Джим Хокинс на острове с сокровищами (СИ) - Никатор Александр. Страница 21

О том что кошелёк, так же как зря прибитый к обратной стороне досок, может банальным образом свалиться, при сильных движениях тел на досках над ним, подросток в то время даже и не подумал, настолько он был доволен всем что с ним произошло на острове и тем, каким настоящим богачём он с него вернулся.

Юнге мерещились уже собственные плантации на Ямайке, пышнозадые рабыни, которых он лично выбирает на местном рынке рабов и не только негритянки, но разные: и местные, из индианок и чёрные как уголь негритянки западной Африки, и светленькие мулатки, и даже белые, ирландки к примеру.

Ему виделся огромный особняк, вежливые вышколенные слуги, куча разнообразнейших женщин в нём: что делают ему массаж и всячески его ублажают, готовя по утрам горячий шоколад с ромом и пока он его будет пить, вдоволь накидав туда куски коричневого сахару, они его разнообразно, по бабьи, станут ласкать…

Можно ли было купить всё это за ту сумму что он заполучил на «Тюлене» — Хокинс не знал, но был всё равно доволен выше всякой меры и на остров вернулся, с погрузочной командой с «Саффолка», скорее от нечего делания на корабле, чем в желании помочь или что ещё себе заполучить.

Делиться с прочими мальчишками юнгами, своим кладом, он не собирался, скорее наоборот: сейчас, став внезапно богачём, он думал как бы побольше сбить монет и прочих ценностей с остальных юнг и сорваться в побег, прочь от военного флота Англии и ближе к одурманяще пахнущим женщинам рабыням, о которых он мечтал всё время в ночных поллюциях, после посещения особняка в Кингстоне.

Они снились ему постоянно и он буквально всё свободное время грезил как будет их выбирать, потом вести в своё поместье, а уж там… У-у-у-ух!!!

Ещё добрые пять часов проходил обыск острова и пиратских кораблей стоявших в его бухте, а также перетаскивание ценностей на «Саффолк».

Офицеры и моряки хохотали и были довольны выше всякой меры: они получили как добычу, так и сексуальную разрядку после долгого воздержания, в виде захваченных на острове пленниц и сейчас считали что жизнь удалась и всё просто прекрасно! Так бы было каждый день!

Юнги деловито скидывали своим товарищам на корабле какой нехитрый скарб, что урвали на берегу и сговаривались где его прятать.

Решено было провести ночь на острове, а утром разделиться: часть офицеров, в основном тех что прибыли в помощь кораблю с торговых судов — должны были помогать укороченным до минимума экипажам доставить обратно корабли торговцам ромом, с теми жалкими остатками их грузов, что ещё не были выпиты морскими разбойниками, а позже не захвачены самими «борцами с пиратами».

Сам же «Саффолк», ведя в конвое на буксире захваченные корабли пиратов — отправляется на Мартинику и там его офицеры постараются продать, с посреднической помощью местных негоциантов, эти корабли для чьих нужд: будь то прибрежного патрулирования или охраны караванов в Европу.

Возможный Куш представлялся настолько большим, что все боевые офицеры судна дружно проголосовали изгнать «чужаков» офицеров с «Саффолка» и идти продавать суда на французский остров, в обход возможности сдать их за вознаграждение собственной короне или Вест Индской компании.

Утром две группы кораблей разошлись: суда принадлежавшие негоциантам — отправились в Кингстон, на Ямайку, ждать своих владельцев и выплат от них, за помощь в борьбе с пиратами и возвращение транспортов. Заодно это позволяло капитану «Сафолка» отчитаться о проделанной работе самым лучшим образом: спасёнными кораблями «славных, добрых торговцев его величества»!

Сам же «Саффолк» и три двадцатипушечных, правда несколько устаревших, корабля пиратов — направились на Мартинику, что бы вдали от колониальной администрации Британии можно было, офицерам королевского флота, провести несколько крупных сделок — позволивших бы им в дальнейшем бросить ненавистную службу и осесть «большими людьми» в Новом Свете или вернуться в родные дома, в самой Англии и начать собственное дело по грузоперевозкам по морю.

Ночью однако, перед самым прибытием на Мартинику, произошёл очередной инцидент в кубрике «пороховых мартышек»: при ночном складывании в общак того, кто и что унёс с острова, сегодня все на корабле так были заняты мародёрствованием что просто позабыли о юнгах и их обыске при возвращении на судно — и уже на вечернем осмотре захваченной добычи оказалось что именно у Джима она самая маленькая: всего пару простых кинжалов, что он прихватил для виду, во время своего возвращения на остров от нечего делать.

Старшаки сразу заподозрили что Хокинс что утаил и напомнили ему, что он сам разорялся более всех об общаке и прочем.

Но Джим, чувствуя необычайный прилив энергии и уверенность в своих силах, после стычки на острове с пьяным пиратом с «Тюленя» и юнгой южанином — просто избил пару что с ним спорила и стал угрожать остальным. Инцидент вскоре замяли, но осадок остался…

Однако уже через десять минут, когда из за какой мелочи вспылил малыш Клоп который принёс в каюту одну из самых ценных вещей — дорогое дамское зеркальце в оправе из золота и каменьев, Джим Хокинс вновь проявил свой новый, закалённый недавними островными событиями, крайне деспотический, характер: он просто отнял безделушку и сообщил что следует немедленно продать зеркальце, как только доберёмся до Кингстона.

— Оправу — да! Но само зеркало и нам нужно! Ты вспомни, как тяжело бывает когда ранен и надо посмотреть что там на спине или где ещё… задница, к примеру, задета! — горячился Клоп. — Зеркало нужно в общак, для лечения ран! Мало ли что с нами скоро слу…

Его быстрый говорок прервала затрещина от Джима, чего ранее тот никогда себе не позволял, всячески оберегая самого младшего в их отряде от издевательств прочих юнг: «Заткнись крысёныш! Будешь возникать — пойдёшь «душечкой» на нижние палубы, всех кто там есть — обслужишь, уяснил утырок?!»

Хокинс буквально бесился от того что с ним кто то спорит в кубрике юнг и его выворачивало наружу от ненависти к любому, кто по его мнению «возникал».

Последние дни: абордаж пиратской шхуны, удушение юнги южанина в их общем кубрике, высадка на остров пиратов и два трупа там — как то незаметно изменили его и Джим это чувствовал всеми частями тела.

И ему это нравилось! Он казался сам себе лихим мужиком, у которого впереди прекрасное будущее — главное лишь пинками разогнать всю ту мелюзгу, что сейчас вертится возле него и заставить их всех прислуживать себе, как хозяину.

Клоп с воем тут же убежал в дальний угол и тихо плакал сидя у переборок, больше он не встревал в споры и не требовал ничего за зеркальце, хотя именно он его принёс и ему причиталась часть данной добычи в качестве премии.

— Ты меняешься… — как то странно проговорил один из старшаков, глядя на Джима с ужасом и при этом явном, почти благоговейным, восхищением.

— Верно! — согласился с ним Хокинс. — И это следует запомнить всем, как друзьям так и врагам!

На обратном пути на Мартинику «Саффолк» остановился возле одного, прежде малоприметного острова, так как смотрящие, в этот солнечный ясный день, заметили останки какого большого судна у скалистого берега данного островка и на фоне успеха от недавней вылазки против пиратов, решили что им может подфартить и они заполучат ещё какой новой добычи.

На остров были отправлены около сорока человек на паре шлюпов, а сам конвой, что пытался добраться для продажи трофейных судов до Мартиники — спустил паруса и стал ждать результата их осмотра.

Вскоре раздались одиночные выстрелы, потом уже целая беспорядочная трескотня. Когда «Саффолк» повернул, что бы подойти ближе к острову и под прикрытием орудий совершить новую вылазку, для возможного спасения первой разведочной команды — прибыли сами её представители и объяснили что произошло.

Вместе с ними на шлюпах оказались какие то женщины, сильно заросшие и неряшливые: с грязными волосатыми ногами, обгрызанными кое как ногтями, свалявшимися волосами и вообще, совершенно неухоженные, которых однако крайне вежливо встретил капитан и предоставил им свою каюту. Остальные офицеры также были невероятно галантны и всячески оказывали покровительство странным дамам островитянкам.