Планета свободы - Дитц Уильям Кори. Страница 19

Но сначала Фигу предстояло очистить планету от грязи; так жрец должен тщательно вымыть священный символ Клана, прежде чем предлагать его собравшимся перед ним. Эта аналогия доставила Фигу удовольствие — он представил себе, как вручает миниатюрный Фригольд Совету Тысячи. Но сначала ему придется разобраться с людьми. Впрочем, они уже облегчили ему задачу, сражаясь между собой. Какие глупцы! Однако они обладают упорством, эти люди. Прежде роннанцы явно недооценивали их. Нахмурившись, Фиг забрался в аэрокар, кивнул двум телохранителям, положенным ему по рангу, и проворчал, обращаясь к водителю:

— Ты знаешь, что делать, приступай.

Без единого слова водитель включил турбины, и машина заскользила по песку.

Вышагивая туда и обратно перед своим аэрокаром, сенатор Аустин Руп безостановочно сыпал проклятиями. Он проклинал песок у себя под ногами, звезды в небе, но в особенности этих чертовых хвостатых роннанцев, которые вытащили его из постели, потому что им взбрело в голову встретиться с ним посреди ночи. Черт побери! В полученном им закодированном радиосообщении говорилось, что они приказывают ему явиться! Каково, а? Да как они смеют? Что он им, мальчик на побегушках? Разве он не выполнил их просьбу? Почему же теперь ему приходится терпеть такое обращение? Чем больше он раздумывал об этом, тем больше у него от ярости мутилось в голове. Однако где-то очень глубоко в нем сидел страх. И это было отнюдь не то слабое чувство, которое он испытывал, стоя перед сенатом, а нечто такое, от чего внутри у него все сжималось и леденело.

Ему не часто приходилось испытывать чувство подобной силы. Авантюрист по природе, он уже не раз бывал участником большой, зачастую смертельно опасной игры на самых разных планетах и нередко испытывал чувство страха. Но это был совсем не тот страх, что сейчас. Остановившись на мгновение, Руп внимательно прислушался. Нет, ничего. Только потрескивание горячей металлической обшивки аэрокара от соприкосновения с прохладным ночным воздухом. Что ему мешает забраться в машину и улететь? Кто может остановить его? Но мысль о том, чтобы попытаться надуть роннанцев, пугала его не меньше, чем мысль о предстоящей встрече с ними. К тому же он не без оснований предполагал, что сейчас кто-нибудь из них может наблюдать за ним из темноты. Он снова принялся вышагивать туда и обратно, вглядываясь в окружающий мрак. Чтоб они провалились! Зачем он им вдруг понадобился посреди ночи? И при свете дня-то на них страшно глядеть… а ночью…

Внезапно он услышал в отдалении слабый вой турбин и обернулся на звук. Постарался взять себя в руки и успокоиться — так, как сотни раз делал это перед выступлениями в сенате. Но несмотря на все усилия, от страха у него даже свело живот, когда из тьмы вынырнул аэрокар.

Машина остановилась оскорбительно близко, обдав Рупа песком. Дверь распахнулась. Изнутри хлынул поток горячего воздуха, на песок упал яркий свет, на фоне которого на мгновение проступил силуэт спускающегося по трапу Фига. Рупу стало совсем плохо.

Он уже не раз встречался с роннанцами, но так и не смог привыкнуть к их облику. Он вспомнил, как еще мальчиком рассматривал картинки в Библии отца и как озноб страха пробегал по спине каждый раз, когда ему попадалось изображение дьявола. Фиг выглядел в точности, как это ожившее изображение. Высокий, с длинными, тонкими ногами, заканчивающимися раздвоенными копытами, которые, казалось, плыли над песком. Безволосая кожа красноватого оттенка; эта окраска помогла его предкам выжить в мире красного песка. Костистый череп и глубоко сидящие глаза, прячущиеся в тени гребней, выступающих над глазными впадинами. Одно длинное остроконечное ухо плоско прилегало к голове, а другое, отрезанное пиратами, заканчивалось обрубком. Именно это породило яростную ненависть Фига к человеческой расе и одновременно объяснило, почему воины между собой называли его не иначе как «Одноухий старикан». Длинный хвост несколько раз по-кошачьи изогнулся, а потом обвился вокруг его талии.

Когда Руп вырос, ему, конечно, стало известно об академических дебатах вокруг внешнего облика роннанцев. Некоторые эксперты полагали, что именно их сходство с дьяволом стало причиной острого чувства неприязни, которое почти мгновенно возникло у обеих рас по отношению друг к другу. Ничего удивительного, говорили они. Учитывая, что тысячи лет людям прививали негативное отношение к существу, имеющему такое внешнее сходство с роннанцами, люди просто не в состоянии воспринимать их объективно.

Конечно, находились и те, кто не соглашался с этой точкой зрения. «Существуют неоспоримые доказательства, — говорили они, — что роннанцы начали освоение космоса за тысячи лет до нас. Не исключено, что они посещали Землю и обращались с первобытными людьми, мягко говоря, не по-доброму, чем и заслужили свою дьявольскую репутацию». «И все же, — продолжали сторонники второй точки зрения, — это сходство не больше чем случайное совпадение, а враждебность между нашими расами является следствием конфликта между двумя агрессивными, стремящимися к расширению империями, в данный момент отделенными друг от друга лишь тоненьким слоем приграничных миров».

Но совершенно независимо от того, кто был в этом споре прав, для Рупа роннанцы были неразрывно связаны с иллюстрацией в Библии отца и с теми страхом и отвращением, которые она вызывала. Тем не менее он распрямил плечи, выдавил улыбку — уверенную, как он надеялся, призвал на помощь все свое обаяние политика и сказал:

— Приветствую вас. Я сенатор Руп. А вы кто?

Фиг не ответил. Вместо этого он оглядел Рупа с головы до пят, как какой-нибудь интересный зоологический экземпляр. Страх, который испытывал Руп, стал еще сильнее, и он почувствовал, что краснеет. Закончив осмотр, Фиг холодно сказал:

— Тебе было уплачено. Ты провалил дело. Объяснись.

Призвав на помощь чувство собственного достоинства и все имеющееся у него мужество, Руп ответил:

— С какой стати я должен давать вам какие-то объяснения? Я даже не знаю, кто вы такой.

Фиг задумчиво посмотрел на него и сказал:

— Я тот, кто убьет тебя, если ты не ответишь на мой вопрос.

Его телохранители выступили вперед, угрожающе выставив перед собой ружья.

— Вы не осмелитесь! — воскликнул Руп.

Фиг улыбнулся. Устрашающее зрелище — раздвинувшись, его губы обнажили ряды хищных зубов. Он медленно поднял голову и обвел взглядом горизонт.

— Ну почему же? Уверен, каждый год в пустыне пропадает немало людей, и никто их не находит. Аэрокары разбиваются, рации выходят из строя, люди устают и теряют ориентацию в песках — мало ли что может случиться? — Фиг не сводил взгляда с далекого горизонта, словно захваченный зрелищем беспомощно блуждающего в пустыне Рупа. Когда он заговорил снова, голос у него звучал твердо, как сталь: — Теперь отвечай на мой вопрос. Почему ты провалил дело?

Рупа начала бить дрожь. Сначала затряслись руки, потом колени, а потом и все тело. Даже зубы начали выбивать дробь. Господи, еще немного — и его просто вывернет наизнанку. Эта мысль ужаснула его больше всего. И зачем только он вляпался во все это?

— Я… Я не понимаю, что вы имеете в виду, — с трудом выдавил он из себя. — Я сделал все, о чем меня просили. Как… Какое дело я провалил?

Роннанец так удивился, что его хвост соскользнул с талии и снова заходил туда и обратно. Сцепив за спиной руки, Фиг заговорил, в то же время медленно обходя вокруг человека:

— Какое дело ты провалил, несчастный? Бригада наемников получает гражданство на твоей планете. Это что, по-твоему, успех? Тебе было приказано сделать все, чтобы уменьшить обороноспособность планеты, а не увеличивать ее.

Фиг остановился прямо перед Рупом. Его глаза мерцали во тьме, словно раскаленные угли.

— Но я и делал все, что было в моих силах, — в голосе Рупа послышалось отчаяние. — Подталкивал их к спорам, дебатам — в общем, к тому, чтобы впустую тратить время. И это сработало бы, если бы наемники не предложили свои услуги бесплатно. Что с этим-то я мог поделать?