Я в любовь нашу верю...(СИ) - "Selia Meddocs". Страница 242

— Умоляю, нет!!! — кровь застыла в жилах Джедайта, стоило ему слышать эти слова. Он побледнел, затем покраснел, мучительно содрогаясь от боли и приступа страха перед неизбежностью. Горькая слюна полынью обжигала небо.

— Поздно! — это было последнее слово, которое лорд услышал в своей жизни. Берилл, вытянув ладони вперед, выпустила две мощные темные молнии. Они пронзили Джедайта, пробегая разрядами по его ослабевшему телу.

Лорд дико закричал, и от этого звука у всех кровь застыла в жилах. Юмы поспешно отвели глаза от корчившегося в судорогах генерала, но крик его продолжал эхом стоять в ушах.

Эндимион же не мог оторвать потрясенного взгляда от мучений Джедайта. У него на глазах тело генерала отвердевало и темнело, обращаясь в камень; вместе с тем лорд уменьшался в размерах, корчась от темных электрических разрядов. И вот, когда вокруг воцарилась гробовая тишина и последний предсмертный крик Джедайта растаял вдали, на том месте, где лежало бренное тело лорда, остался лишь небольшой темно-зеленый камень жадеит — талисман Темного Генерала.

Берилл, хмыкнув, резко развернулась и, цокая каблуками, покинула тронный зал, оставляя всех своих подданных наедине с тягостными впечатлениями от увиденного. Эндимион сглотнул образовавшийся в горле ком и вперил взгляд в то, что некогда было человеком.

«Вот так — был лорд и в один момент исчез. Только и осталось воспоминание да камешек на полу…» — подумал принц и, повинуясь внутреннему голосу, наклонился и поднял жадеит. Он был гладким и теплым на ощупь, словно продолжал жить вместо канувшего в небытие Джедайта. Эндимион крепко сжал его в ладони, а затем спрятал в нагрудный карман темно-синего мундира — как напоминание о пережитом потрясении и скоротечной жизни; после, не говоря ни слова, покинул тронный зал следом за Берилл.

— А-а-ах… — девушки как раз шли домой, когда Макото вдруг остановилась и со сдавленным стоном согнулась пополам, тяжело дыша. Всего на миг она ощутила дикую боль, разрывающую сердце, а затем все прекратилось, обратившись в сосущую пустоту. Ее душа словно обратилась гигантскую темную дыру; хотелось разорвать грудь, чтобы избавиться от этого ощущения.

— Что с тобой? — встревоженные, Усаги и Минако подхватили подругу под руки и отвели в сторону, но ответа так и не дождались.

Из глаз Кино вдруг брызнули слезы, и она, схватившись руками за голову, громко всхлипнула. В ушах девушки, точно наяву, прозвучал крик Джедайта, полный предсмертной муки, и Мако задрожала всем телом, точно в лихорадке.

— Он… мертв… — с трудом выдавила она из себя два фатальных слова, и девушки, охнув, обняли Кино, уткнувшись лбами в ее плечи. — Я… почувствовала это.

«Моя любовь умерла вместе с ним», — мысленно добавила девушка, судорожно прижимая руки к груди, словно пытаясь таким образом закрыть сосущую пустоту в сердце, и зашлась в мучительных рыданиях без слез.

Скорбное молчание окружило девушек плотной белесой пеленой. Казалось, что гнетущее чувство потери эмпатически передалось от Макото к Усаги и Минако; девушки остро ощущали чужую потерю, точно это у них скончался кто-то очень близкий. Подруги крепче обняли сотрясающуюся от глухих рыданий Кино и подняли глаза к небу. Мрачные, свинцовые тучи затянули небосвод; где-то в их металлических глубинах прогремел гром. В мгновение ока тьма опустилась на землю — пронзительная, злая, холодная. Острое осознание грядущего несчастья наполнило три нежных сердца чувством панической тревоги.

Конец был близок.

Комментарий к 40. Личный кошмар Усаги Буду рада видеть вас в группе, посвященной фанфику: https://vk.com/selia_meddocs_group

Арты, иллюстрации и дополнительные материалы к “Я в любовь нашу верю...” — здесь.

Перевод эпиграфа:

Я не знаю, как я до этого дошел,

Я знаю, что это не нормально,

И потому я меняю свои привычки,

Я меняю свои привычки

Этой ночью...

====== 41. Похищение Венеры ======

Here I am, Iʼm the master of your destiny,

I am the one, the only one,

I am the god of kingdom come,

Gimme the prize, just gimme the prize!

Queen_Gimme The Prize

Минако бежала вперед так, словно за спиной ее выросли крылья. Не считаясь с людьми, стоящими у нее на пути, она без лишних церемоний расталкивала их, игнорируя возмущения и оскорбления, что доносились ей вслед. Несмотря на неудобную обувь, Айно мчалась вперед, и сердце ее едва не выпрыгивало из груди.

Тяжелее было игнорировать холод, железными обручами сковывающий тело — ни пальто, ни шапки у Минако не было, лишь короткое черное платье в белый горошек да тонкие капроновые колготки, едва ли защищающие от мороза. Айно, рвано дыша и вздрагивая от ледяного воздуха, острыми иголками пронзающим ее тело, могла думать лишь о том, кто ее преследовал. Изредка оглядываясь, она видела его фигуру среди прочих прохожих и ускоряла бег. О да, этот хищник ни за что не упустит свою жертву!

Именно на это и надеялась Минако, вбегая в здание вокзала Синдзюку. Как и ожидалось, зал ожидания в это время суток был пуст. На Айно дохнуло долгожданным теплом, и девушка почувствовала себя гораздо лучше. Бросив взгляд на широкую мраморную лестницу, ведущую на второй этаж, она ринулась прямиком туда.

Минако так спешила, что не заметила, как тоненький ремешок перекинутой через плечо сумочки зацепился за ручку одного из кресел в зале ожидания. Раздался треск, и ремешок лопнул. Сумочка соскользнула с плеча, и все ее содержимое вмиг оказалось на полу. Айно, бегло оглянувшись, продолжила движение, не сбавляя скорости. Сейчас ей не было никакого дела до карточек и визиток.

Она пробежала через весь зал, цокая каблуками, и вихрем метнулась вверх по лестнице, добравшись до второго этажа. Убедившись, что ее преследователь еще не появился в зоне видимости, Минако побежала дальше по коридору. Притормозив у двери с красноречивой табличкой WC, девушка дернула ручку на себя. Открыто.

Влетев туда, Айно захлопнула дверь и, прислонившись к ней спиной, с трудом перевела дыхание, прижав к груди кулак с судорожно сжатым в нем жезлом Венеры. Пришла пора готовиться к битве.

За два дня до вышеописанных событий

Из кухни квартиры Минако доносился аппетитный запах жарящегося мяса, щекочущий ноздри и наполняющий рот слюной. Соблазнительный аромат готовящегося тонкацу проникал даже в ванную комнату, где Артемис как раз принимал душ. Просачиваясь в щель под дверью, он щекотал сверхчувствительное обоняние жреца-оборотня. Молодой мужчина повел носом, точно принюхиваясь, и едва сдержался, чтобы не облизнуться. Порой кошачья натура брала верх над человечностью, и Артемису приходилось следить за собой, дабы не попасть впросак. Наскоро промокнув волосы полотенцем и надев штаны, он вышел из ванной комнаты и проследовал на кухню, ведомый запахом готовящегося обеда.

Минако стояла у кухонного стола, обмакивая кусочки свинины в яйцо и обваливая их затем в сухарях. При этом лицо ее было таким серьезным и сосредоточенным, что Артемис невольно хмыкнул.

Девушка тут же обернулась на звук и, бросив на жреца малость раздраженный взгляд, переложила мясо на сковороду. Айно никогда не причисляла себя к числу вдохновенных поваров, таких как Макото, и всегда чувствовала напряжение, приступая к приготовлению пищи. Она отчаянно боялась сделать что-то не так и испортить блюдо; но, если не брать во внимание пару мелких оплошностей, все выходило достаточно съедобно.

— У тебя такое лицо, словно ты готовишь как минимум сложное магическое зелье, а не жареное мясо в кляре, — заметил Артемис, подходя к плите и принюхиваясь. Взгляд его был прикован к блюду, куда Минако складывала прожаренное мясо. Метнув настороженный взгляд в сторону Айно, что как раз неотрывно следила за брызжущей маслом сковородой, Артемис потянулся к куску отбивной, но тут же схлопотал по пальцам деревянной лопаточкой:

— Не трогай! — строго приказала девушка. — Не перебивай аппетит!.. — тут раздался звонок в дверь, и Минако добавила: — Вот, лучше пойди открой дверь. Наверное, это кто-то из девочек.