Паргелий (СИ) - Ахметова Елена. Страница 30

Но спальная, к моему разочарованию, была выполнена в том же стиле: высокий потолок, золотистый шелк на стенах и здоровенная кровать с балдахином, торчащая посреди комнаты, как засахаренная вишенка на приторном пирожном. Я бросила книгу на подушку и осторожно потыкала в постель. Подозрения оправдались - палец благополучно утонул в перине, не встретив практически никакого сопротивления.

Заснуть здесь у меня точно не получится. В Храме кровати были в меру жесткими - чтобы и бока не отлежать, и осанку не испортить.

Применение для такого дворцового излишества я видела всего одно - а потому отступила на несколько шагов назад и с восторженным писком запрыгнула на постель с разгону, в прыжке хлопнув рукой по вызывающе высоко висящим кисточкам на балдахине. Кровать страдальчески заскрипела, покрывало заполошно взмахнуло краями, а книга с подушками полетели мне навстречу, разминувшись с моим любопытным носом на какую-нибудь пару сантиметров. Я отфыркалась от взвившейся пыли, подгребла под себя валик поудобнее и даже нащупала закладку, когда взгляд уперся в обнажившуюся простыню. Снежно-белую, холодную, из тончайшего шелка.

Следующие несколько часов я была очень, очень занята.

Вряд ли кто-то во дворце до сих пор не в курсе, что недавно прибывшая в столицу посланница Равновесия в первый же день удостоилась высочайшей аудиенции и сходу получила приглашение на королевский прием. Меня будут рассматривать как представительницу Храма Лиданга, по мне станут судить о нашем искусстве и долге - а значит, я из шкуры вон вылезу, чтобы у всех осталось должное впечатление.

Платье было красивое, в меру строгое, с длинными облегающими рукавами и воротником-стойкой; струящаяся ткань четко обрисовывала силуэт, выгодно подчеркивая талию, и удачно сборила на груди.

Я вроде бы тоже вполне себе ничего. Суматоха вокруг покушения на принца, в которой я приняла столь активное участие, крайне положительно сказалась на фигуре, а неожиданная передышка во дворце, позволившая, наконец, нормально выспаться, избавила даже от извечных кругов под глазами.

Словом, по отдельности мы с платьем смотрелись отлично.

Но стоило мне его напялить, как я чудесным образом превращалась в бледную моль, недовольно крутящуюся перед зеркалом. Почему-то праздничные храмовые одежды - тоже белые, разве что плетение ткани более плотное - мне шли. А это платье только подчеркивало незагорелую кожу, гротескно контрастируя с тенями под скулами и превращая лицо в детскую страшилку - осталось только фонариком себе в зубы посветить для полноты картины.

И что делать?

Нет, для должного впечатления уже сойдет - видок жутковатый и потусторонний, самое оно для очередной волны суеверий и легкого страха вперемешку с благоговением, если гордо держать спину и корчить из себя отрешенную от мирской суеты монахиню. Но я не питала особых иллюзий насчет отрешения от мирской суеты: как пить дать, полезу танцевать и лопать все самое вкусное, и никакой авторитет Храма, нуждающийся в постоянном поддержании, не остановит. Мистичности в образе нужно поубавить, но как?

От душевных терзаний (ведь надевать традиционное темно-синее платье ужас как неохота!) меня отвлек задумчивый присвист.

Я обернулась, готовясь прочитать Рино отповедь по поводу вежливости и своевременного стука в дверь, и вздрогнула, едва не наступив себе на шлейф.

- Вулканы тебя поглоти, да мы как из одного ужастика сбежали!

Черный мундир сидел на капитане как влитой; было видно, что шился на заказ, со строгим соблюдением всех мерок и дворцовых традиций. Наверняка даже вышивка что-то да значила - недаром же она отличалась практически у всех виденных мною придворных?

Форма Рино, наверное, шла. В лучшие времена, когда ищейка не торчал на вулканическом острове, где по полгода бушуют пепельные бури и солнце выглядывает исключительно по праздникам.

А сейчас черный мундир только подчеркивал нездоровую бледность еще не до конца оправившегося человека, превращая капитана в восставшего свеженького покойничка. Рядом мы, должно быть, смотрелись бы крайне гармонично.

- Красиво, - констатировал Рино вопреки моим ожиданиям и вошел в комнату, естественно, не озаботившись тем, что его никто не звал. - Только в Нальме тюрбаны не носят.

- А что носят? - заинтересовалась я, покорно разматывая свой головной убор.

- Аккуратно уложенные волосы, - невозмутимо заявил ищейка. - Слышала о таких?

Я глянула в зеркало и надулась.

- Ты-то чего тут забыл? - невежливо поинтересовалась я, хватаясь за гребень. Мероприятие, заведомо обреченное на неудачу, но не попытаться я не могла.

- Ну, во-первых, я отобрал у младшего церемониймейстера твое приглашение на прием, - сиятельно улыбнулся капитан, продемонстрировав мне украшенную золотистыми виньетками открытку - видимо, то самое приглашение. - Самого церемониймейстера, уж прости, выгнал, а то он бы тут полночи нудел о том, чего не следует делать в присутствии августейших особ.

- Это ты напрасно, - заметила я, потянувшись за приглашением. - Я же понятия не имею… - открытка предсказуемо вознеслась на недосягаемую высоту капитанского роста плюс вытянутая вверх рука, и я прервалась на середине фразы, с усталой досадой уставившись на ищейку. - Что, серьезно?

- Ага, - кивнул он, и впрямь посерьезнев. - Ты уже подобрала себе спутника на вечер?

- Нет, - удивленно ответила я. - Разве приглашение рассчитано не на одну персону?

- На двоих, - просветил он. - Леди не пристало являться без сопровождения.

Я неопределенно хмыкнула. Как говорила сестра Загира, в каждой девушке есть настоящая леди и много-много дурных манер… но я-то духовное лицо, и обычно именно подобных мне благородные господа приглашают в качестве сопровождения для своих отпрысков - но никак не наоборот.

- У тебя есть на примете несколько кандидатур? - усмехнулась я.

- Всего одна, - скромно сознался этот паршивец, и не думая опускать руку. - Заодно и просвещу тебя, темную, что не следует делать в присутствии августейших особ.

- А тебе точно туда можно? - осторожно осведомилась я. - Ты все-таки…

- Скажем так, церемониймейстеры не обрадуются, но запретить мне присутствовать никто не может, - понимающе улыбнулся ищейка. - А если ты переживаешь по поводу реакции иринейской делегации, то с ее главой я знаком лично, - тут он многомудро прикусил язык, но на его физиономии обозначилось такое мечтательное выражение, что я, не удержавшись, ляпнула:

- А ее муж об этом знает?

- Будущий - знает, - помрачнел Рино.

- О, - смутилась я. Обсуждать иринейскую Эльданну мне не хотелось. - А что во-вторых? - вовремя вспомнила я.

- Ты хотела посмотреть на столицу, - пожал плечами Рино. - Пойдем?

- Ночь же на дворе, - удивилась я, зависнув с гребнем над макушкой.

На завтрашнем приеме наверняка будут присутствовать и члены Нальмского Совета, которых и нужно впечатлять в первую очередь, и король с супругой и принцами, и иринейская делегация… хороша же я буду, если явлюсь серая от недосыпа!

- Ночь, - подтвердил ищейка и подначивающе улыбнулся.

- Пять минут! - затребовала я и рванула в спальню переодеваться.

Белое платье после некоторых раздумий все-таки бережно повесила на плечики и вернула в гостиную, торжественно водрузив на ручку антресолей и с любовью расправив все складки. Рино покрутился рядом, цапнул за подол и немедленно огреб по рукам. Я бы его и вовсе отчитала за неуважение к чужим вещам и личному пространству, но тут ищейка с легким недоумением поинтересовался:

- А где швы?

- Нету, - смутилась я.

Капитан уставился на меня идеально круглыми глазами - а потом развернулся, пересек комнату, прежде чем я успела что-нибудь сделать, распахнул дверь в спальню… и сложился пополам от хохота, открывая мне уже вдоль и поперек изученный вид: путь к разворошенной кровати преграждали два сдвинутых кресла, на спинках которых держался перевернутый кофейный столик, а на нем, в свою очередь, красовалась дорожная пентаграмма, усыпанная белыми лоскутами.