Венок Альянса (СИ) - "Allmark". Страница 8

– Принц, вы слышали? Рейнджеры здесь! Я слышал, что планируется слёт, но не думал, что так скоро… Торжественный приём через два часа в Большом Зале Дома Сборов, у нас ещё куча времени…

Однако получилось даже ещё быстрее. Буквально вслед за Дэвидом в гостиную выбежала Райелл:

– Как хорошо, что вы здесь… Можете отвезти кое-что в Дом Сборов? У них ретрансляторов на всех не хватает, а они только сейчас сообщили… Похоже, возникла путаница со списком гостей… А мне совершенно некого послать, рук просто чудовищно не хватает…

Конечно, дважды просить их не пришлось. Правда, речи о том, чтоб переодеваться в парадное, тоже не было, поехали как есть.

В Доме Сборов до этого Винтари был один раз. Главное, после всяких храмов, средоточие общественной жизни в городе. Здесь проходили собрания совета старейшин, объявлялись указы, проводились важные встречи, в том числе инопланетных гостей. Здание из серого с золотыми прожилками камня, возрастом более двух с половиной тысяч лет, впечатляло. Сколько Винтари смотрел старинную архитектуру Минбара, столько не мог совладать с потрясением – каким же невероятным инженерным талантом нужно было обладать, чтоб высечь столь сложное здание в цельном камне? Снаружи оно казалось огромным, а изнутри – ещё больше. Бесчисленные галереи, залы, комнаты… И непривычно людно после тихих, объятых тишиной и торжественностью храмов - в Йедоре, где гораздо больше открытых для посещения иномирцами культурных объектов, некоторые из них почти что в туристические объекты, говорят, и превратились, и там практически каждую минуту можно встретить существо из любого уголка изведанного мира, но Тузанор, древняя столица, хоть и стал сердцем Альянса, сердцем анлашок, сохранил эту тишину и таинственность… или же бывать в храмах Винтари всякий раз везло в не самые посещаемые часы. А Дэвид ориентировался здесь легко и свободно, хотя не был здесь ни разу. То ли схемы предварительно изучил, то ли природное чутьё… Коробки были переданы с рук на руки, а затем Дэвида, как в совершенстве владеющего земным и минбарским языками, попросили помочь с настройкой ретрансляторов – ретранслятор, как машина, не способен к автоматическому переводу речевых идиом, если только их в него специально не вложить, а Винтари вышел на одну из смотровых площадок. На площадке никого не было – защитное ограждение по периметру было снято на профилактический ремонт, все об этом знали… кроме него. Он только удивился тому, что стеклопластик настолько прозрачен, потом удивился, откуда такой сильный ветер… Город, разноцветно сверкающий шпилями и башнями домов и храмов, был подобен сказочному видению. В детстве у Винтари была игрушка-каллейдоскоп, он мог смотреть в неё очень долго, любуясь, как сплетается и рассыпается вновь радужное многоцветье… Но это было прекрасней в тысячу раз. Такое высокое небо, такой простор, такая чистота… Винтари пролетал над этим всем в тренировочных полётах с Шериданом, и часто пропускал момент делать вираж, залюбовавшись панорамой. Он подошёл к краю площадки, думая обо всём разом – об этих сверкающих кристаллах, о тех полётах, о предстоящей встрече с рейнджерами… Нет, не совсем об этом. Совсем не об этом. Он думал о том, что Дэвиду через несколько лет тоже предстоит вступить в ряды рейнджеров… Его тренировки при храме являются первой ступенью к тому. Его поразило нахлынувшее неожиданно предчувствие разлуки. Казалось бы, несколько лет… далеко не завтра и не послезавтра… И никто не сказал, что он сразу отправится куда-то на дальние рубежи… Но когда ты знаешь, что срок ограничен, ты уже не можешь об этом забыть.

Он очень привязался за эти годы к Дэвиду. Младшего брата у него никогда не было – своего он потерял раньше, чем понял, что это вообще значит. С Дэвидом, несмотря на большую разницу в возрасте, он не скучал никогда. Это, конечно, не было похоже на ту недолгую дружбу в колледже, никакой развязной удали и грёз о завоеваниях в личной и политической жизни. Образование другомирца, глубокое и отличное от его образования, не просто позволяло им общаться на равных – оно делало неиссякаемыми темы их диалогов. Это было как постигать другую вселенную – в Дэвиде он постигал и людей, и минбарцев так, как по книгам не смог бы. А центавриане всегда были упорными исследователями… В Дэвиде он приближался к самым дорогим для него существам – Шеридану и Деленн. Прикасаясь к нему, разговаривая с ним, он входил в поле их любви и тепла, чувствовал его, грелся в его сиянии. Младший брат. Иногда он чувствовал даже что-то вроде ревности к нему, но ревности светлой, которой раньше и не представлял себе. И тогда абсурдно стремился стать лучше, чтобы родители и им были довольны. И чтобы младший брат смотрел на него с восхищением и уважением. А иногда ему хотелось учиться у него… сложно сказать, чему.

Ему вспомнился недавний разговор с Арвини – торговцем, прибывшим по очередным делам своей маленькой фирмы на Минбар. Шеридан, конечно, не преминул сообщить ему о том, что после стольких лет предоставилась возможность поговорить с кем-то из соплеменников. Центавр, разумеется, в этой самоизоляции не прерывал торговлю с другими мирами напрочь, но визитов центавриан – рядовых центавриан, не политиков или дипломатов – в другие миры уже долгие годы почти не было. Однако маленькая фирма Арвини, торгующая произведениями искусства и посудой, в прицел не попала. Поэтому Арвини смог беспрепятственно попасть на Минбар. Они поговорили о доме – из уклончивых ответов старого торговца Винтари понял, что к лучшему там ничего не меняется, хорошо, если не к худшему, император Моллари слабеет здоровьем и почти не показывается на людях, претенденты на престол наверняка начали тихую грызню… В конце беседы Арвини спросил, планирует ли принц и дальше оставаться на Минбаре. Спросил тоном утверждения.

– Мне здесь хорошо, Арвини. Много работы, много впечатлений.

Старик покачал головой.

– Работа, впечатления… Вы здесь уже не месяцы – годы, принц. А ведь вы очень молодой центаврианин. Да, дома сейчас… не золотой век, далеко… Не так много веселья, что уж говорить. Но всё же… Балы у ваших именитых родственников с танцами до упаду под лучших музыкантов, что можно найти на Центавре, приёмы у сиятельных лиц, когда блеск орденов и украшений затмевает все светильники, состязания молодых удальцов в фехтовании и количестве выпитого, родная кухня, убранство родного дома… сладкогласейшие певицы и изящнейшие танцовщицы во вселенной… Не верю, принц, что вы не думаете обо всём этом, не скучаете. Вы молоды, ваша кровь кипит. Здесь ли вам быть, среди этой бледности, унылости… О нет, я глубоко уважаю минбарцев… Но они далеки от нас культурой, у них нет того, что нужно, как воздух, нам. Нет вкуса жизни… который надо пить, пока молод, вливать его в жилы полными чашами, чтоб питать свой огонь, чтобы этого огня хватило до старости… Центавриане знают толк в развлечениях. Минбарцы и развлечения – несовместимы.

Винтари улыбнулся благодарно и с оттенком извинения - в самом деле приятно было видеть эту искреннюю, можно сказать, отеческую заботу, действительно несущую отпечаток чего-то родного, как воздух сада, дорожки которого ещё помнят ноги, или вкус любимого вина, который, кажется, появляется на губах. Но забота эта, как ни мила, так же запоздала, как детская игрушка, когда её дарят на совершеннолетие.

– Вы ошибаетесь, Арвини… Точнее, вы не совсем правы. Знаете, моё положение, мой достаток позволили мне хлебнуть удовольствий, несмотря на мой юный возраст… И порой я был счастлив, не скрою. Но слишком часто у этого веселья был привкус отчаянья, такого пира во время чумы… слишком часто в сладости сквозила горечь. Пить, и не мочь хоть ненадолго оставить страх, не подмешан ли в бокал яд. Танцевать с красавицами, чувствуя спиной взгляды завистников. Видеть угодливые улыбки, а за ними оскал… У меня было это всё, и ещё, наверняка, будет, ведь однажды я вернусь… Но пока я хочу пожить другой жизнью. Получить с этого каплю личного удовольствия – от великой Республики Центавр не убудет. И сделать, по возможности, что-то полезное – своими трудами. Да, здесь нет роскоши, ломящихся столов и вин рекой… здесь вин вообще нет… Но я не настолько слаб, чтоб ещё несколько лет не обойтись без этого.