Пробуждение (СИ) - Охэйо Аннит. Страница 8

Йаати попытался «взлететь» ещё выше, — и в нем словно лопнула струна. Вторая пара его глаз захлопнулась, — и он, ошалев, сел на землю, отчаянно стараясь понять, что это с ним происходит. Началось всё это явно не сейчас, а… наверное, тогда, когда он проснулся, — ещё там, дома… и это «что-то» явно было связано с тем…

Он отчаянно зажмурился, стараясь вспомнить… но воспоминание тут же ускользнуло, словно сон. Вздохнув, Йаати попробовал вновь «выйти из себя», — но и это у него не получилось.

Он поднялся и подошел к фонарю, встав в столб щекочущего кожу света. Свет словно бы проникал глубже, щекоча саму его суть, саму душу, — очень странное ощущение. Оно вновь поднималось волной, захлестывая его, и…

Йаати замер, отчаянно зажмурив глаза. Он стоял на земле, — но, в то же время, неощутимо парил над ней на высоте добрых метров ста, как-то глядя сразу во все стороны. Ничего… темнота, только россыпь тусклых бело-фиолетовых огней. Он захотел «взлететь» ещё выше, но сдержался, — боялся, что связь опять исчезнет.

Подумав, Йаати посмотрел вниз, — и вздрогнул, увидев собственную крохотную фигурку. Отсюда она казалась очень беззащитной, и он невольно вскочил, скрывшись в темноте. Видение, однако, не исчезло, и Йаати быстро «спустился» к земле. Он вновь видел себя — свой силуэт — на фоне тусклого столба света. Ощущение оказалось очень странное, — словно во сне. Он плавно поднял руку, — и увидел это со стороны. Он совсем не понимал, как всё это происходит, но способность ему досталась очень ценная: её полезность он вряд ли мог переоценить.

Он попробовал «влететь» в окно ближайшего здания, — и видение тут же погасло. Итак, его «третий глаз» всё же не мог проникать сквозь материальные преграды, и это очень разочаровало его: было бы очень интересно скользить сквозь стены и землю, подобно бесплотному духу. Ладно, что уж есть…

За стеной вспыхнуло дрожащее сине-желтое зарево, — и через миг до Йаати донесся приглушенный стук пулемета. Он испуганно вздрогнул и замер, словно проснувшись, как-то вдруг осознав, что стоит нагишом посреди улицы. Его снова «повело», — и в этот раз он даже испугался. Что это с ним, какая сила понесла его сюда?..

За спиной полыхнул страшный сиреневый свет, — и, обернувшись, он увидел летящие обломки взорванного щита. За ней, в отблеске уже гаснущей вспышки, белел пугающе высокий силуэт, — и Йаати бросился бежать, не думая уже ни о чем.

День 1

Очнувшись, Йаати с трудом сообразил, что лежит на полу в грязном подъезде, за открытой дверью идет дождь, и времени уже явно далеко за полдень. Он был весь грязный, исцарапанный и ободранный до крови. Каждый мускул ныл от тупой боли, а босые ноги и голова болели гораздо сильнее. Он чувствовал себя совершенно разбитым и слабым, и когда всё же поднялся, его шатало, как в бреду.

Он кое-как закрыл дверь, — и бессильно сел на пол, отчаянно пытаясь вспомнить хоть какие-то подробности бегства. Облако пустоты в голове таяло, но прошлое всплывало очень смутно. Кажется, он долго пробирался по пустым улицам, весь мокрый под ровно шумящим дождем, шлепая по лужам и обходя тусклые белые фонари, но что было раньше?.. Кажется, он очень долго плыл вниз по течению реки, — сколько же времени он провел в ледяной воде? И почему потом даже не чихнул? — потом долго пробирался по дну какого-то оврага, по которому бежал бурный поток, — что, хотя бы отчасти, объясняло его ссадины и полное изнеможение… но что загнало его в реку? Как он вообще не утонул?.. Последнее, что он запомнил, — кошмарный трехногий силуэт, ослепительно яркий на фоне глухой ночной тьмы. Но далее в памяти зиял провал: он даже не помнил, как попал сюда.

Йаати вздохнул и зажмурился, отчаянно стараясь заглянуть в себя. Получалось плохо, — тупая боль выдавливала из головы все воспоминания, а тем, что всё же прорывались сквозь неё, он не верил. Мог ли он сигануть с моста в реку, оказавшись между огромными закрытыми воротами с одной стороны и кошмарной трехногой тварью с другой?.. Мог ли он пролезть между прутьями решетки в страшную темную трубу, наполовину залитую текущей водой?.. Мог ли он вообще уцелеть, врезавшись в твердую, как бетон, воду с высоты тридцати с чем-то метров?.. Он знал, что всё это просто не могло происходить в реальности, — по крайней мере, не здесь, и не с ним. Но на сон это тоже было совершенно непохоже.

Йаати яростно помотал головой. Все эти провалы в сознании страшно достали его: он чувствовал, что следующего может уже и не пережить. Надо с этим что-то делать… только вот что? Ладно, раз он всё равно не знает, это может подождать. Проблем и так навалом…

Осторожно подняв голову, Йаати осмотрелся. Его занесло в холл жилого дома, освещенный тусклой голубоватой лампочкой, грязный и замусоренный. Дверь грубо сварена из листовой стали, с закрытым сейчас окошком-амбразурой, — хотя бы с этим ему повезло, не нужно бояться, что с улицы сюда ворвется нечто невообразимое… Побитые почтовые ящики, ещё какая-то дверь, две лестницы — вверх и вниз…

Сжав зубы, Йаати поднялся. Сидеть тут было совершенно бесполезно, а он отчаянно хотел есть, да и одежда совсем ему не помешала бы. Воображать себя Диким Юношей — это одно, а бегать в чем мать родила по осеннему городу — совершенно другое…

Он сделал несколько осторожных шагов. Нет, наверх ему точно не подняться. Но на лестнице вниз тоже горел свет, — и Йаати, цепляясь за стенку, пошел по ней, морщась от боли в ободранных босых ногах. Один пролет, второй, третий…

Ступив на ровный пол, он удивленно замер. Пустая, ярко освещенная комнатка, впереди коридор с какими-то дверями, кое-где открытыми. Но проем входа обрамляла массивная металлическая рама, — а внутри неё мерцала пленка призрачного голубоватого сияния. Она тихо потрескивала, отчетливо пахло озоном. Удивленный, Йаати подошел к ней и протянул руку. Соображай он чуть получше, он не стал бы её трогать, но ему повезло. Разряды закололи и защекотали руку, но она прошла насквозь, почти не ощутив сопротивления. Зажмурившись и задержав дыхание, Йаати шагнул… весь передернулся от прокатившейся по телу колючей волны… и замер, осторожно приподняв ресницы. Ничего! Чем бы ни была эта штука, — она не причинила ему вреда.

Вздохнув, он пошел, скорее, побрел вперед. Подвал явно оказался не прост, — стены и потолок укреплены плоскими балками из уже знакомого ему черно-сиреневого металла, на дверях — массивные и сложные замки. Закрыты, правда, оказались не все. За ними он видел нары, какие-то столы… а ведь это, наверное, столовая…

Йаати свернул. Столовая оказалась пустой и наполовину разгромленной, — но в комнате за ней стояли здоровенные железные шкафы. Подергав за незнакомую ручку, Йаати, наконец, открыл один. Изнутри повеяло холодом — точно, холодильник. Внутри нашлись знакомые пакеты из плотной черной пленки, с той же влажной, розоватой массой, похожей на сырой рыбный фарш. С голодухи, впрочем, и она показалась удивительной на вкус, — Йаати вмиг сожрал всё содержимое пакета, а потом и второго. Тело сразу же отяжелело, в голове поплыло. Он едва смог добраться до ближайшего матраца, — и тут же провалился в глухой сон…

День 2

Улица, по которой они шли, напоминала Йаати ущелье, — в основном потому, что её замыкали два бесконечных ряда поставленных впритык уступчатых серо-кирпичных зданий разного размера и высоты. Со своими пилонами и ярусами лоджий они очень походили на скалы, да и стояли неправильно — то выдвигаясь вперед, то отступая, отчего улица, сохраняя, в общем, одно направление, виляла то влево, то вправо. Проезжую часть занесло снегом, только широкая пешеходная тропа петляла между низкими деревьями и сугробами. Тропинки поуже ответвлялись от неё к высоким крылечкам. Фонари тут пока не горели, закат уже ощутимо угасал, и сгущавшийся между домов полумрак рассеивал лишь желтоватый свет редких горящих окон. Ни одного человека не попалось им по пути, но Йаати это ничуть не удивило, — мороз стоял зверский, ощутимо щипало уши и лицо.