Проклятие. Отверженные (СИ) - Вильганов Александр. Страница 23

— Он что — то говорил? — поторапливал рядового сидящий рядом с подполковником майор, которому судя по лицу, явно надоело все происходящее.

— Он заявил, что убил предателя, но от дальнейших расспросов уклонялся. Я считаю, что он намеренно убил его и, называя командира предателем, просто старается оправдать себя в глазах других людей.

— Объясни свои умозаключения — скомандовал подполковник.

— Я участвовал в операции по спасению проклятых детей, которых правительство в тайне перевозило в поездах с беженцами. В том самом поезде я и увидел обвиняемого впервые. Он неуравновешен, скорее даже безумен. Отдается ярости и жажде крови, абсолютно не слушает приказов и поступает по-своему. В одиночку уничтожив противовоздушный расчет противника, он просто сидел и ждал, пока мы заберем его. Весь залитый кровью и с безумной улыбкой на лице, в окружении горы трупов. По моему мнению, настолько нестабильный в психологическом плане человек вполне мог убить и товарища просто потому, что ему так захотелось. Он опасен для нас и общества в целом.

Зал снова взорвался. Споры и взаимные упреки не утихали еще пару минут.

— Ублюдок! — сорвалось с моих губ. Я что было сил, сжал кулаки и бросил разгневанный взгляд на рядового — Если бы не я, то тебя бы здесь не было вообще!

Мое поведение сочли агрессией, поэтому затворы автоматов со всех сторон тут же передернулись.

— Он не виновен! — кричала Диана — Я давно его знаю! Он спас меня! И из-за того, что ему пришлось пройти через многое, защищая меня, он и стал таким! Он бы никого никогда не убил без причины!

— Гуров! Вам есть что добавить? — продолжил суд майор.

— Никак нет, товарищ майор. Я полностью согласен с рядовым Нальчиком — отозвался парень из толпы.

Кровь кипела. Было трудно держаться. Я, конечно, не считал их всех друзьями. Да чего греха таить, и товарищами то называл с большой натяжкой. Был так сказать чужим среди своих. Но почему, же каждое их слово так больно бьет по мне? Я монстр и меня бояться?

— Мы слышали много разных отзывов о подсудимом — внезапно поднялся с места сидящий между подполковником и майором, все это время молчавший полковник — но большинство из них сходятся на том, что обвиняемый импульсивен и нестабилен психологически. Предлагаю заключить его в тюрьму, на время пока проведется военное расследование.

— Мы сейчас на войне и у нас нет времени это. Необходимо казнить обвиняемого немедленно, дабы обезопасить наших товарищей в дальнейшем — высказался майор.

— Нет! Вы ошибаетесь! — срывала голос Диана.

— Товарищ полковник, есть ли еще причины, из-за которых вы хотите поступить именно так? — встал со своего места подполковник.

— Честно говоря — начал старик с тремя большими звездами на погонах — есть доля вероятности, что подсудимый говорит правду. Ведь вспоминая недавние события, мы должны признать тот факт, что некая утечка информации все-таки имеет место быть. И если найдутся доказательства, что Розанов к этому причастен, то обвиняемый будет признан невиновным.

По залу пробежалась волна замешательства и споров.

— Трибунал принял свое решение — начал подполковник — перевести подсудимого в тюрьму и надлежащим образом следить за его пребыванием там. Всем разойтись. Трибунал окончен.

Меня тут же окружили, хотя я и не думал сопротивляться. Чувствовал себя слишком подавленным для протестов или попыток сбежать. Не все человеческое внутри меня еще изжило себя.

Десять солдат вооруженных автоматами Калашникова сопроводили меня еще глубже под землю. Дорога туда заняла около часа, и в конечном итоге я оказался за решеткой, в одиночном заключении, под круглосуточным надзором пяти тюремщиков.

Отряд солдат дежурил неподалеку, на случай если я начну буйствовать. Но с моими силами, я бы без особого труда смог сбежать отсюда. Нужно всего-то снести решетку, обездвижить охрану и уйти. Но ведь такое поведение только заставит остальных еще больше усомниться во мне.

— Мы с Андреем найдем доказательства — уверяла меня Диана, когда на второй день её с сержантом Петренко пропустили ко мне — просто подожди. Мы знаем, что ты не виновен!

— Откуда ты знаешь? — сорвалось с моих губ. Я многое успел осмыслить за первый день своего заключения.

Оно и неудивительно, когда вокруг лишь камера с решетчатой дверью, да время от времени моргающим светильником над головой, волей-неволей начинаешь задумываться о многом. Мои надзиратели, вместе с отрядом поддержки весело проводили время в комнатке неподалеку. Распивая спиртные напитки, играя в карты и что-то упорно обсуждая.

— О чем ты говоришь!? — сорвалась девушка. На её лице читались горечь и обида, а глаза потихоньку наполнялись слезами. Как же давно это было. Когда она последний раз так со мной себя вела?

— О том, что они все были правы! Я часто теряю контроль над собой! Тело будто и вовсе мне не принадлежит. И я убил этого предателя!

— Мы найдем доказательства, что Розанов сливал информацию противнику, тогда по законам военного времени будет считаться, что ты не сделал ничего из того, за что тебя стоит судить — вступил в разговор сержант Петренко.

— Ты уверен, что такие доказательства вообще есть? Думаю, шпион, вряд ли ведет личный дневник, в котором все подробно описывает? — бросил я в его сторону, схватившись руками за решетку.

— Но что-нибудь в любом случае должно быть! — возразила мне Диана — Сейчас ведется поиск по местам, которые Розанов посещал. Где-нибудь непременно появится зацепка.

— Андрей — обратился я к сержанту — а чисто гипотетически. Что со мной будет, если расследование ничего не даст?

— Я не буду тебе врать — после минутной заминки, прошептал парень — скорее всего тебя казнят.

— Так и знал — вздохнул я и сел, прижавшись к стенке.

— Я не позволю этого сделать! — начала Диана

— Позволишь — внезапно бросил я — потому, что мне не хватало еще, чтобы и тебя посчитали предателем. Здесь ты нашла друзей и новую семью. Ты вписалась в коллектив. Так продолжай жить. Больше никакой жизни в бегах.

Эти слова задели девушку за живое. Я ни разу не слышал от нее столько ругани в свою сторону за один раз.

— Уходите — прошептал я.

Петренко взял за руку плачущего ангела и вместе с ней покинул тюрьму. Весь остальной день я провел в одиночестве.

На следующее утро меня навестила Ирина Велесова:

— Думаю спрашивать «Ну как ты?» слишком глупо? — нерешительно начала она.

— Я уже привык глупостям. Но думаю, я, вряд ли отвечу, что все отлично — усмехнулся ей в ответ.

Я прижался спиной к решетке, и девушка в свою очередь сделала тоже самое. Так мы и сидели спина к спине, разделенные только металлическими прутьями.

— Что-нибудь удалось разыскать? — вздохнув, спросил я. Почему то в присутствии этого капитана я чувствовал себя каким-то нерешительным. Интересно, а с каких пор?

— Прости… пока все безрезультатно — грустно ответила она.

Я прекрасно понимал, что она делает все, что может. Когда она только вошла, я уже приметил что у нее уставшее лицо, видимо она не спала эту ночь, да и глаза её были красными.

— Все нормально. Я уже немного смирился с положением дел.

— Ты что, уже готов умереть?

— Нет. Умирать я не собираюсь в любом случае. Моих сил достаточно, что бы покинуть эту сырую камеру в любой момент.

— Хорошо. Это я и хотела услышать.

— В смысле? — на секунду замешкавшись, спросил я.

— Я рада, что ты не собираешься расставаться с жизнью — теплые руки девушку проскользнули сквозь прутья и объятиями прижали меня к решетке.

Немного растерявшись от неожиданности, я спросил:

— Товарищ капитан, а ничего что вы обнимаете заключенного?

— Все равно никто ничего не увидит. Все они пьяные спят после того как я вчера прислала им человека с выпивкой.

Девушка, по-прежнему, стоя на коленях, обнимала заключенного, не желая отпускать. От её волос веяло приятным ароматом.

— Беги, как только ситуация обострится. Мы сделаем все, чтобы этого не случилось. Но все равно будь готов бежать — прошептала она.