Неспособность любить - Горская Евгения. Страница 5

Лиза звонила ей несколько раз, пыталась поговорить, поздравила с днем рождения. Это было почти сразу после того, как Кирилл ее бросил. Они поговорили о чем-то, а потом Ника не выдержала, спросила, есть ли сейчас у Кирилла девушка.

– Не знаю, – сказала тогда Лиза. То ли действительно не знала, то ли хотела Нику успокоить. – С нами Кирилл никого не знакомил. Ника, мужчины часто делают глупости, а потом об этом жалеют. У вас все еще может вернуться…

Она еще что-то говорила в том же роде, а Ника чувствовала себя униженной и хотела поскорее разговор закончить.

Лизу она с днем рождения не поздравила и до печального звонка Елены Сергеевны о ней не вспоминала.

Звонить не хотелось. Ника набрала продиктованные свекровью цифры, к собственному стыду мечтая поскорее отделаться и от платка, и от Лизы, и ото всего, связанного с бывшим мужем.

Лиза проваливалась в полусон и снова из него выныривала. Нужно было встать, через силу позавтракать, но она продолжала лежать, кутаясь в одеяло. Телефон зазвонил громко и тревожно, она протянула руку, отозвалась.

– Лиза, это Ника, – сказала трубка. – Ты забыла платок на похоронах. Можно я его привезу?

Пропажу платка Лиза заметила еще вчера вечером. Платок ей купил Саша. Зима стояла непривычно морозная, а Лиза привыкла добегать до машины без шарфа и головного убора, и муж ее за это ругал. Куплю себе что-нибудь на голову, обещала Лиза и не покупала, она терпеть не могла шапки. В конце концов Саша принес этот платок, который сначала показался Лизе абсолютным уродством. Пока она не разглядела, как красив тончайший пух. Настоящий оренбургский, оценила сестра Татьяна. Не то, что бабки на улице продают.

Когда-то Лиза читала, что оренбургский платок однажды был подарен английской королеве. То ли от воспоминаний о королеве, то ли еще почему, но к платку Лиза быстро привыкла и носила его даже в оттепель.

– Привези, – попросила она Нику и вежливо добавила: – Пожалуйста.

Теперь встать было необходимо. Лиза тяжело поднялась, задержалась у портрета, объяснила, что сейчас приедет Ника. Саша смотрел на нее понимающе. Лиза вздохнула, поплелась в ванную. Глядя в зеркало и не замечая собственного отражения, в который раз подумала, что лучше бы не стало ее, чем Саши.

Ника позвонила в дверь минут через пятнадцать, Лиза как раз успела приготовить кофе.

– Вот, – протянула она платок.

Лиза забросила его на вешалку. Вешалка висела высоко, под Сашин рост. Лизе дотягиваться до нее было тяжело. Но она не станет перевешивать. Это их общий дом, и здесь всегда будет ощущаться Сашино присутствие.

– Проходи, – посторонилась Лиза.

Ника замялась. Разговаривать с Лизой ей было не о чем, сидеть просто так – глупо и тоскливо.

– Проходи, Ника. Кофе попьем. – Лиза медленно пошла на кухню, Нике ничего не оставалось как пройти следом.

– Как Елена Сергеевна?

– Да так, – сказала Ника, садясь в угол стола. – Хорошего мало.

– У нее нет… предположений? – Лиза налила кофе в две небольшие чашки, села напротив Ники.

– Что? – В первый момент Ника не поняла, но тут же догадалась. Лиза спрашивала про отравленный коньяк.

– У Елены Сергеевны никаких предположений нет? – Лиза тяжело села напротив, отпила кофе, поставила чашку на стол. На Нику она не смотрела.

– Не знаю, – покачала головой Ника. – А у тебя?

Лиза тоже покачала головой – нет у нее предположений.

– У Саши были враги? – зачем-то спросила Ника. Просто так спросила, не молчать же, сидя напротив друг друга.

– Враги бывают у всех.

Нике всегда казалось, что Саша последний, кто может иметь смертельных врагов. Лизин муж, хотя и был не слишком разговорчивым, производил впечатление человека доброго и надежного. В отличие от бывшего мужа Ники. Впрочем, Кирилл тоже производил неплохое впечатление. Просто он Нику выгнал, вот она теперь и думает о нем плохо.

Похоже, Лизу интересовало только одно: есть ли предположения у Елены Сергеевны. Отчего-то Нике стало обидно.

– Чем они отравились, известно? – Кофе Нике не хотелось, но она допила.

– Нет еще.

– Я сейчас поеду в квартиру Кирилла, – зачем-то сказала Ника. – Елена Сергеевна просила оттуда все вещи забрать.

Лиза кивнула – правильно.

Больше сказать было нечего, и Ника поднялась. Лиза заперла за ней дверь, села у портрета.

– Я еще не заплатила Варе, – вспомнила она, глядя на Сашу.

Заплатить Сашиной медсестре было необходимо. Саша платил помощнице один раз в конце месяца, а в феврале девушка отработала больше половины месяца. Зарплату Варя не просила и при таких обстоятельствах, скорее всего, не попросит, но заплатить надо.

Помощница Саше была нужна, это Лиза понимала. Саша работал частным образом, на вольных хлебах, ездил на вызовы, принимал больных в специально снятой для этого квартире, и вести регистрацию просто не успевал. Взять Варю на работу попросила давняя приятельница, когда Лиза пожаловалась, как сильно Саша устает. Девочка Варя приходилась приятельнице дальней родственницей, окончила медицинское училище и мечтала об институте. Деньги девочке были очень нужны, семья была небогатой.

Лиза сто раз прокляла себя за то, что черт потянул за язык поделиться своими проблемами. Ей хотелось, чтобы с Сашей работала какая-нибудь старая тетка предпенсионного возраста. Сразу отказать приятельнице Лиза не смогла и с Варей встретилась.

Девчонка Лизе понравилась. Варя смотрела на Лизу такими испуганными глазами, что Лиза сразу ее пожалела. Похожая на колобок фигура, плохо уложенные волосы и испуганный взгляд производили общее впечатление какой-то убогости. Потом это впечатление исчезло, Варя оказалась доброй и веселой девчонкой.

Я поговорю с мужем, пообещала Лиза, и Варя начала работать с Сашей. Долго работала, почти год.

Лиза оторвалась от портрета, позвонила Варе. Телефон оказался вне зоны сети. Девушка уехала на свадьбу к подруге как раз накануне страшного происшествия. Лиза звонила ей, узнав о смерти мужа, Варя заплакала, хотела немедленно приехать, но Лиза медсестру остановила. Это ее горе, все остальные должны жить, как жили.

– Ты не помнишь, кто подарил Александру Ивановичу коньяк? – спросила тогда Лиза. – Совсем недавно, прямо перед твоим отъездом?

– Н-нет, не видела. Ему конфеты подарили в последний день, но Александр Иванович их мне отдал.

Больше Варя ничем не могла помочь, и Лиза о ней не вспоминала.

Лиза опять вернулась к портрету, но потом решительно от него отошла, заставила себя одеться и уже достала телефон, чтобы вызвать такси, но тут телефон зазвонил, и она ответила Федору.

– Ты как? – хмуро спросил брат мужа. То есть двоюродный брат.

– Никак, – сказала Лиза. – Хочу поехать к Саше в кабинет.

Кабинетом называлась квартира, в которой муж работал.

– Давай я с тобой съезжу, – предложил Федор.

– Давай, – согласилась Лиза. Из кабинета нужно было многое забрать, без помощи она не справится.

Пока Федор до нее добирался, она сидела у портрета и смотрела на Сашу. Самая большая несправедливость состояла в том, что Кирилл человеком был так себе, а Саша на редкость порядочным.

Только убить пытались Сашу, и попытка удалась.

Бутылка с отравленным коньяком несколько дней стояла у них дома. У них, а не у Кирилла.

Окончательной экспертизы еще не было, но то, что отравлен именно коньяк, известно.

Возвращаться в квартиру, где она была по-настоящему счастлива и откуда ее потом грубо выгнали, было противно. У Ники вообще все, что она делала после сообщения о смерти Кирилла, вызывало внутренний протест. Когда-то ей с большим трудом удалось подавить в себе любовь к мужу, и обиду удалось подавить, и она привыкла думать о Кирилле как о совершенно постороннем человеке. Человеке, который не имел к ней абсолютно никакого отношения.

А теперь получалось, что он все-таки имел к ней отношение, и она просто не желает выполнять свой долг. Мысли были нехорошие, злые, но Ника ничего не могла с ними поделать.