Три года счастья (СИ) - "Kath1864". Страница 98

наблюдать за умиротворённым, спокойным Элайджей лицо которого освещают лучи солнца.

Вцепиться в его тело ногтями, прижаться к нему всем своим телом и не выпускать из своих объятий.

Не прячет пламя в глазах. Он только ее и лучше не вставать на ее путь.

Элайджа вздыхает полной грудью, легкие наполняются кислородом, медленно открывает глаза, щурится от лучей солнца и бросает взгляд на полуобнаженное тело. Она прижимается к нему, облаченная только в нижнее кружевное белье бра. Прижимается и он ощущает ее тепло.

Практически все представители сильной половины человечества не считают оголенное женское тело вершиной сексуальности. Это не значит, что они не любят смотреть на женщин без одежды, просто намного больше восхищения вызывает леди, одетая только в красивое белье. У мужчины остается возможность пофантазировать, представить, что же скрывается за тонким кружевом, лентами и милыми бантиками… Элайджа Майклсон относился к такой категории мужчин. Его больше восхищало наблюдать за полу оголенным телом облаченным в дорогое, сексуальное белье, представлять, как повышается градус, как покрываешь оголенные плечи сладки поцелуями, медленно опускать шлейку бюстгальтера или охватывать руками талию, опускать руки все ниже и ниже, касаться руками кружевной ткани, опускать ее на низ, смотреть только в одну точку и думать, что ты контролируешь все. Контролируешь даже, когда готов сгореть до тла.

Кетрин прекрасно знала, как завести любого мужчину. Можно сказать приобретенный стаж за столько столетий.

Она отдала предпочтение кружевному белью, черному бра-бюстгальтеру. Пирс отдала предпочтение белью, созданному только из красивого кружева. Мягкие, тонкие бра, которые подчеркивают природную красоту женской груди и слегка приподнимают ее.

Белье — это именно то невидимое оружие, которое не только поднимает настроение своей обладательнице, но еще и повышает самооценку, ведь одев подобный наряд любая почувствует себя более уверенной.

Кетрин всегда была уверенна в себе и порой, даже отсутствие белья ее не смущало.

Но сейчас она во всеоружии, потому что уловила голодный взгяд Майклсона.

— Катерина… — он повернулся к ней, всматриваясь в ее красивое лицо.

— Доброе утро, — ухмыляется та нависая над ним, но почему-то ее взгляд кажется — Ты же знаешь, что сможешь меня заменить, а я тебя нет.

— Ты не права, Катерина, — секунда и он оказывается сверху нее, приялся губами в ее губы.

— Я же была не нужна тебе? — прикусив губу, чтобы не простонать, когда руки Майклсона скользят по ее плечам опускают кружевные шлейки белья вниз.

—Я всегда буду нуждаться в тебе и ты знаешь это, — внимательно заглядывает в глаза.

Она хочет уйти вместе с ним, хочет, возможно, прыгнуть на шею Элайджи и уйти с ним в закат, но, туда, где они будет счастливы и их дом. Сейчас она резко сжимает его запястье, накрывает своими руками, словно и вправду дорожит.

Даже если он убьет ее, то воскресит.

— Я была свободна, Элайджа.

— Тебе никто не давал свободы.

— Мне и не нужна свобода, пока ты рядом со мной… Я отказалась от свободы ради тебя. А ведь сперва я думала, что мы просто спим вместе.

— Ты глупа и проиграла, Катерина.

— А ты идиот.

Они целуются так, что кровь идет из губ, соленая кровь смешиваясь со страстью, пьянит. Элайджа целует ее шею, спускается ниже. И ей бы сейчас вырваться, уйти. Но она не может. Даже не так. Не хочет. Пирс и не отрицает, что не желает отпускать его, словно витает в облаках и лучше бы ее и вправду убили без предупреждения. Она сперва просто рассматривала его татуировку, ниже правого плеча, на ней изображены ключи на темном фоне, желала спросить, что она означает, что его вдохновило на эту татуировку, но гораздо проще проводить ногтями по спине, царапать кожу.

Недолговременная близость тел привнесла некую долю тепла и в душу. Ее разгоряченное тело — пожар, в котором он сгорает. Борьба с невзгодами в одиночку невыносима и требует отчаянных жестких мер. Проливать кровь, слышать крики, чувствовать страх и тем самым залечивать собственные душевные надрывы. Кетрин так поступала. Элайджа поступал точно так же, только в добавок совершал убийства во имя семьи.

Катерина сама того не зная, появилась в его жизни вовремя. Избавила первородного от роковой ошибки и оказала поддержку, в которой так нуждался монстр в костюме именно сейчас. Даже самые бездушные монстры жаждут любви, понимания и заботы, ведь чудовищами не рождаются, а становятся, в основном, за неимением таких простых вещей, которые не купишь за деньги. Любовь невозможно купить, только заслужить и найти и верить, в этом жестоком мире — любовь величайшее счастье.

— Что это? Ты кого-то ждешь? — спрашивает Майклсон, когда раздаётся звонок в дверь.

— Это наш завтрак,дорогой, я проголодалась и ты тоже, — она резко встала с постели, протягивая ему руку и приглашая идти за ней. Сильнее прижав простынь к груди, и Элайджа неохотно соглашается, но тот в отличие от нее не покинет комнату, пока не оденется.

Кетрин даже не подумала прикрыться, пропускает девушку под внушением в кухню.

Шатенка должна взять нож и порезать свое запястье, наполнить два бокала своей кровью, только потому что Кетрин сказала сделать именно так, и она не может сопротивляться, потому что острое лезвие ранит ее нежную кожу, вену.

Элайджа застыл на пороге кухне, когда Пирс, пусть и нехотя поит девушку своей кровью и говорит, чтобы та ушла.

Элайджа выдыхает с облегчением, когда та, кто мог стать жертвой покидает квартиру. Кетрин играет, охотится, как только наступает ночь, но сейчас за окном рассвет и жертв удалось избежать.

Элайджа прикрывает глаза.

Кетрин берет со стола два бокала предназначенные для распития шампанского, но сейчас они наполнены не игристым напитком, а кровью.

Но каждый раз закрывая глаза и проваливаясь в сон, Элайджа Майклсон видит другую вариацию их жизней, слишком красивую для реальности. В ней между им и Кетрин нет барьеров, границ, никакой лжи и беготни по миру, а лишь искреннее чувства, выражающиеся в прикосновениях, смехе, улыбках, поцелуях, словах и любви по ночам. И слишком глубоких словах и нежных поцелуях, выбивающих воздух из лёгких и заставляющих кровь перестать циркулировать. Они вместе и Кетрин выслушает его, поддержит, а главное, что даже такие монстры, как они достойны любви. Элайджа верит в это, потому что Кетрин примет его тьму, осталась с ним зная, что тот может вырвать ее сердце, лишить свободы и жизни, но так же он ее самая прочная и надежная защита. Она не рисует в своей голове образ рыцаря, сказочного принца, потому что не желает обмануться. Скорее Элайджа Майклсон черный принц руки которого погрязли в крови.

Кетрин предпочитает бессонницу сну, ведь в сноведениях она счастлива и любима, но этого никогда не будет в реальной жизни. В реальной жизни она недостойна быть любимой, останется вампирской шлюхой, которая пойдет на все, чтобы выжить, только Элайджа доказывает ей обратное и она верит в то, что это их шанс зарыть прошлое в могилу, начать все заново, а если не выйдет, то в могиле достаточно место и для двоих. Кетрин даже не может представить себе то, что каждую ночь Элайджа видит во сне картины, сменяющие одна другую, обманчивые иллюзии их счастливой жизни. Майклсон думает, что это сон, но это его подсознание, которое скрывает ее за черной дверью, а грехи за красной.

Кетрин снова будет врать, что ничего не чувствуют, а Элайджа уверенно может касаться ее лица, потому что знает, что она лжет, знает, что она чувствует. Кетрин бы не осмелится в жизнь позволить любви встать на ее пути, но это случилось. Даже они способны любить.

Ведь во сне брюнет может сказать любимой женщине, дикой и необузданной Кетрин то, что давно должен, а реальность затыкает рот. Он должен сказать, что у ее губ вкус крови, кофе и горького шоколада. Должен сказать, что выбирает ее, а не семью. В реальности он выберет не ее и Пирс знает это, но упорно продолжает лгать самой себе.