Точка возгорания - Хайтауэр Линн. Страница 29

— Она подошла к главному входу. Надо отметить, что большинство людей пользуются боковой дверью ведущей в кухню, поэтому мы редко открываем главный вход. Она сказала, что пришла увидеться с миссис Дэниелс. Да, это было хрупкое создание. Знаете, такая невысокая, волосы светлые-светлые, вьющиеся, почти до плеч. Карие глаза, бледная кожа, но щеки у нее просто горели. Создавалось впечатление, будто у нее жар. Мне даже показалось, что она больна. Да и выглядела она какой-то испуганной. В общем, впустила я ее и проводила к миссис Дэниелс. Я ведь знала, что из-за этого ужасного убийства Марка миссис Дэниелс захотят навестить родственники и близкие.

Сонора кивнула.

— Пока она была там, я возилась на кухне, готовила на ужин кукурузный пудинг. Моим людям нравится кукурузный пудинг. Он сладкий. Рецепт его мне дала двоюродная сестра. Когда-то она написала кулинарную книгу и опубликовала ее при содействии моего зятя.

Сонора опять кивнула. Ничего не поделаешь — придется потерпеть.

— И тут я услышала плач. Из кухни было не очень хорошо слышно, поэтому я прошла через кабинет — проверить мистера Римуса. Ему часто бывают нужны его любимые ароматизированные таблетки. У каждого из наших больных есть свое расписание, и они не любят его нарушать. Это их сильно расстраивает.

Сонора так и не поняла, что же это за расписание, но ей не хотелось расспрашивать об этом Кейлин.

— Так вот, проходя мимо комнаты миссис Дэниелс, чтобы передать таблетки мистеру Римусу, я увидела, что ее дверь закрыта. Меня это удивило, потому что я постоянно прошу всех оставлять двери открытыми, чтобы можно было наблюдать за ними и все такое прочее. Но дверь была закрыта, и мне показалось, что я слышу какое-то, чуть ли не птичье, щебетание, а потом — голоса. Итак, я вошла к мистеру Римусу, чтобы передать ему его лекарство, и была удивлена, когда он сказал, что ему разонравились эти мятные таблетки. Он заявил, что предпочел бы неароматизированные, и добавил, что ничего не может с этим поделать. Тогда я и ответила ему: «Хорошо, мистер Римус, я оставляю ваши таблетки здесь, а вы попробуйте все-таки себя пересилить».

То, как она произнесла «попробуйте себя пересилить», почему-то напомнило Соноре Сэма. Она даже улыбнулась. Улыбнувшись в ответ, Кейлин продолжила рассказ. Мало-помалу в комнате воцарилась дружеская атмосфера.

— Так вот, я поставила маленькую пластиковую чашку на тумбочку. Я всегда приношу лекарство в пластиковых чашках, как это делают в больнице. Мне, видите ли, претит крохоборство. Я все делаю по правилам, хотя эти маленькие пластиковые чашечки обходятся моим людям почти даром.

«Все когда-нибудь кончается, — подумала Сонора, откинувшись на спинку дивана, сжимая и расжимая при этом кулак. — Терпение. Только терпение».

— И вот, выйдя из комнаты мистера Римуса, я увидела, что дверь миссис Дэниелс открыта, а сама она стоит за дверью, хотя ноги ее никуда не годятся и доставляют ей массу беспокойств. А эта маленькая девица выходит из комнаты и не собирается ни обняться на прощание, ни пожать миссис Дэниелс руку. Вы понимаете, что, если бы она была, скажем, племянницей, ей следовало обнять миссис Дэниелс и осведомиться у меня, не надо ли ей чего. И тут я поняла: случилось нечто нехорошее. Потому что миссис Дэниелс выглядела страшно расстроенной, глаза у нее покраснели, а слезы так и струились по щекам.

Кейлин нахмурилась и, склонив голову набок, к чему-то прислушалась.

Сонора терпеливо ждала.

— Простите, мне показалось, послышался голос кого-то из больных, — сказала Кейлин.

— А девушка выглядела огорченной? — продолжила Сонора как ни в чем не бывало.

— Нет, скорее несколько возбужденной. Она напомнила мне моего пса, когда тот чует, что кошка где-то за углом.

— Она улыбалась?

— Нет, не думаю. Я бы сказала, что у нее было самодовольное выражение лица. От прежнего смущения не осталось и следа. А у меня появилось неприятное ощущение от ее вида. Просто отвратительное.

Сонора что-то черкнула себе в блокнот. Затем, порывшись в виниловой сумочке, она достала набросок портрета предполагаемой убийцы Марка Дэниелса.

— Этот человек вам кого-нибудь напоминает?

Кейлин взяла снимок своими грубыми пальцами:

— Не знаю… Может быть. Мои очки для чтения лежат где-то на кухне. Мне надо их найти, чтобы разглядеть получше.

Сонора следовала за Китоном Дэниелсом по коридору, застеленному ковровой дорожкой, во флигель, который, судя по всему, построили специально для размещения «людей» Кейлин. Потолок там был очень низкий, так что Китон вынужден был пригнуть голову. Он ступал очень аккуратно — в доме царила мертвая тишина. Сонора заметила, что Китон обут в другие кроссовки — на этот раз от фирмы «Найк».

Кейлин Уитли Бартон не была уверена в том, на портрете изображена вчерашняя посетительница, однако ее описание — хрупкая, испуганная, неулыбчивая — очень походило на то, которое Сонора услышала в баре «У Кухо». У самой же Соноры появилось вдруг неприятное предчувствие. У нее возникло ощущение, что сожжение Марка Дэниелса — это только первый пункт разработанного убийцей плана.

Неожиданно Китон остановился, да так резко, что Сонора уткнулась носом в его спину.

— Извините, — сказал он, положив ей на плечо свою руку. Сонора почувствовала ее тяжесть. Затем Китон пригнулся и тихо произнес: — Она сейчас не в очень хорошем состоянии. Я попросил ее поговорить с вами, но не знаю… — Он пожал плечами и добавил: — Обычно она очень выдержанна, как и пристало настоящей матери-американке.

Сонора коснулась его руки.

— Все будет в порядке, — сказала она и, обойдя его, вошла в маленькую каморку. — Миссис Дэниелс?

Арета Дэниелс была женщиной высокого роста и, по-видимому, большую часть своей жизни имела довольно стройную фигуру. Теперь же ее талия сильно располнела, плечи опустились, а спина ссутулилась, что указывало на прогрессирующий остеопороз. Ее волосы были выкрашены в черный цвет, на цепочке висели очки с узкими линзами.

Сонора присела на край единственной имеющейся в комнате кровати, застеленной старым зеленым покрывалом из дешевой хлопковой ткани. У кровати стоял стул из орехового шпона с темно-желтым сиденьем — типичный стул из приемного покоя. Отделка стен также была сделана под орех, а окон не было вовсе. Здесь же находился и небольшой столик, заваленный грудой журналов — «Домашнее хозяйство», «Женский журнал для дома» и «Здоровье взрослых». Рядом с ним стояла полупустая коробка с голубыми бумажными салфетками, а также стакан воды со следами губной помады на краю.

В коробке с салфетками хранились три серых картриджа от мини-компьютерных игр «Гейм-бой». На постели валялась раскрытая брошюра с кроссвордами и головоломками, страницы которой были переложены шариковой ручкой. Сонора принюхалась — в комнате пахло духами «Белые плечи» и ментоловыми пастилками.

Арета Дэниелс сидела сгорбившись на постели и с увлечением играла в одну из мини-компьютерных игр. Пальцы ее быстро бегали по кнопкам. Как успела заметить Сонора, на кончике ее языка блестела таблетка.

— Так, Метеорит, — пробормотала Арета, и ее лицо выражало при этом такую сосредоточенность, как будто ей предстояло выполнить невероятно сложную задачу.

Сонора обратила внимание на прерывистую мелодию, лившуюся из динамика, — все тот же бессмертный гейм-бой супер-Марио.

— Миссис Дэниелс, я инспектор полиции Сонора Блэйр. Отдел по расследованию убийств, полицейского управления Цинциннати. Я веду дело Марка.

Арета оторвалась от игры и посмотрела на Сонору.

— Сонора? Странно, — проговорила она удивленно и снова вернулась к игре.

Китон сел на кровать рядом с матерью, обхватив руками плечи. Чувствовалось, что ему с трудом удается себя контролировать. «Еще немного — и он взорвется», — подумала Сонора.

— Мама, прерви свою игру на время и поговори со следователем Блэйр.

Сонора развернула стул спинкой вперед и, оседлав его, оперлась подбородком о спинку. Арета Дэниелс оторвалась наконец от своего занятия и посмотрела на Сонору краешком глаза, из чего та заключила, что мать Дэниелса восприняла ее позу как неуважительную… Ну что ж…