Тьма надвигается с Севера (СИ) - Шкиль Виктория. Страница 4

«Нас невозможно превзойти!»

* * * *

Восторженно шумящая толпа тянулась за эльфами через весь город, до самого шахского дворца. Кого в той толпе только не было. Люди, населявшие Шагристан, разнились не только по обычаям, но и по внешнему виду. Феранор выделил из них три основных группы, которые про себя мысленно обозвал «горелыми», «копчеными» и, не придумав названия для третьих — чисто из вредности назвал их «грязноногими». «Горелые» — и мужчины и женщины, полностью соответствуя своему названию, были черны аки уголь, с чёрными, завитыми в косички волосами и звались бединами или балами. В Шагристане бединов было явное большинство. Мужчины одевались в длинные одежды, представлявшие собой помесь рубахи и юбки, а женщины носили лишь юбки и легкие накидки на плечи, оставлявших открытой одну или сразу обе груди. «Грязноногие» — вторая по численности группа, были жителями северных провинций Атравана и более походили на людей Запада. Светлокожие, прямоносые, с черными, вьющимися, как баранья шерсть, волосами, они производили более благостное впечатление, нежели их чернокожие сородичи, напоминавшие Феранору орков из Соляной пустыни. Женщины одевались пристойнее, предпочитая длинные застёгнутые по самое горло платья. Чёрные волосы они заплетали в косы, собирая их причудливыми конструкциями на голове. Народ сей звался мармаридами и славился как злостный пират, свирепствующий в Срединном море. Третья же группа, самая малочисленная, названная эльфом «копчёные» были обитателями пустыни — хаммадами. Сухие, костистые, с коричневой кожей, будто перед тем как запустить в город их хорошо прокоптили на костре. Они производили впечатление ядовитых пауков, ждущих своего часа в норе, а пока голодными глазами взирающих на своих будущих жертв. Самим эльфам они уделили внимания мало, зато внимательно изучали и обсуждали их лошадей и доспехи. Были рядом с ними и их женщины, закутанные и завешанные одеждой так, что не видно было даже их глаз. На этом все интересности для Феранора заканчивались и начинались вещи куда менее приятные. К примеру, городские улицы здесь охраняли орки — эльдар несколько раз замечал их в задних рядах людской толпы. Получалось, что всё, что ему рассказывали об этой стране — правда. Люди Атравана не чувствовали никакой неприязни или антипатии к отродью Катмэ, спокойно живя с ними бок о бок, а судя по тому, что в лицах многих собравшихся на них поглазеть варваров Феранор с легкостью угадывал ненавистные орочьи черты, их ещё и свободно пускали к себе в постель, скрещиваясь с ними!

— Мерзость! — тихо прошипел сквозь зубы эльдар, каменея лицом об одной только мысли об этом. — И с этими людьми Владычица хочет заключать союзы?!

Едущий рядом командир атраванских гвардейцев, чуть повернул голову, косясь на него сквозь прорези в золотой маске. Слов перворождённого он не понял, но по их звучанию угадал, что его сосед на что-то ругается и теперь, видимо, пытался понять причину недовольства гостя.

Торжественная посольская процессия выкатилась на площадь перед дворцом шах-ан-шаха, устремившись к его распахнутым настежь воротам. Дом, в котором устроился здешний правитель, не поражал своей неприступностью, как раз наоборот, стены его, хоть и были высотой с городские укрепления, но вот широкие мозаичные окна в башенках совсем не походили на крепостные бойницы. Эльфа удивляла непривычная ему дворцовая архитектура, в которой напрочь отсутствовали острые углы — даже крепостные зубцы на стенах и те были округлые. У ступеней дворца им полагалось спешиться, разуться и, сложив на груди руки крест-накрест заходить на приём к царьку, не забыв прихватить подарки. На этом-то моменте у них неожиданно возникла первая заминка. Во-первых, Фириат наотрез отказывался разуваться, почитая это оскорблением его достоинства, а во-вторых, ему не нравилась раболепная поза, с которой он должен был переступить через дворцовый порог.

— Передайте своему шаху, что я не его раб, дабы кланяться ему в пояс. — Объявил ан-лорд Турандил, надменно вздёргивая светловолосую голову. — Пусть перед ним стелятся орксландские собаки — им не привыкать ползать на брюхе перед своим властелином. Я же, требую уважения к Владычице от имени которой я был послан!

Ему пытался возражать уже знакомый Феранору дед-бедин, встречавший их посольство в порту, утверждая, что все послы так поступают и тавантинский и морейский, и укорял эльфа в том, что тот обижает шаха, своей строптивостью. На это Фириат ответил, что морейцы и помёт будут с шахских сапог слизывать ради торговых льгот, что тот им дарит, а он, Фириат, не наложница, чтобы демонстрировать смирение перед каким-то туземным царьком. Если уж шаху так угодно на него обидеться за отказ снять сапоги, то он вполне может избавить его высочество от хлопот и вернуться обратно на корабль, на котором отплывёт к себе на Родину, забрав дары с собой.

Угроза подействовала. Почесав лысину под чалмой, придворный сказал, что должен донести это «царю-царей» и исчез в шахском дворце. Появившись через некоторое время, он объявил, что нынче во дворце душно и шах-ан-шах Атравана изволит принять их на пороге своего дома.

В считанные минуты, на террасе лестницы был расстелен цветастый ковёр, на который установили вырезанный из слоновой кости трон, на сидение которого заботливые слуги уложили мягкую пуховую подушку. Потом загремели трубы, звук которых резанул Феранора по ушам, заставив невольно поморщиться (благо под шлемом его гримас никто не заметил). Под их рёв появился здешний «царь-царей». Шах оказался плотным невысоким мужчиной, что интересно, не чернокожим, в отличие от большинства его подданных, хотя и с некоторыми чертами бединов вроде вывернутых губ. В его длинной смоляно-чёрной завитой кольцами бороде не было ни одного седого волоска, однако морщины в уголках глаз, выдавали внимательному эльфу его истинный возраст. Одежда шаха была сшита из ярко-синей ткани, богато отделанной, но не такой пёстрой, как у окружавших его вельмож и не резала Феранору глаз. В остальном же, всё та же рубаха-юбка до щиколоток, с расширяющимися к запястью рукавами.

Следом за шахом, из дворца высыпала целая куча народу: слуги с опахалами, блюдами и кувшинами; писцы с длинными, волочащимися по полу, свитками; странного вида люди, в чёрных мантиях, которые сцепив руки на животе, семенили мелкими шажками, закатив к потолку глаза и состроив на физиономиях выражение отрешённых от мирских проблем мудрецов; пара крупных военачальников в усыпанных золотом и драгоценными камнями доспехах и оружии. Особо запомнился эльдару хитрого вида мужик в синем расшитом зелёными драконами балахоне. В руках он держал резной посох, с витым камнем на вершине.

Приподняв полы длинного одеяния, шах уселся на трон, чинно возложив руки на подлокотники. Феранор заметил, что сопровождавший их по городу атраванский командир, занял место справа от шах-ан-шаха. Для этого ему пришлось потеснить далеко не мелкого военачальника — если судить по обилию золота на броне. Это показалось эльфийскому капитану странным. Он и сам был из рода, что до «Эпохи Слёз» главенствовал над одним из западных Домов, но и в мыслях не представлял, что может вот так запросто встать у трона Владычицы, заняв место, которое вот уже несколько столетий занимает Хранитель Покоя[3] лорд Иллинол. Похоже, что варварские обычаи слишком дики, чтоб понимать их!

Не понимая ни единого слова, Феанор быстро заскучал. От нечего делать он принялся разглядывать фасад дворца, пёстрых придворных и едва не пропустил самое интересное — вручение даров шах-ан-шаху от Алтаниэль! Спросите любого смертного правителя, на уровне вождя племени или наместника тавантинской провинции, что есть самое ценное и важное в ведении дипломатии и они не задумываясь ответят — присылаемые дары! Во-первых, это неплохой способ пополнить казну. Какой-нибудь крупный гордландский ярл вообще может не выходить в море, или выходить исключительно ради того чтоб развеяться от скуки. Ему достаточно сидеть на своём острове и принимать иноземных послов, неустанно клянчащих у него «вечного мира», торговых льгот, союза против кого-то или просьб разграбить корабли конкурентов. При этом ему даже не обязательно давать ответы сразу, достаточно обещать подумать, чтобы через какое-то время послы пребывали вновь с очередными дарами. Во-вторых, подарки хороший способ расположить к себе правителя. С кем тщеславному воителю интересней дружить, с тем, кто дарит ему хороший меч или с тем, кто притащил ему в дар дамское зеркальце? Последнее как бы с намёком, что его считают слабой женщиной, а это для гордого воителя есть оскорбление! Ну и в-третьих, вытекающего из «во-вторых», никто ведь не отменял такое тонкое и филигранное искусство как провокация? Хочешь разрушить чужой союз — подари им всем подарки, дав самому «достойному» больше остальных и ты глазом моргнуть не успеешь как обуянные завистью друг к другу вчерашние союзники вцепятся друг другу в глотки!