Жесткая блокировка - Кулаков Сергей Федорович. Страница 49
– Ну, и какое дело до него Морозову? – нахмурился Слепцов.
– Он утверждает, что оказался свидетелем заговора, товарищ генерал. Марта, по его словам, тоже входит в число заговорщиков.
– Черт знает что! – простонал Слепцов. – Вот уж воистину – пусти дурака молиться, он и лоб расшибет. Как, скажите на милость, Морозов влез в чьи-то там заговоры?
– Подробностей пока не знаю, товарищ генерал, – виновато пробормотал Дубинин. – Он не мог долго оставаться на связи.
– Скажите этому вашему Морозову… Впрочем, я сам ему все скажу. Но это ни на что не похоже.
– Как быть с Богдановичем, товарищ генерал? – выждав должную паузу, спросил Дубинин.
– А как с ним быть? – поднял брови Слепцов.
– Надо бы предупредить… Я навел справки – он действительно в это воскресенье едет во Львов. Ситуация на Украине накаленная, вы знаете. Убийство Богдановича лишит бело-голубых лидера и даст преимущества тем, кто желает раскола Украины. Вряд ли это на руку нашим геополитическим интересам.
– Что вы предлагаете?
– Я думаю, наверх пока ничего не стоит сообщать. Информация непроверенная, каких-либо документов у нас нет. Нужно позвонить в Киев – в частном порядке – и предупредить наших украинских коллег о готовящемся покушении. Так мы и дружескую услугу окажем, и себе проблем не создадим.
– Так, так, – проговорил Слепцов, барабаня пальцами по столу, – так, так…
Он испытующе посмотрел на Дубинина.
– Вы сможете позвонить, подполковник?
– Я знаком с Николаем Васько, начальником службы безопасности Богдановича. Мне не составит труда связаться с ним лично.
– Только никаких подробностей, – отрубил Слепцов. – Есть такая-то информация – и все. Пускай сами думают, как им с полученной информацией поступить.
– Так точно, товарищ генерал.
– Хорошо, – кивнул тот. – Сделайте этот частный звонок. Богданович – наш союзник, не хотелось бы видеть на его месте другого человека.
– Разрешите идти?
– Идите. Как только поступят новости от Морозова, немедленно ко мне.
– Есть, товарищ генерал.
Когда за Дубининым закрылась дверь, Слепцов какое-то время барабанил пальцами по столу, затем придвинулся к боковому столику и снял трубку правительственной связи.
15 июня, Киев, 11.00
Федор Викторович Богданович сидел за столом и быстро писал, когда в кабинет заглянул начальник службы безопасности:
– Можно, Федор Викторович?
Богданович глянул недовольно, но сдержал раздражение и кивнул:
– Заходи, Николай Петрович.
Васько сел на стул, с тревогой глядя на своего шефа.
– Ну, что случилось? – спросил тот.
– Федор Викторович, поездку во Львов придется отложить, – твердо сказал Васько.
– Э, Николай, мы же эту тему уже обсудили и забыли, – поморщился Богданович.
– Нельзя вам ехать, Федор Викторович.
– Да что случилось-то?
– Позвонили товарищи из Москвы…
– Ого, – усмехнулся Богданович. – И что сказали товарищи из Москвы?
– По их данным, на вас действительно готовится покушение. В это воскресенье, во Львове.
– Да? – недоверчиво прищурился Богданович.
– Да, Федор Викторович, – кивнул Васько.
– А им это откуда известно?
– Это я не уточнял. Да они и не стали бы открывать свои секреты. Но, Федор Викторович, звонил человек из ГРУ. Он мой хороший знакомый… А вы знаете, что в ГРУ информация поступает стопроцентная. Если вы не верите моим людям, то поверьте этому сообщению.
– И что ты предлагаешь?
– Я предлагаю отменить поездку, – уверенно сказал Васько. – По крайней мере, в это воскресенье. Перенести ее на другое число или вообще пока число не уточнять. И город не мешало бы выбрать другой.
Богданович молчал, внимательно глядя на собеседника. Замолчал и тот, ожидая, что скажет шеф.
– Я вот думаю, Николай…
– Да, Федор Викторович?
Богданович снова замолчал. Усмехнулся.
– Я вот думаю: а не поменять ли мне начальника охраны?
– Не понял, Федор Викторович…
– А что тут понимать? Не хочешь исполнять свои прямые обязанности, вот и дуришь мне голову с этим покушением.
– Федор Викторович… – опешил Васько. – Да почему я не хочу?
– Потому, Николай! Ты меня должен охранять, так?
– Да, но…
– Вот и все. И охраняй. А то, что там кто-то что-то сообщил, меня не касается. Спасибо, конечно, за заботу, но для них там, в Москве, все это игра, а для нас – жизнь. Ты меня понимаешь, Николай?
Тот опустил взгляд.
– Иди сюда! – позвал его Богданович, подходя к окну.
Васько подошел к нему.
– Видишь толпу?
– Вижу, Федор Викторович.
– А если видишь, Николай, то должен понимать: сами по себе эти люди не разойдутся. Вот пока они тут кричат, это еще полбеды. Но когда возьмутся за оружие, начнется страшное. Ты был на войне, Николай, ты знаешь, что это такое.
Васько покивал, не поднимая глаз.
– И я не хочу, чтобы война началась на этих улицах и вошла в каждое село, в каждый дом. И сделаю все возможное, чтобы ее предотвратить.
Богданович помолчал и продолжил тише, задушевнее:
– Мне, Николай, умирать не хочется, это я тебе прямо скажу. Еще очень много чего надо сделать… Но и запугать себя не дам. Если кто-то очень хочет меня убить, пусть хочет. Таких много, и от всех, Николай, я не убегу – не заяц.
– Но Федор Викторович…
– Все, Николай Петрович, – возвращаясь за стол, сказал Богданович. – Я решения не меняю. Даже по такой уважительной причине, как звонок товарищей из ГРУ.
Он улыбнулся по-доброму, чтобы ободрить сникшего начальника охраны.
– Ну что ты паникуешь, Николай? У тебя такие ребята опытные… Зонтики раскроют – и иди куда хочешь. Опять же, машины бронированные. Не понимаю, чего ты боишься?
– Эх, Федор Викторович, – отозвался Васько. – За себя я боюсь, что ли? И что с того, что бронированные машины? Вы знаете, какое сейчас оружие? Шарахнут из базуки, и броня не поможет.
– А ты сделай так, чтоб не шарахнули, – улыбаясь, сказал Богданович.
– Вы, Федор Викторович, как ребенок, честное слово! – разозлился Васько, вставая.
– У тебя еще что-нибудь есть? – уже другим тоном спросил Богданович.
– Нет…
– Тогда свободен. У меня много дел.
Федор Викторович склонился над столом и вернулся к своим записям.
Васько посмотрел на его склоненную голову, на широко расставленные руки, вздохнул и тихонько вышел из кабинета.
15 июня, Львовская область, 13.00
Лес был наполнен птичьим пением и пахучими, как травяной отвар, запахами. Солнце стояло в зените, но вниз, во влажные мхи и кудрявые папоротники, почти не доставало, разбрасывая по холмам и впадинам пестрые золотистые узоры.
Роман двигался в темпе бодрого пенсионера-дачника. Но это если позволял ландшафт. А так как в основном ландшафт не позволял, то он полз, как черепаха, медленно переваливаясь через холмы и еще медленнее преодолевая многочисленные логи, рвы, овраги и всякие прочие буераки.
По навигатору выходило, что граница – вот она, рукой подать. А на деле, то есть ножками по земле, сколько Роман рукой не подавал, цели и близко не достиг. Сползание вниз и карабканье вверх отнимали уйму времени и сил. За два часа ходу он прошел – стыдно сказать – каких-то семь километров. И это пока он был относительно свеж.
А что будет дальше?
Рельеф ни разу не порадовал ровненькой рощицей или там руслом широкой, спокойной реки. Вместо рощиц – дикий заповедный лес, торчащий во всех направлениях из земных волнистостей. Вместо широкой реки – шустрые горные ручьи, грозящие массой опасностей и отнимающие времени больше, чем все другие препоны, вместе взятые.
Одолевая пока препоны без ущерба для организма, Роман упорно двигался на запад. Во-первых, ему нужна была граница. Во-вторых, где-то там, но только уже на польской стороне, находился пансионат «Старая сова».
Роман помнил, что в логово «лесных братьев» везли его недолго. В чувство после знакомства с кулаком Адама он пришел быстро. Затем ехали примерно минут сорок, пока не случилась остановка. Тогда Роман не понял, но сейчас, восстанавливая события, был уверен, что машина пересекла границу. Какой-то местный, совсем небольшой пункт, где все друг друга знают и не размениваются на формальности. Маленький презент пану хорунжему – и можно ехать дальше. С украинским пограничником договориться еще легче.