, попавшая на запад. Ну, и разумеется, шестнадцать единиц стрелкового холодного оружия, именовавшихся в старом моём мире луками.

В целом по нашей армии погибших и раненных было по несколько сотен. Вражеские потери на первый взгляд были поболее наших, но насколько точно, понять пока затруднительно. Единственные кто подсчитаны — это три сотни попавших в плен — поголовно с ранениями, зачастую тяжёлыми. А поскольку о них особо никто не заботился, то пленники постепенно присоединялись к своим убитым товарищам: буквально у меня на глазах умер почти десяток бедолаг. Повезло только тем, у кого среди воинов Рамикуитаки нашлись родственники или знакомые — такие счастливчики автоматически превращались из не малоценных, но обременяющих победителей, военнопленных в гостей на поруках, которыми шаманы-лекари занимались наравне со своими воинами.

Ну и тем четырём лучникам, попавшим в цепкие руки Гоку, тоже, можно сказать повезло. Мои орлы, когда вязали, разумеется, хорошенько их отделали, да так, что один из стрелков-туземцев теперь лежал, не приходя в сознание. Остальные тоже выглядели как отбивные на средней стадии обработки молотком, но отвечать на вопросы были способны.

Второй лучник из местных в общем-то не представлял особого интереса. После нескольких затрещин, отвешенных Гоку, быстренько выложил: зовут Лакуту, младший брат одного из текокских регоев; месяц назад, когда только закончили собирать урожай коя, типулу-таки велел собрать молодых воинов из числа родственников своих дружинников, и отдал их под начало того чужака, что постарше, по имени Тагор, для обучения стрельбе из луков; всего в отряде было двадцать человек (ага, значит, четверо лучников ухитрились убежать с оружием) из них пятеро вохейцев; почему чужаки согласились помогать Кивамую, он не знает.