Я в любовь нашу верю...(СИ) - "Selia Meddocs". Страница 223

— Это был не ты, Эйс, — тихо произнесла Минако, поглаживая парня по плечам. — Ты не был властен над своими помыслами и поступками, и я понимаю это, как никто другой. А сейчас ты свободен!..

Некоторое время он молчал, словно пытаясь осознать все услышанное. Неужто он заслужил прощение за все пригрешения? Неужто его любимая настолько великодушна, что готова забыть обо всем? Но сможет ли он сам договориться со своей совестью, пробудившейся после долгого сна?

— Ты спасла меня. Теперь я простой смертный, — словно еще не осознавая свалившегося на него счастья, произнес Кейто, протягивая руки к Венере, и она приняла их, переплетя свои пальцы с его.

— Да, теперь все обязательно будет хорошо. Мы будем счастливы! Я смогу оградить тебя от месть тьмы, и… — Минако так и распирало от нежности. Странно! Совсем недавно он едва не убил лишил ее жизни, и это не поколебало ее любви. Чудо, не иначе! Истинное чувство!

Айно потянулась к нему, желая обнять своего вновь обретенного защитника, но он мягко отстранил ее.

— Подожди, любимая. Я хочу сказать кое-то важное.

— Все, что угодно! — Минако все-таки прижалась к его груди, прикрыв глаза. Как спокойно!..

— Пришла пора прощаться.

Она ожидала услышать все, что угодно, кроме этого. Отпрянув, Венера ошарашено воззрилась на серьезного до невозможности Кейто и поняла, что он не шутит.

— Что? Нет!

— Так надо, любовь моя. Так надо, — лицо Эйса было светло и спокойно, точно это решение он принял довольно давно, и сейчас ему осталось лишь расставить все точки над и.

— Но… — начала было Минако, но Кейто мягко коснулся пальцами ее губ, принуждая молчать.

— Что бы ты сейчас ни сделала, мое решение останется неизменным. Свой путь ты продолжишь уже без меня, — он сделал шаг назад и отвернулся. Ему тоже было тяжело, но Эйс знал, что не должен показывать свою слабость.

Минако едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. Хотелось кричать в голос, но она сдерживалась, натянув до предела губы в неестественной улыбке. Очередной мираж, фантом. Может, она и впрямь недостойна любить?

— Но… почему? — всхлипнула девушка.

Кейто подошел к Айно и взял ее лицо в ладони, ласково глядя в смятенные синие глаза. Он улыбался. Чисто, искренне, но все же как-то горько. Эйсу было тяжело, но он нашел в себе силы отпустить свою любовь. Снова.

— Ты знаешь все о моих чувствах, — проговорил он, поглаживая подушечками больших пальцев мокрые от слез щеки Минако. — Но твое сердце принадлежит другому человеку, и с этим ничего не поделать. Ты всегда будешь любить только его…

— Но я и тебя люблю тоже… — давясь от слез, выдохнула Венера и, подняв руку, дрожащими кончиками пальцев коснулась лба Кейто, нежно откинув непослушную белокурую прядь его волос.

Парень перехватил руку Минако и легко коснулся ее губами:

— Знаю. Поверь мне: я просто счастлив знать, что я любим, и любим тобой. Это все, чего мне когда-либо хотелось. Но, увы, в твоем большом сердце я занимаю гораздо меньше места, чем хотелось бы. Зато в моем ты царствуешь безраздельно, и вряд ли там поселится кто-нибудь еще. Это напрочь убивает мой эгоизм, и поэтому я хочу сделать тебе прощальный подарок.

Девушка чуть шире распахнула глаза, пристально глядя на Эйса.

— Я снимаю проклятие. Ты свободна… — тихо, но твердо произнес он, и от этих слов по коже Минако пробежали тысячи мурашек.

Свободна! Какое сладкое и, вместе с тем, горькое слово! Пали оковы, и Айно буквально почувствовала на душе небывалую легкость. Теперь все изменится! Она сможет смело бросить вызов судьбе, дабы обрести свое счастье, но какой ценой!..

Минако, вспомнив о жертве Адониса, снова не выдержала, и две хрустальные слезинки скатились по щекам прямо в уголки дрожащих губ.

— Не плачь, — строго приказал Кейто, глядя в глаза любимой. — Знай и помни: ты звезда, согревшая и исцелившая меня. Я ухожу, чтобы ты смогла идти к своей цели, не оглядываясь назад. Помнишь ту карту треф? Уже нет перепутья. Только исполнение долга воина может привести тебя к желаемой цели. А теперь… — Адонис вздохнул. — Пора прощаться. Но помни: я всегда буду ждать тебя. Сколько бы времени ни понадобилось. И верю в то, что будущее на моей стороне. Ах да, вот еще что… — словно вспомнив что-то важное, произнес парень. — Не бойся, меня не найдут. Я теперь смертный, и этот амулет, — он достал из-за шиворота цепочку с золотым символом Венеры, — спрячет меня от Темного Королевства. А теперь, прощай!

Эйс нежно поцеловал Минако в лоб и отстранился, сделав шаг назад. А затем, развернувшись, быстрым шагом пошел прочь и ни разу не обернулся.

Минако смотрела ему вслед до тех пор, пока Адонис не превратился в расплывчатое белое пятнышко, а потом не исчез вовсе. Только тогда она резко обернулась к стоящим невдалеке подругам, тактично замерших в смущенном молчании и, быстро проведя ладонью по волосам, развела руками и произнесла, точно извиняясь:

— Ну, вот… Даже не знаю теперь, кто пал последней жертвой проклятия Адониса — я или он сам, — Айно попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой-то жалкой, растерянной. Плотно сжатые дрожащие губы Венеры превратились в бледную полосу, но все равно они не смогли сдержать рвущийся наружу нервный смешок.

— Ну-y-y, только без истерики! — Марс поспешно приблизилась к подруге и обхватила ее за плечи. — Он поступил благородно, раз смог отпустить тебя — это достойно уважения. К тому же, Кейто не хотел, чтобы ты плакала…

Но Минако, почувствовав поддержку, не смогла сдержать слез, как бы ни храбрилась. Бурным потоком они вырвались наружу, и Айно поспешно закрыла лицо ладонями. Ами, Усаги и Мако после этого не смогли остаться в стороне и, окружив Венеру плотным кольцом, принялись наперебой ее утешать. Но теперь уже другая проблема вдруг заняла Минако, накрыв удушливой волной паники.

— Мама! — воскликнула девушка, с некоторым опозданием вспомнив о миссис Айно. От этого Минако кинуло в краску. Как, ну как она могла забыть о той, чья судьба привела их всех сюда глубокой ночью?!

«Если с ней случится что-то непоправимое, я никогда себе этого не прощу!» — подумала она и, высвободившись из дружеских объятий, подбежала к полулежащей у стены матери. Девушка упала перед ней на колени и обхватила руками голову женщины. Айно лихорадочно ощупывала лоб и щеки матери, плача и умоляя ее очнуться.

Наконец, веки женщины затрепетали, и миссис Айно открыла глаза.

— Минако? — просипела она, концентрируя мутный взгляд на бледном и заплаканном лице дочери. — Как ты… Цела?.. Все в порядке?.. Тебя так били… И все из-за меня… Они ворвались ко мне в дом и напали… Связали… Говорили о том, как выманят тебя и убьют…

— Тише-тише, — Венера не смогла сдержать новый поток слез и прижала голову матери к груди, поглаживая спутанные каштановые пряди волос. — Теперь все будет хорошо, мама. Они больше не потревожат тебя… обещаю.

Вечеринка была в самом разгаре, когда Айно, румяная от сладкого вина, решила включить телевизор. Вытянув ноги с ватными роликами между пальцев — Мако сделала Минако педикюр, и лак еще не успел полностью высохнуть, — девушка принялась перелистывать каналы до тех пор, пока не нашла нужный — музыкальный, а затем, отшвырнув пульт подальше, откинулась на постели, потягиваясь всем телом.

Не далее как вчера маму выписали из больницы, где она оправлялась после пережитого стресса, и Минако наконец-то смогла расслабиться. Конечно, перед этим девушке пришлось рассказать обо всем миссис Айно, предварительно взяв у матери обещание хранить секрет. При этом Минако предпочла умолчать о своей связи с Кейто, чтобы избежать ненужных расспросов, как бы сдержанно мать ни отреагировала на рассказы о высшем предназначении Венеры и ее подруг. А это уже само по себе было чудом, учитывая неуравновешенный темперамент миссис Айно. Видимо, пережитое заставило женщину несколько иначе взглянуть на окружающий мир и на собственную дочь.

Теперь, когда миссис Айно была полностью здорова, Минако вновь начали посещать мысли о Кейто, поэтому радость от того, что все закончилось благополучно, была не такой уж полной, как хотелось бы. Ей катастрофически не хватало Эйса — как не хватает путнику, бредущему посреди раскаленной добела пустыни, глотка воды. Но внимание девочек, которым они ее окружили, делало их значительно глуше.