Тьма надвигается с Севера (СИ) - Шкиль Виктория. Страница 73

Вид у него, даже без учёта потянувшейся к мечу руке, стал очень угрожающим. Возможно даже стал внушать незнакомец такую же опаску, как тот внушал самому Борагусу, потому, что незнакомец сделал ещё один шаг, выходя прямо под солнце и размотав один конец тюрбана, показал Дарику своё серокожее лицо с красными, как угли, глазами. По тому, как искривилось лицо хафаша, можно было понять, скольких неудобств ему стоило это нахождение под солнцем. Вопреки расхожему мнению, кровопийцы не сгорали на солнце ярким пламенем, а вполне сносно могли под ним находиться, но всё же старались не делать этого без крайней нужды.

— Я из ашира Мустафы аль Гюлима. — Представился хафаш, снова закрывая своё лицо. — Следуй за мной.

— Ашира? — Задумался Дарик, которому совсем не хотелось слезать с коня и оказываться на одном уровне с вампиром. Особого преимущества это ему не давало — даже удрать не получится, если кровопийца бывалый, но ему было куда комфортнее разговаривать с нежитью с высоты седла. — Что ещё за ашир? И где тогда сам Гюлим?!

— Клан, семья, гнездо, род — называй как угодно, смысл от этого не поменяется. — С некоторой долей высокомерия, но в целом терпеливо, пояснил хафаш. — А что касаемо остального, то у господина сейчас есть другие более срочные дела и он приказал мне присматривать за тобой. Идём же, это не подходящее место для расспросов!

С большой неохотой Дарик спешился, оказываясь с незнакомцем лицом к лицу. Вблизи тот оказался гораздо выше, чем показался Борагусу на первый взгляд, и, по сравнению с тем же Дариком, более тонкокостным. С ещё большим скрипом души, полукровка снял свои притороченные к седлу вещи и, по-простецки взвалив их себе на плечо, выжидающе обернулся к хафашу. Оказалось, пока он снимал вещи, кровопийца успел усвистать в конец переулка и ждал его уже там, призывно махая рукой. Это без малого сотня шагов — быстрый же он тип!

Дождавшись пока Дарик его догонит, хафаш повёл его прочь от городских ворот, в сторону моря и порта.

— Город тебе не покинуть, ни посуху, ни на корабле. — Вещал хафаш, бодро ведя Дарика через лабиринт переулков. — Везде воины шаха и жаждущие мести мазариты. Самое лучшее сейчас укрыться и дождаться когда людям не надоедят бесплодные поиски, или пока они не найдут на кого свалить всю вину. Тогда контроль ослабнет и я смогу перекинуть тебя за стены, но не раньше.

— И где ты собрался меня прятать? Надеюсь, не в гареме какого-нибудь хаммада? Не уверен, что я смогу долго изображать восточную ас'дхари, даже под паранджой.

— Нет. — Дарик не видел лица вампира, но был уверен, что тот улыбнулся. — Всё будет не столь эпично. Мы уже «договорились» с хозяином одного известного тебе духана, чтобы он спрятал тебя на время. Ему не впервой укрывать от шахского правосудия воров и убийц, так, что новый гость в его притоне у соседей интереса не вызовет.

Дарик ещё подумал, что и соседи у владельца такого нехорошего места должны быть ему под стать и не побегут при первой же возможности к шахскому каади, но промолчал. А потом они как-то быстро пришли и Дарик почти не удивился, увидев над головой вывеску с увенчанным острым жалом изогнутым дугой скорпионьим хвостом. «Ныш а'буджарак» — гласила надпись на ней, сделанная на бединском. В какой-то момент Борагус даже испытал приступ мимолётного воспоминания, как не так давно он стоял перед этим духаном, держа серебряный дихрем в руках.

— «Жало Скорпиона»?!

Хафаш не удостоил его ответом. Он провёл его мимо курящегося дымом кальянов и забитого очага входа и обойдя всё заведение, подошёл к массивной плотно закрытой двери чёрного хода, несколько раз по-особенному в неё стукнув.

— Теперь твоё имя Муибин. — Произнёс он, подталкивая Дарика вперёд. — Позже, за тобой приду я сам, либо же кто-то вместо меня. Ты узнаешь посланца Гюлима по оливке в руках — остальным не верь.

— Кому это остальным? — Спросил, оборачиваясь, Борагус, но улица была пуста, а его провожатый словно растворился в воздухе. Так он и стоял, оглядываясь по сторонам, пока массивная дверь не скрипнула и в тёмном проёме не возникла пара вытаращенных буркал хозяина духана.

— Эй, Муибин! — Хриплым басом прошептал он на всю улицу, — давай, заходи!

И посторонился, втянув собственное пузо, позволяя Дарику пройти мимо себя. Внутри было темно — единственным источником света служило несколько светильников с плавающими в масле горящими фитилями, пахло какими-то дурманящими благовониями и кислым бединским вином от разлитой на полу лужи. Дверь за спиной оглядывающегося полукровки закрылась без единого звука на обильно смазанных салом петлях. Тихо тукнул задвигаемый хозяином духана засов и с шелестом опустился скрывающий дверь старый коврик, прибитый над входом.

— Ну и рожа у тебя теперь… еле узнал! — Поделился впечатлением бедин так, будто давно его знал. Хотя это не удивительно, если хафаш захочет он может внушить смертному, что он его родной отец и знает его всю жизнь. — Кто тебе её так попортил?

Прежде чем Дарик успел ответить, подле его лица оказался крохотный огонёк масляного светильника, осветившего грубый самодельный шов на его щеке. Толстый палец бедина бесцеремонно ткнулся в рану, ковырнув её, чем вызвал немедленную реакцию в виде злобного шипения полукровки и жёсткой хватки за указательный палец, от которой зашипел уже сам хозяин духана.

— Ладно! Ладно! Отпусти! Понял, что свежая… — Борагус разжал хватку. — О, порождение пустынного джинна, ты мне едва палец не сломал!

Наверное, он ждал от Дарика извинений, демонстративно тряся толстой кистью и дуя на пострадавший перст, но так их и не дождался, потому прекратил махать и обиженно засопев, буркнул:

— Пойдём, отведу тебя к Алумару, пусть посмотрит, что можно сделать с твоими ранами…

Глава 17. Таинственные зеркала

Глава 17. Таинственные зеркала

Утро наступило столь внезапно, как будто специально дожидалось того момента, когда Феранор закроет глаза, что бы радостно обрушится на него ярким солнечным лучом в глаза и навязчивым потрясанием за плечи.

— Проснитесь, милорд! — Голос Бальфура ворвался в уши Феранора как громовой раскат, от которого капитан, так и уснувший сидя на крупном обломке привалившись спиной к стене, выпучил глаза, с нелепым взмахом рук заваливаясь на устилающую пол каменную крошку.

— Отродье Катмэ! — Заругался ан-лорд Мистериорн Турсанит, отплёвываясь от попавшего в рот песка.

— Простите, милорд, — виновато начал оправдываться Бальфур, — но вы просили разбудить вас на рассвете!

— Что, правда? — Феранор протёр тыльной стороной ладони глаза и подслеповато моргая, воззрился на встающее над руинами солнце. — Уже рассвет?

— Уже два часа как… я вас будил, но вы не просыпались…

Отстранив в сторону извиняющегося «серебряного дракона», капитан резко воздел себя на ноги и, подавив зевок, огляделся. В общем, весь их небольшой лагерь уже не спал — все были при деле. В основном завтракали, только один атраванец занимался тем, что терпеливо скармливал лепёшку своему связанному товарищу. Однако чего-то маловато всех… Феранор ещё раз осмотрел находящихся в лагере и понял, кого не хватало.

— Где Митрасир?

— Уехал в старый лагерь. — Пожав плечами, ответил Бальфур.

— Один?!

— Нет, он взял с собой лук и полный стрел колчан. Сказал, что ему этого хватит…

— Глупый бесстрашный мальчишка… — Вздохнул эльдар, имея ввиду совсем не Бальфура.

Для короткоживущих людей Митрасир был не так уж и молод, успев разменять без малого четверть века, но по эльфийским меркам ему ещё было положено делать уроки и слушаться воспитателей. Кого он пытается поразить своей смелостью? Кто поведет нас обратно, если он погибнет?!

Отправлять за Митром он, однако, никого не стал, решив в итоге, что раз уж шахский племянник выжил в зубах подземных тварей и не поддался проклятию, то и в песках он не потеряется. Чтобы не тратить зря время ожидания, капитан собрал оставшихся эльдаров (всех двоих) и дал им задачу готовиться к новому спуску в подземелье. По тому, как болезненно скривилось лицо Эртаэля и постной физиономии Бальфура, Феранор понял, что, не смотря на вчерашнее решение, снова лезть в Сокровищницу эльфы желанием не горят. Да, что там другие — Феранору и самому не хотелось спускаться под землю, но он дал слово привезти эту проклятую летопись и от своего слова не отступит, ибо не зря его прозвали Турсанит, что переводилось с эльфийского как Верный Слову (или Долгу — в зависимости от диалекта). К тому же, надо поднять из Сокровищницы тела погибших эльдаров. Находясь в пустыне у Феранора не было возможности похоронить перворождённых так, как того повелевали традиции, но не позволить им стать пищей для вернувшихся линугов он мог.