Точка возгорания - Хайтауэр Линн. Страница 61

Входная дверь в дом Селби была сделана в форме подковы — деревянная с большими накладками из черного металла снизу и сверху. Это напомнило Соноре вход в лютеранскую церковь. Дверь, судя по всему, была недавно выкрашена бордовой краской, а на пороге укреплена свежеотполированная латунная пластина. Из дома доносился бой часов.

Перешагнув сразу через три кирпичные ступеньки, Бонер взбежал на небольшое аккуратное крыльцо и нажал кнопку дверного замка. За ним не спеша, держась рукой за перила из кованого железа, поднялась и Сонора. Откуда-то издалека до них донеслось жужжание газонокосилки.

— Приготовься. — Бонер дотронулся до ее плеча. — Он перенес кучу операций и почти три года провел в различных больницах. Поэтому если тебе покажется, что он выглядит жутко, то для сравнения посмотри его прежние снимки.

Щелкнул замок, и дверь открылась. В затененной прихожей показалась фигура мужчины.

— Джеймс! Мой мальчик! — воскликнул Рей.

— А, Рей. Рад видеть тебя, заходи. — В голосе Джеймса слышалось глухое дребезжание сильно поврежденных голосовых связок.

Сонора прошла вслед за Бонером в полутемный, выложенный кафелем коридор.

Даже в сумерках Джеймс Селби выглядел ужасно. Сонора вгляделась в его искалеченное, обезображенное шрамами лицо — один невидящий глаз находился ниже другого, такого же слепого, и почувствовала, что к горлу начинает подступать тошнота. От волос на черепе Джеймса остался только маленький островок на макушке, напоминающий нелепый хохолок. Лицо его, казалось, было сначала расплавлено, а затем зверски размазано и вновь охлаждено. Шея представляла собой один сплошной рубец, левая рука была полностью изуродована, а предплечье — вывернуто.

Бонер тронул Селби за плечо:

— Рядом со мной находится следователь Блэйр. Я тебе рассказывал о ней.

Узкие, бесформенные губы Селби растянулись в уродливой улыбке.

— Рад познакомиться с вами, следователь. Прошу прощения, вы, кажется, пользуетесь увлажняющим кремом «Понд’с»?

— Да.

— Мне нравится этот запах. Очень свежий, лучше всяких духов. Мое обоняние обострилось просто фантастически, с тех пор как я потерял зрение.

— Только, прошу вас, не нужно угадывать, что я ела во время ленча.

Селби разразился смехом, который напоминал скорее хриплый лай.

— Проходите, посидим немного. — Он провел их в темную гостиную и включил свет. В стеклянных дверях, ведущих во дворик, выложенный кирпичом, отражалось яркое послеполуденное солнце. На полу, рядом с легким зеленым стулом, неподвижно, словно сфинкс, лежал громадный охотничий пес золотистой масти. На шее у собаки болтался толстый кожаный поводок. Животное внимательно следило за движениями Джеймса Селби, нервно постукивая хвостом по полу.

— Кстати, знакомьтесь, это Дафни. Она умеет хорошо играть и знает много трюков, но хочу попросить вас не гладить ее. Это рабочий пес, и сейчас на службе.

Дафни тут же перевернулась на спину, игриво загребая воздух лапами. Сонора вспомнила о Клампете, надеясь, что в случае необходимости он сможет открыть дверь комнаты рядом с детской.

— Похоже, лампа в светильнике перегорела, — заметил Бонер.

Селби вскинул голову:

— В самом деле? Я пойду поищу новую.

— Не стоит беспокоиться, Джеймс. Из окна проникает достаточно света.

— Ладно, если так, — согласился Селби и протянул Рею пластиковую доску. — Взгляни-ка, это кое-что новенькое. — Затем он повернулся к Соноре: — Эта книга написана по модифицированной системе Брейля — с ее помощью можно писать и читать слева направо вместо традиционного способа — справа налево. Сейчас я пытаюсь разобраться с ней. Компания, приславшая ее мне, просит ответить на несколько вопросов. Правда, свои вопросы они написали не по Брейлю. — И Джеймс опять захохотал своим лающим смехом.

Сонора оглядела комнату и не заметила в ней никаких безделушек или дорогой изящной мебели. В углу стояло большое отполированное до зеркального блеска черное фортепьяно. Сонора и Бонер устроились в противоположных углах украшенного цветочным узором дивана, производящего впечатление сущего антиквариата. На обшивке виднелись пятна от еды.

Камин был забит обгоревшими поленьями и покрыт толстым слоем серой золы. Перед камином был расстелен зеленый коврик, густо усыпанный собачьей шерстью. Сонора живо представила себе сидящих холодными зимними вечерами в этой темной гостиной человека с собакой, освещаемых лишь пляшущими бликами пламени.

На одной стене она заметила полку с компакт-дисками и фотографию в деревянной рамке. Сонора подошла поближе, чтобы рассмотреть ее.

Селби наклонил голову набок.

— Вас, похоже, интересует этот снимок, следователь Блэйр? — спросил он. — Боюсь, что он отражает лишь меру моего тщеславия. Мне доставляет удовольствие демонстрировать с его помощью свое внутреннее содержание.

Сонора сняла фотографию со стены. Снимок оказался черно-белым, восемь на десять дюймов. Фокус был несколько смещен.

— Он был сделан за несколько месяцев до того, как все это случилось.

Соноре не нужно было объяснять, что именно «случилось».

На фотографии был изображен Джеймс Селби за фортепьяно. Рядом с ним сидела девушка, крепко обнимавшая его за талию. Ее кукольно-фарфоровое лицо имело форму сердечка. В момент щелчка в камине горел огонь, и фотограф схватил отражение пламени на полированной поверхности фортепьяно.

Сонора почувствовала, что ее сознание раздваивается. Казалось, что сквозь Джеймса Селби на нее смотрит Китон Дэниелс. Они были необыкновенно похожи — те же карие глаза, те же темные курчавые волосы… Сонора взглянула сквозь раскрытые стеклянные двери на поилку для птиц с проросшими водорослями, на спутанные заросли розовых кустов, кроны плакучих ив — все это находилось в уютном палисаднике Джеймса Селби, который сам он уже никогда не сможет увидеть. У нее перехватило дыхание, и она поспешила присесть на диван.

Теперь она видела перед собой другого человека — мужчину с фотографии.

— Расскажите мне вашу историю, — попросила она.

Селби протестующе взмахнул рукой, как будто забыл, что Сонора пересекла полстраны только ради того, чтобы поговорить с ним.

— Я уже не раз рассказывал все это Рею, — пробормотал он.

Сонора никак не могла понять, что же все-таки ей напоминает странный тембр его голоса. Такой низкий и эротичный? Интересно, поет ли он, когда принимает душ? Она расстегнула сумочку и достала диктофон.

— Забудьте про Бонера, считайте, что его здесь нет. Уделите мне немного внимания, мистер Селби. И расскажите все, что вы помните, а я за это принесу вам ее голову на палочке.

Селби резко вскинул брови и произнес:

— Мне определенно нравится эта женщина, Рей.

— Несомненно, она честно заработала свою язву.

Селби подоткнул под изуродованную руку небольшую диванную подушечку, а здоровой правой оперся о краешек стула.

— Итак, следователь Блэйр, все началось с телефонных звонков.

По его тону Сонора сразу же поняла, что он рассказывает свою историю далеко не первый раз. В его повествовании все было продумано и отработано до мелочей.

— Звонить стали сразу после Пасхи, звонили часто, но, как правило, сразу же бросали трубку. Хотя изредка она все-таки заговаривала со мной: «Привет тебе там, Джеймс». Вот и все.

Сонора слушала, подперев подбородок кулаком.

Итак, он встретился с ней в баре, куда частенько захаживал. У него было какое-то смутное ощущение того, что он где-то ее уже видел.

Джеймс быстро от нее отделался — он был достаточно привлекательным мужчиной, и женщины нередко пытались завязать с ним беседу. Но в тот вечер он пришел с приятелями, и ему не хотелось ничего, кроме традиционного пива после игры в софтбол.

Сонора почувствовала горечь в его голосе. И одновременно гордость. Она сразу же вспомнила о девушке, изображенной на снимке.

…Он вышел из бара около десяти. Это был вечер накануне рабочего дня, и Джеймсу к восьми утра надо было шагать на работу.